Есть такой русский комплекс, видеть в жидах корень всех своих проблем. С другой стороны жидовский комплекс – видеть в мало-мальски заметных деятелях от своего народа великих гениев. Один из бесчисленных примеров – роман Кафки «Замок», считающийся (догадайтесь кем) «самым значительным произведением 20-го века». И похую, что он недописан, и никому до сих пор не ясно, о чем же там речь: то ли это пророчество тоталитаризма, то ли это о пути человека к богу, то ли о поисках художником истины, то ли метафора догорающей Австро-Венгрии, то ли еще хуй пойми чего.



Отметая оба этих комплекса, постараюсь таки взглянуть трезво – потому, что в отличие от множества других «великих» жидов, Кафка не только не искал славы, но и считая себя хуёвым писакой, противился изданию своих произведений, и даже завещал ни в коем случае Замок после своей смерти не издавать. На что другой жид на это дело забил, и не только издал, но и даже предложил свое окончание

Речь там, как известно, о некоем К., который по приглашению приехал наниматься землемером в некую Деревню, которой правит некий недосягаемый граф, сидящий в некоем Замке. Дальше – бесплодные попытки К. попасть-таки в этот Замок, чтобы получить разрешение на работу, и блуждание в лабиринтах отношений ебанутых  жителей Деревни.

Первое, что бросается в глаза в ее обитателях – это пропитанное страхом  обожествление любого вышестоящего лица и невозможность ни до кого достучаться, от кого хоть что-нибудь зависит. Или же это требует от героя исполнения совершенно бредовых условностей, ритуалов и обязательств. Все это происходит а атмосфере отчуждения, подозрительности и враждебности, а также монотонного и трудночитаемого текста, несмотря на его стилистическую незатейливость. Все ситуации двусмысленные, паралогичные и в целом довольно бессвязные.

Речь здесь по идее о том, что нормальный человек попав в страну уродов, которым не противопоставить ничего здорового, вынужден бесплодно идти к своей цели, волей-неволей принимая их ебанутые законы и уклад жизни, и со временем становясь похожим на них.

Однако обращают на себя внимание и явные несуразицы относительно самого героя, причем с первых же страниц. Например, в самом начале романа он удивлен, что в Деревне вообще есть какой-то Замок с графом, хотя спустя пол листа заявляет, что он – землемер, которого граф вызвал к себе. А когда его объяснение не принимают, он в недоумении спрашивает, так кто же он тогда такой?

Ряд его размышлений подчас озадачивает что с точки зрения логики, что сюжета: «...Замок утвердил за ним звание землемера. С одной стороны, это было ему невыгодно, так как означало, что в Замке о нем знают все что надо и, учитывая соотношение сил, шутя принимают вызов к борьбе. Но с другой стороны, в этом была и своя выгода: по его мнению, это доказывало, что его недооценивают и, следовательно, он будет пользоваться большей свободой, чем предполагал. А если они считают, что этим своим безусловно высокомерным признанием его звания они смогут держать его в постоянном страхе, то тут они ошибаются: ему стало немного жутко, вот и все». С какого хуя такие мысли, когда он туда только что приехал? Все это идет через весь роман, и ничего кроме не вполне здоровых особенностей мышления автора я здесь пока не вижу.

Так о чем это все? Видимо, роман этот о самом Кафке, равно как и все что он написал – от «Америки» до дневников. Первый ребенок бедного местечкового моравского жида, приехавшего в Прагу и добившегося немалых коммерческих успехов (нехуёвые магазины на Староместской площади, между прочим). Тревожный, аутичный, забитый авторитарным отцом, мечтавшим видеть в нем продолжателя своего дела и влиятельного гражданина. Всю жизнь проработавший клерком в страховой компании, и живший настолько незаметно, что когда принялись разыскивать тех, кто его знал лично, так не смогли найти ни одного, кто бы его помнил. Избегавший людей, считавший себя уродом, боящийся женщин, постоянно менявший квартиры, вечно чем-то болевший...

Для меня вопрос только в одном – можно ли через призму индивидуального невроза видеть общечеловеческую проблематику? Хз, если честно.
Но облепить всю Прагу его портретами – от стен и столбов до тарелок и зажигалок – вроде уже перебор. При собственном, к примеру великом Гашеке.