Возлюбленный читатель, на сей раз поговорим о совершенно своеобычной (точный эпитет) книге израильского писателя: Лери Олфи.  И встретишь ты в Земле твоей сестру свою. Записки начинающего альпиниста. Тель-Авив, 2006. 305 С.

О жанре. Это не роман в привычном понимании, не мемуары, не дневник. Автор на последней странице признается, что его книга – «пролегомены»  к роману. Ну, что такое пролегомены – даже сантехники, путаны, доярки  и депутаты Государственной Думы знают. Книга может быть истолкована и как киносценарий (с монтажом аттракционов), исповедь (в руссоистском изводе), постмодернистский «артефакт», трагедия, трагедокомедия (как писали в старину). Кто прочитает, тот поймет «по-любому» (новейшее словечко – сорняк жгучий). А вот то, что бьет читателя кувалдой по башке: Лери пишет ритмизованной (ритмической) прозой. На самом простецком языке – «белым стихом». В наше время это – невероятная редкость. Сразу вспоминаются Андрей Белый, Алексей Ремизов, Борис Пильняк. Прежде всего, разумеется, ветхозаветная «Песнь Песней»…Такая проза, конечно, требует внимательного, вдумчивого и медленного чтения (книга – не детектив и не фэнтези). Язык Олфи – вязкий, густой, как сургуч, затягивает читателя с головой в вербальный омут.

О чем книга? Как о чем: о любви. Все книги на свете о любви. Вся квинтэссенция-проблематика мировой литературы сводится к «сухому остатку»: дала – не дала, взял – не взял. Даже великая советская литература с производственными романами и поэмами о строительстве социализма-коммунизма переливается волнами любви, правда, к коммунистической партии. Но о любви. Прости, читатель, в этом нет ничего осудительного, уничижительного. Все так, все именно так. Впрочем, все не так, все именно не так. Но мы сейчас не об этом.

Камертоном к книге служат пронзительные строки Зинаиды Гиппиус:
Любви мы платим нашей кровью,
Но верная душа – верна,
И любим мы одной любовью…
Любовь одна, как смерть одна (С. 100).
В обывательской-обыденной трактовке  это означает, что «предметов любви» (Ау!  Роман «Обломов» И.А.Гончарова) может быть много, а любовь одна.

Начав читать книгу, я первое время думал, что автор очень молод. Через несколько страниц понимаешь: повествование идет «от лица» человека, умудренного временем, судьбой, жизнью житейской, страданием, отковавшего дух в сомнениях, соблазнах, падениях и «воспарениях». Здесь будет уместно вспомнить пресловутого «лирического героя», ибо герой книги и автор практически неразделимы.

Олфи создал гимн-пеан любви. В основе книги – трагедийная  любовь героя к пленительной, загадочной, нежной и грубой, умной и глупой Ализе. Образ героини неуловимо напоминает прелестную Аркадину из чеховского «Вишневого сада». На эту возвышенную любовь к «Прекрасной Даме» туманом наплывает любовь к простой, земной и самоотверженной Маре. Имена героинь – говорящие: Ализа на иврите означает «веселая», Мара –  «горькая». Подумаешь, скажет читатель, читывали мы такое, да и в кино видали. Не торопись, друг, книга –  заводная шкатулка с магическим дном. Мелодия у музыкальной шкатулки – «тонкий эротизм», «тонкая эротика» (С. 119-120, 288). Мы так «накушались» всяческой разнузданной «порнухи-чернухи», что такую книгу прочитать, как чистой ключевой водицы испить.

«Прекрасная Дама» дарит герою неслыханное счастье и неслыханную печаль. Название первой книги стихов Александра Блока многократно упоминается в романе. Читатель, задумывался ли ты о кощунственности блоковского заголовка: «Стихи о Прекрасной Деве» – ради Бога. Поэт, опасавшийся преследования духовной цензуры, вынужден был получать разрешение на опубликование сборника в Нижнем Новгороде, где служил цензором друг Андрея Белого – Э.К.Метнер (кто сейчас помнит Эмилия Карловича, философа, гетеанца – никто).

Существует бесчисленное количество определений-истолкований любви. Самое умное принадлежит ВЕЛИКОМУ сочинителю дамских романов Пьеру Бенуа, который творил в первые десятилетия прошлого века. Почему великому? Да потому, что он писал великие дамские романы. Книги Бенуа появились на лотках в угаре перестройки, а потом их в Лету снесло, видимо, безвозвратно. По мнению француза, любовь – предпочтение (да, да, преферанс – на французский лад так именуется карточная игра). Предпочтение во всем: в постели, в чаепитии, в разговорах, пристрастиях, политических воззрениях, литературных вкусах, интимных запахах и прочая, и прочая, и прочая. Жаль, что барышни, идущие с женихами под венец, никогда не задумываются о том, что с этим человеком пятьдесят лет придется завтракать, слушать его стенания по поводу дурного начальства и, главное, ходить в одну уборную.

Герои романа ПРЕДПОЧИТАЮТ друг друга на долгих семь лет.  Столько лет длится эта греховная связь, адюльтер, как говаривали еще совсем недавно «барыни на вате», поединок, дуэль на ложе страсти и поле чести. Героине, увы, не 18 лет: у Ализы взрослая дочь, возлюбленная автора-героя замужем. Мужа она называет Сомс (да, да, персонаж «Саги о Форсайтах» Голсуорси). Любовь. Любовь. Любовь, от которой у читателя кружится голова, а из книги вырываются некие огненные бабочки-искры, больно ранящие  душу.

Кто учился в советской школе, тот никогда не забудет школьное «литературоведение». Как старая училка, констатирую: образы героев «даны в развитии».  Магический «ключ» к пониманию книги о запретной любви – замечательная фраза Бродского: «…Поедание всякого запретного плода сопряжено с чувством вины. И это продолжающееся чувство вины – как и самое творчество… приводит, как это ни парадоксально, к невероятному нравственному развитию индивидуума… к более высокой степени душевной тонкости» (Иосиф Бродский в разговорах с Соломоном Волковым) (С. 222-223). Вздохну сквозь дым сигаретки: Соломон, помните меня? Я Вас помню и люблю.

Кстати, умных людей (и писателей) – пруд пруди. Сто пудов, как теперь принято изъясняться. А культурных – очень мало. Лери Олфи – культурный человек, как в высоком, так и в обыденном понимании. Его собеседниками в книге являются Конфуций, Сократ, Марциал, Тертуллиан, Гегель, Тургенев, Виктор Гюго, Тютчев, Владимир Соловьев, Евгений Трубецкой, Зинаида Гиппиус, Рильке, Волошин, Гумилев, Ходасевич, Набоков, Карен Хорни, Дмитрий Лихачев, Ремарк, Сент-Экзюпери и так далее. Список гостей у Лери Олфи весьма пространен. Серебряной поварешкой щедро черпает он из супницы мировой культуры (так скажем). Какой суп! Какой запах! Какие коренья и свежая зелень. Умная книга, нежная книга.

Приведу фрагмент частного письмо Лери Олфи ко мне: «И встретишь ты в Земле твоей сестру свою» – «роман-соприкосновение  нового  репатрианта  (из  России)  с  израильской  реальностью, дольней  и горней – Эросом парящим…  Речь также о способности к связи как уязвимости, об эмиграции как переживании сокровенного, как переживании-борьбе против невозможности жить – в навязанной жертвенности,  лишенной  магии  смысла,  о космологии  и  археологии  любящей  души,  о  добре,  что  под  маской  патологии». Лучше автора не скажешь. Обратите внимание: все-    таки «роман»…

В книге много проникновенных рассуждений об Израиле, о судьбах Святой Земли и народа Божия, об эмиграции, как о кресте неподъемном, о медоносной сладости (и горькости) жизни на новой родине.  Много  страниц, согретых высоким уважением-приятием, Лери Олфи посвящает благословенной Болгарии, где он жил и много раз бывал, вспоминает  героев освободительной борьбы против Оттоманской империи, обильно цитирует болгарских поэтов. Автор удивительно пишет о Святой Земле, о блистательном Париже, об испанской Барселоне, изукрашенной архитектурными безумствованиями Гауди…
Пора закругляться, а еще не все сказал об этой замечательной книге. В формате компактной заметки это невозможно.

Пустячное исправление! Смазливую, лживую, бессовестную фразу: «Человек создан для счастья, как птица для полета», – составил не Горький, а Короленко. Много, ох, как много крови пролилось по прямой вине этого прекраснодушного… Убивали безмерно для такого «счастья». Человек создан для горя, для грядущей жизни вечной, как преданная и беззаветная собачка Господня. Именно беззаветная…

Вот какие измышления-размышления вызвала у меня книга Лери Олфи. Читатель спросит: а почему «записки начинающего альпиниста»? Автор призывает читателя отправиться в трудническое восхождение на «горние»-горные  вершины… (молчок). Намекну на пресловутую триаду: дух-душа-тело.

Не нужно думать, что в книге все так благостно, шоколадно-мармеладно, полное «благорастворение воздухов», умиление и воздыхание. Книга – жесткая, провокативная: в хорошем смысле – автор провоцирует постоянно читателя к  жаркому спору с ним, иногда к отторжению-ниспровержению писательских воззрений, идей, жизненных установок, житейской позиции, эстетических предпочтений и т.д.  Ты не просто читаешь книгу (мол, писатель пописывает, а автор почитывает), а все время пребываешь в споре с Лери Олфи, соглашаешься с ним, оппонируешь ему. Вот такая книга…

1200 слов.