Я сижу на подоконнике, смотрю на первый снег и без усилий поддерживаю пустоту в голове, сейчас там прохладно, пусто и светло.  Ещё несколько мгновений, и ещё, пару секунд…

- Ерёмин, на позицию! – раздался крик из коридора. «Эх, блять….» - мелькнуло в голове. Натягиваю бронь, шлем, беру в руки автомат… Жду лифт, подходит Игорь, тыкает в кнопку:
- Я вызвал...
- Угу... – он тяжело вздыхает, протирает стекло шлема, смотрит куда-то вверх, мне тоже сказать ему особо нечего. Мы третий месяц вместе дежурим на блокпосту, разговаривать не о чём, иногда тема мелькнёт, а так стараемся друг друга не раздражать. – Степаныча вчера убили…
- Я слышал... жалко.
- Угу, вчера все заметили, что он с утра погас ещё, вроде ходит, а вроде и нет его…
- По-моему хуйня это всё, всё время говорят что видели, как погас, после того как человек умер…- зачем-то сказал я, зная как Игорь верит во всякие бредни и приметы. Двери открылись, Игорь тяжело вздохнул и зашёл в лифт, он закрепил фиксирующее поручни на груди, я зашёл следом и сделал то же самое.


Двери закрылись и приятный женский голос продекламировал:
- Назовите этаж…  - Игорь уставился куда-то сквозь стену.
- Рельса. – Пробормотал я, и лифт с ускорением рванул вниз. Я стал замечать, что напарник сегодня какой-то другой, он и раньше не отличался разговорчивостью, но сейчас его присутствие было номинальным.


Лифт спускался целую вечность, скрежет метала и свистящий звук, издаваемый рассекаемым воздухом, гипнотизировали.  Я подумал, что неплохо бы взять отпуск и съездить в Рязань, жену с детьми увидеть, поваляться в безделье на диване, попить водки с отцом, с друзьями повидаться. В конце концов, люстру в зале повесить, а то так и лежит в коробке. Жена написала недавно, что Антошка сидел дома и хотел сам сделать всё, его током дернуло, он плюнул и обратно в коробку всё сложил, парню двенадцать лет, а он ничего сделать сам не может, учить то не кому. Дед старый совсем, тяжело ему из деревни добираться.


Игорь ухмыльнулся, продолжая смотреть куда-то вдаль.
- Я домой хотел съездить во Владивосток, а вчера звонил, мне сказали, что дом сгорел с родителями вместе, там какая-то банда местная… не знаю в чём суть… милиция дело возбудила уголовное, говорят хуй кого найдут… Пидоры, сука… - он говорил это как-то отрешённо. – Следов не оставили, говорят, свидетелей нет… - Игорь опустил голову и помотал головой.
Я не знал что сказать, просто сказать было нечего, я всё время туплю в такие моменты.
- Игорь, я не знаю, что нужно говорить, когда такое происходит.
- Да нихуя не надо говорить, хули тут говорить? – Он снова замотал головой и замолчал.


Лифт остановился, мы направились к реактивному метро. Внутри вагона сидели десяток бойцов, разведывательная группа, я узнал одного из бойцов и точно был уверен, что он из разведки.
- Разведка… – еле слышно сказал Игорь, я кивнул.

 
Мы сели на свободные места, пристегнулись, я закрыл глаза и провалился в дрёму. Мне мерещиться странная романтика в подобных моментах, рутина, это должно быть страшно, когда близость смерти становиться обыденностью, но я этого не знаю, я не чувствую этого. Я открыл глаза, несколько мгновений я бегло осматривал вагон, прежде чем смог обнаружить Игоря, мне стало не по себе от мысли что, наверное, так выглядит погасший боец. Он вроде бы тут, но его как бы нет, самое нелепое в этом видении погасшего, это осознание неизбежности и попытки обмануть себя мыслью, что тебе просто мерещиться. Ты точно знаешь, уверен в исходе и наверняка знаешь, что этого не избежать, единственное, что можешь сделать - это отвести глаза в сторону и, отгоняя мысли грезить о простом и светлом будущем.

Вагон резко затормозил, мы отстегнулись и вышли на перрон. Лифт доставил нас в коморку блок поста. Ребята, которых мы сменили, оставили нам пару замусоленных журналов с голыми бабами и несколько кубиков растворимого кофе.
- Вчера всю ночь, какие – то олухи вокруг гуляли, блять, туда - сюда, туда - сюда.
- Чё не шлепнули … - глухо пробормотал Игорь.
- Так суки, знали, где красная зона начинается. Прямо рядом ходили. Меня вообще эти Калининградские обычаи. Год назад под Тюменью служил, так там хоть бы один нелегал на границу сунулся, тихо спокойно, казахи только днём и всё как положено с документами, коноплёй подогревали. Тут же блядь, что не дежурство от оптики не отходишь. Ладно, Антоха, пойдем, на поезд опоздаем, разводящий весь мозг вынесет.
- Давайте парни. – Буркнул Антоха и исчез за дверями лифта.

Игорь перекинул автомат за спину и сел за плазменный пулемёт. Я занял место за мониторами наблюдения, система считала мои параметры, звуковой сигнал подтвердил, что я это я, после чего зафиксировалось время заступа на боевой пост. Игорь снял шлем и одел оптику от пулемёта. Откинувшись в кресле, он расположил руки на сенсорных подлокотниках, Игорь забыл снять автомат, оружие впивалось в спину. Он недовольно поморщился, но прерывать идентификацию и фиксирование заступа запрещалось. Потому Игорь терпеливо дождался, когда всё закончиться, и после звукового сигнала аккуратно снял автомат и закрепил его в специальной нише.

Странные предчувствия одолевали меня весь день, ближе к полудню появился какой-то мандраж. Игорь до обеда просидел в оптике практически без движений, наверное, думал о родителях или чего ещё, я не лез к нему…
Я трапезничал первым, потому что Игорю было всё равно. После обеда, что-то произошло, меня постепенно накрыло странными переживаниями. Сначала я просто тупил в мониторы, потом накатила волна воспоминаний. Логическая цепочка раскручивалась яркими воспоминаниями о близких, перескакивая через мелкие детали на новые эпизоды. Светлая грусть переполняла меня, и вдруг резко всё оборвалось, пришло понимание чего-то страшного, я осознал свою беспомощность перед этим ощущением. Усилиями воли я пытался вернуть себя к происходящему вокруг меня сейчас, но тщетно. Горло пересохло, все мысли крутились вокруг того что с теми кто мне дорог что-то происходит, а я ничего не могу сделать, я абсолютно бесполезный никчёмный человек, защищаю родину… Игорь тоже защищает и что родина предложила ему взамен, уголовное дело без улик и свидетелей о сгоревших родителях. Я даже узнать ничего сейчас не могу пока смена не закончиться.
Рядом раздалось странное кряхтение, я повернул голову и увидел, как Игорь медленно перерезал себе горло. Я пришёл в себя и мою голову, словно зажало в тиски, острая боль пронзила череп, из носа пошла кровь, на мониторе несколько человек короткими перебежками двигались к посту.
- Нападение Калинингад – 13, повторяю нападение на блокпост Калининград – 13. Включаю экранирование поста. – Отрапортовал я в коммуникатор, силясь не взвыть от боли пронзающей голову. Все мышцы тела начало сводить судорогой, из последних сил я рванул на себя рычаг автоматической защиты блокпоста.
Экраны залило ярким светом плазменного щита, пулемёты детекторы застрочили снаружи, начали раздаваться крики, кто-то вопил на неизвестном языке

Что-то рвануло, вспышки света накрыли меня, в след за вспышками пришла густая темнота, крики и скрежет, выстрелы всё становилось глухим и далёким.

Я стою на пороге дома своего деда, за спиной небольшой рюкзак с провизией. Дед чистит сапоги, глядит на меня и ухмыляется, он знает, что мне ничего не надо с собой.
- Нахуя набрал с собой… оставь, лишнее это..
- Пригодится.. пусть будет мне не тяжело.
- Нет, значит потом…

Я открыл глаза, сквозь повязку на глазах пробивался свет, я попытался что-то сказать, получилось только мычание.

- Ой .. очнулся! – удивился чей-то приятный голос. – Коменданта пригласите в пятую палату, Ерёмин в себя пришёл. – Пролепетала девушка, после чего она что-то вкатила мне в капельницу и болевые ощущения от ранений, которые начали потихоньку подкатывать, так и не наступили.

Через какоё-то время, я услышал, как в комнату вошли несколько мужчин. Один подошёл совсем близко, и я почувствовал кислый запах пота.
-  Как самочувствие Сержант. – Рявкнул он
- Нормально, наркоту колят, боли не чувствую. Как блокпост, атаку отбили?
- Какую атаку?
- Калининград -13.
- А, да-да, давно уже. Понимаете сержант, как вам сказать, блок пост Калининград -13 подвергся нападению более семи лет назад. Вы пропали без вести. Две недели назад в результате оперативной работы спецслужб, была предотвращена серия терактов. Вас взяли после ожесточенного боя под Нефтеюганском, вы входил в состав арабской преступной группы, лично на вашем счету более тринадцати убийств. А так как вся группа была уничтожена, то боюсь, что вам придется нести ответственность за всех.
- ннн…аа..какк?
- Нет мы всё прекрасно понимаем, вы ничего не помните, и так далее, дело в том что таких как вы очень много, у нас третий год подобное происходит, мы вам память всю восстановим, и вы поймёте какая вы сволочь. У нас теперь всё по-другому, открытое судебное заседание, фиксирование голосов всех участвующих граждан РФ. Если признают виновным, то потом голосованием и меру пресечения выберем, если в живых останешься, каждый год на апелляцию можешь подавать.
- Да к, я же как… не знал … не я.
- Слушай сержант, чё ты хочешь, то? Вот сам подумай, ты действующий боевик, принимал участие в боевых операциях на стороне террористов, там, где тебя взяли тринадцать, таких как ты полегло. Тебя что по голове погладить и отпустить, народ тебя в лицо знает, СМИ уже тебя прославили. Так что давай поправляйся и будем тебя судить и казнить. Есть вопросы?
- А где моя семья?
- Если честно, то хуй знает, мы не искали. Думаешь надо? Чтоб тебе отец твой в морду плюнул, или сын нахуй послал. Ты не понимаешь кто ты теперь? Ты тварь, ты бросил умирающего товарища, перешёл на сторону противника, и после прохождения подготовки в лагере террористов, подготовил и совершил неизвестное количество преступлений против граждан России. И всё это время твоя семья находилась в поисках тебя, а ты не слова не пол слова. Как думаешь, тебе рады будут?
-  Не знаю, пусть придут…
- Как хочешь.

Человек отодвинулся и зашагал прочь, в след за ним уходили и его безмолвные спутники. Полученная информация была громоздкой и практически не укладывалась у меня в голове, я даже не мог думать в этом направлении. Просто в мозгу пульсировала какая-то мысль, абсолютно бесформенная не имеющая какого либо смысла. Меня неожиданно пронзил страх, я осознал какую боль и унижение испытывают мои близкие, глаза стали влажными, ещё секунда и я зарыдал, беззвучно открывая рот в бессилии что то поменять, хоть что-то.

Не знаю, сколько времени я провёл в истериках, немного успокоившись, я уснул.

Утром меня разбудила сестра, она меняла раствор в капельнице и чем-то брякнула о кровать. Заметив, что я вздрогнул, она погладила меня по руке и прошептала:
- Тихо, тихо… спите, всё хорошо… - У неё были очень нежные руки, и приятный голос.
Я успокоился, её слова показались мне просто истинной в последней инстанции.
- Сегодня к вам посетители придут, отец ваш точно будет, может ещё кто. Так что отсыпайтесь. – Она погладила меня по голове, и я снова уснул.

Медперсонал, несмотря на все мои «регалии» относился очень дружелюбно, особенно медсёстры, это очень помогало, наедятся на светлое будущее.


Отец появился очень неожиданно, я полдня провалялся в дреме и вдруг рядом раздался тихий голос папы:

- Привет, ты как сынок? – я вздрогнул от неожиданности.
- Нормально… ты как? – Отец долго молчал, я слышал, как он тяжело вздохнул.
- Мать умерла, год назад, тебя в розыск федеральный объявили, к нам постоянно с расспросами заходили, звонили, столько понарассказывали про тебя. Мать не выдержала, пить начала, однажды я домой приехал с дачи, а она висит … - отец, пытался держаться, но я слышал, как он плачет. - … вот так, я никого не виню, судьба такая.

Я рвался на части, внутри понимая, что произошло что-то ужасное, и кругом была моя вина, отец содрогался, тихо всхлипывая, мы, просидели, молча минут двадцать. Отец обнял меня и, подойдя к двери, сказал:
- Ладно, сына, наверное, больше не увидимся, я тебя люблю. – И бесшумно пропал.

После этого разговора я понял, что про жену с сыном я точно могу забыть.

На следующий день появился потный оперативник и сообщил, что утром мой отец скончался от сердечного приступа. После чего меня отвезли на восстановление памяти.

В результате этой операции, мне выборочно восстановили тридцать два эпизода соучастия в преступных операциях террористов, сколько я не просил восстановить фрагменты нападения на блокпост и моей вербовки, этого делать не стали мотивируя тем, что деньги налогоплательщиков не предназначены для капризов преступников. Вся полученная информация транслировалась в прямом эфире по телевиденью, через полчаса интерактивное голосование набрало кворум голосов для вынесения смертной казни. В течение следующих двух дней граждане РФ должны были выбрать метод моей ликвидации, явными фаворитами в этой гонке были лазерное колесование и гидравлический пресс.

В ночь перед окончанием голосования, медсестра была со мной особо нежной, она подошла ко мне, погладила по голове и спросила:
- Намучился? Потерпи немного скоро все закончиться. – Я почувствовал, что она что-то делает с капельницей: «Наверное, быстро убьет меня» - подумал я.
- Спасибо… - прошептал я. Она закончила с капельницей и снова погладила меня по голове. Сознание начало постепенно уходить, вдруг я услышал топот ног в коридоре, раздалась автоматная очередь и крик: «Аллах  Акбар!» - ворвался в комнату. Через мгновение сознание покинуло меня.

Я очнулся в каком-то сыром подвале, повязки на глазах не было, передо мной стоял человек в камуфляже, тусклое освещение резало глаза. Человек увидел, что я очнулся, подхватил меня под руки:
- Аль Бурат, ты пришёл в себя. Мы так рады, что смогли тебя вытащить, мы много значишь для нас, мы ведь семья, помнишь, мы держимся и ценим друг друга.
- Нет, я помню, что потерял всех своих близких из-за вас.
- Не говори так, мы каждый месяц шлём деньги твоей жене и сыну, проклятые имперские псы, наши враги… - я ловил себя на мысли, что этот человек говорит искренне, и я давно его знаю, он действительно был мне почти как брат…



В глухом коридоре стояли два человека они наблюдали как пленного солдата после двухнедельной обработке на аудио приборе,  проводят через последнюю стадию вербовки. Бой на блокпосту Калининград 13 стоил жизни шести бойцам, зато новый пленный прекрасно поддавался внушению…