Не секрет, что многие «любители» автоспорта являются таковыми исключительно по причине небывалой зрелищности аварий, когда автомобили с помощью пилотов и друг друга буквально разбираются на запчасти, живописно разбрасывая рычаги подвески, куски железа, пластика и карбона во всех направлениях. Разлетающиеся колеса «формул», оторванные бампера и фары «туринга», маршалы, размахивающие флагами,как на первомайской демонстрации – все это работает в угоду тому, за что упорно борятся федерации и оргкомитеты различных чемпионатов – в угоду зрелищности и, соответственно, вытекающим увеличением банковских счетов. Оставим «теневые» происшествия, как, например, падение машины с подъемника в аэропорту, которые доступны лишь настоящим вуайеристам и не представляют интереса для основной массы вышеупомянутой аудитории.


В данном контексте автогонки – это здоровенная палка о не менее здоровенных концах. С одной стороны, мы все восхищаемся безумной смелостью отчаянных заокеанских парней, летающих по бетонным овалам со скоростями, порой превышающими 400 километров в час. С другой – не спим ночами после того, как старина Эмо Фиттипальди ломает себе позвонки в Мичигане через неделю после того, как в Торонто в жуткой аварии разбивается насмерть Джефф Кроснофф. Я пишу «мы», потому что надеюсь на то, что не один я вспоминаю страшную картину в Имоле-94 и чувствую, как по коже пробегают мурашки во время кадров Зольдера-82…


Да, все эти ребята получают огромные деньги за то, что постоянно испытывают на прочность ту самую грань, после которой начинается бесконечность. Но правильно ли говорить о том, что они гоняются только лишь из-за денег? В жизни существует огромное количество примеров, когда люди сами платят огромные суммы, чтобы выйти на старт гонки и в течении двух часов, а порой и больше, на протяжении каждого метра дистанции чувствовать затылком холодное дыхание «с той стороны». Смерть никогда не была избирательной. Она уводила за собой и прославленных чемпионов, и никому не известных молодых парней. Кто-то умирал мгновенно, а кто-то шел этой дорогой очень долго, умирая в больнице от ожогов и травм. Многим откровенно везло, как, например, Ники Лауде или Герхарду Бергеру, которые буквально горели заживо в своих машинах, но остались живы. Некоторые навсегда остались инвалидами – Клей Регаццони, Мартин Донелли, Кенни Брак, Сандро Занарди… Все эти списки можно продолжать практически бесконечно. И я считаю, что разговоры о том, что все эти парни рисковали своими головами только лишь из-за денег, грязным пятном ложатся на совесть болельщиков и представляют из себя смачные плевки в память о тех, кого мы уже никогда ни увидим на гоночных трассах…


Скажу прямо, я восхищаюсь поступком Сандро, который потерял свои ноги в гонке на Лаузитцринге, а позже вышел на старт за рулем болида с ручным управлением и доехал свою последнюю гонку до конца. Я аплодировал ДиСи, который чудом остался жив после авивакатастрофы, в которой погибли пилоты его самолета, а потом приехал на подиум в Испании. И я всегда буду с глубоким уважениям относиться к тем, кто в шестидесятые и семидесятые годы гонялся по опаснейшим трассам в рубашках с коротким рукавом и обычных очках. Та эпоха была ознаменована небывалым урожаем смертей пилотов практически во всех чемпионатах. Полное отсутствие приемлимых стандартов безопасности, бешеное стремление побеждать, веселое пренебрежение к смерти в стремлении быть первым – все это делало свое черное дело, и старуха с косой была постоянным гостем на гоночных трассах.


Позже положение вещей стало меняться. С подачи пилотов требования к безопасности стали ужесточаться, что, однако, не всегда приводило к должному эффекту. Впрочем, после страшного 1982 года, процесс «обезопасывания» Формулы-1 пошел в гору. Федерация запретила граунд-эффект, пытаясь таким образом, снизить скорость болидов в быстрых поворотах, после чего началось постепенное снижение общей эффективности турбомоторов, которое, правда, имело под собой больше экономическую подоплеку. В итоге, в конце 80-х и двигатели с турбинами, которые развивали больше тысячи сил с объема в полтора литра, были запрещены. Факт остается фактом – после 1982 года смертей на трассах Формулы-1 не было двенадцать лет. Но это не означало, что их не было вообще, достаточно вспомнить гибель Элио де Анджелиса на тестах в Поль-Рикаре…


После 1994 года, который стал очередным Рубиконом, ФИА всерьез взялась за безопасность и начала свой крестовый поход, отголоски которого мы наблюдаем и сейчас. Постоянное увеличение требований к непосредственной прочности машин, жесткие крэш-тесты, внесение дополнительных требований по «обвесу» - все это постепенно привело к тому, что Формула-1 стала тем, чем она является сейчас. Младшие чемпионаты также подверглись существенным изменениями регламента в пользу безопасности, и пример европейцев не остался незамеченным заокеанскими федерациями. Американцы всеми силами старались следовать за европейскими коллегами, серии CART и NASCAR тоже стали относительно безопасными. Правда, в том, что касается «формульных» заокеанских серий, это понятие было действительно относительным, хотя в данном случае большую роль сыграла специфика гонок с чудовищными скоростями и бетонными заграждениями. Да и элемент случайности в этих гонках достаточно силен, вряд ли даже машина Формулы-1, которая с полным правом может считаться эталоном безопасности, смогла бы уберечь Грега Мура и Гонзало Родригеса, аварии которых были действительно жуткими и изначально бесперспективными с точки зрения здоровья пилота…


Однако, последние изменения в регламент Ф1, внесенные Федерацией, мягко говоря, вызывают удивление. Правда, это не касается одного из чудеснейших изобретений американцев – системы HANS, спасающей шею пилота от травм. Но достаточно вспомнить постоянные жалобы пилотов на существенно снизившуюся стабильность машины после введения резины с канавками, уменьшением ширины машины и изменения аэродинамики. При всем при этом скорости все равно продолжают расти, рекорды трасс меняются, а поведение машины на трассе остается менее стабильным по отношению, например, к болиду с большим пятном контакта резины. Плюс постоянные терзания конструкторов в угоду зрелищности. Количество обгонов существенно не изменилось, Герман Тильке продолжает строить абсолютно безликие трассы, «гонки на пит-стопах» продолжают успешно существовать. Так, может, ФИА борется за зрелищность путем привлечения тех самых любителей живописных аварий? Машина Формулы-1 – это ведь воплощение безопасности, пилоты своим здоровьем практически не рискуют, может вот он, ключик к материальному благополучию Экклстоуна и компании?...