Держу в руках, дорогие друзья, свежий том от издательства «Альтерлит» - роман Виталия Смышляева «Страна яблок».
Книжка, тем не менее, вовсе не о сельском хозяйстве. И даже не о той гламурной чувихе с обложки.

Это постапокалипсис. Да, дорогие мои. Мир, как уже без счета раз бывало в отечественной словесности, покатился в тартарары. И теперь, умозаключаем мы, винтовка – это праздник, а на радиоактивных руинах хозяйничают песьеголовые мутанты.

Вообще, буду откровенен, я к «постапам» не то, чтобы равнодушен. Я их переел. Притом, уже давно. А поскольку исполняет их, как правило, криворукая публика, чтиво это из разряда развлекательных давно уже стало угнетающим. 
За счет чего? За счет предсказуемости коллизий. И потому что герой – как правило, унылое, донельзя правильное говно, которое в свободное от гасилова с мутантами время рефлексирует: «Что же ты, человечество, наделало? Как же я теперь буду жить без картин Рафаэля, ноктюрнов Шопена и романов Глуховского?» В каждом постапе есть «любовная линия», а за зло отдуваются, как правило безмозглые мутанты. Живут герои в ужасающих руинах, питаются всякой дрянью.

Но, по великому счастью, «Страна яблок» не такова.

Во-первых, главный герой – не очередной безликий «Артём», носитель выверенных моральных устоев, а вполне себе человек. Это немолодой алиментщик Александр, потерявшийся в современной жизни. В своем роде амиш, беглец от цивилизации.

Во-вторых, здесь нет мутантов, а также не встают из могил зомбирующие останки.

А в-третьих, этот постапокалипсис невероятно вкусен. Вот, например, у Глуховского герои жрут осклизлые грибы. Но не то у Смышляева.

«Ради праздника Аркадий заколол двух свиней, и на тарелке у каждого шипела вкусная отбивная. Молодая картошка в мундире исходила паром, в мисках крутились скользкие маслята, капли воды сверкали на перьях зеленого лука и пупырчатых огурчиках. Истекающий жирным рассолом сулугуни, мутные слёзы перламутрового окорока, пушистая зелень, свежевыпеченный хлеб».

Таково постапокалиптическое меню выживанца. Я бы сказал – весьма неплохо. У Глуховского кормят в разы хуже.

«А почему это они так жрут? – спросит придирчивый читатель. – У вас здесь конец света, или что?»

Да-да, уважаемый! Он самый. Просто герой переживает конец света на даче. Ну, а почему нет? Это же лучше, чем в затхлом подвале!

***

Но что же случилось с человечеством? Отчего оно в очередной раз подверглось массовому вымиранию? А все очень просто. И тревожно.
Все человечество ко времени событий романа (это примерно так следующее десятилетие) оказалось чипировано. Чип заменяет паспорт, кредитную карточку, проездной билет и даже радость человеческого общения. И вот в какой-то момент в глобальную систему проникает вирус и – хрясь! – мозги у всех чипированных перегорают.
А кто выживает? Маргиналы, одичавшие дачники, казаки, монахи, гастарбайтеры. А также люди, вырезавшие из себя чипы.
И вот в одно не прекрасное утро жители дачного кооператива во Владимирской области обнаруживают, что по реке Клязьма плывут тысячи трупов. Не хватает только гузель-яхинских катеров, чтобы утюжили их в кисель. И, похоже, на планете остались только любители среднерусских пасторалей (на самом деле, конечно, нет).

Я уже приготовился широко зевать, дожидаясь момента, когда выживанцы-«Артемы» предсказуемо загрустят по утраченному. Но наткнулся на такой вот любопытный диалог:

«А я тихо сказал Сергею:
- Серёж, я знаешь, чего боюсь? Что в Москве опять движуха и всё восстанавливается.
Он хмыкнул и ответил:
- Алик, ты мои мысли читаешь. Не дай бог. Мы только жить начали».

Прямо бальзам на душу, дорогие друзья. Где-то с этого момента я глубоко проникся к «Стране яблок».

Это, как выяснилось, вовсе не обычная постапокалиптическая шаблонная шляпа, а что-то, не побоюсь этого слова, экстраординарное.

***

Возникает вопрос: а кто же здесь отдувается за зло? Если безмозглых радиоактивных тварей нет и в помине?
А люди! Плохие парни. Это банда, во главе с бывшими ментами-гаишниками, к которой примкнули казаки и монастырская верхушка. Плохиши, надо сказать, получились очень выпуклые, колоритные такие. Своими руками придушить хочется – такие негодяи! И у них тоже своя правда.

А по итогу получился занятный микс Кормака МакКарти «В дороге» (фильм такой тоже есть) и «Белого солнца пустыни». Не самые плохие полюса.

И вот мы переходим к великому злу отечественных постапокалпсисов – любовной линии. Хоть тресни, но она должна быть, редактор требует. Ну-ка, что у нас с этим в «Стране яблок»?
А там – оп-па! – любовный треугольник. У меня, друзья, прямо душа медом облилась. Обычно наших апокалипсисописцев и на ровную линию-то не хватает. А тут ишь! И отношения прописаны не на «отцепись», не «она упала в его жадные объятия», а все весьма серьезно и психологично.
Есть героиня, пережившая серьезную моральную травму. А алиментщик Алик ее успокаивает, шаг за шагом возвращает в социум. Обычный автор написал бы: тыры-пыры, мы поговорили, и я ее успокоил. Но в «Стране яблок» у нас – серьезнейшее психологическое фехтование. Укол, отскок, парировать, атака! И победа – отнюдь не падает в руки!
Но наибольшего градуса лирический накал достигает в сцене встречи отца с выжившим сынишкой. Это примерно как у Михаила Шолохова, в «Судьбе человека»: «Тятька, я тебя нашел!» Не сказать, чтобы разрыдался, но в глазах защипало.

***

В какой-то момент «Страна яблок» перешагивает границы постап-формата, а становится вполне себе серьезным трактатом на тему «Как нам обустроить общество будущего». Демократический и авторитарный варианты отвергаются. А что же остается?

«Здесь есть русские, китайцы, татары, армяне, евреи и вообще непонятно кто. Например, я с шестью кровями. Так получилось, что для наших детей русский и китайский языки будут одинаково важны. Другие папа с мамами будут разговаривать и на армянском, и на татарском. Никуда не денешься, каждому хочется передать ребёнку эстафету от своих дедов и отцов. Разговаривайте, учите языку, как учите играть в шахматы и ходить на лыжах, не более того. Никаких русских, татар, евреев и китайцев больше нет – вот первый закон. Как только мы разделимся на нации, языки и разных богов – мы погибнем. Кто скажет: «Я русский, а ты – китаянка; я – армянин, а ты – татарин», будет изгнан».

Китайцы, действительно, есть. Вернее, 28 китаянок, приехавший на комбинат во Владимирскую область на заработки. Китаянки, кроме шуток, - тоже очень важная лирическая составляющая текста. Конечно, девушки из Поднебесной напоминают освобожденных женщин Востока при товарище Сухове, но образы этих девушек транслируют нечто большее, чем аллюзию на «Белое солнце…»
В самом начале книги один из героев всё надеется на Америку. Мол, американцы к нам прибудут, спасут, накормят, напоят, спать уложат. Но Америка теперь дальше Луны. А Китай – вот он. И не пора ли великим культурам заработать в унисон? Автор, чувствуется, только за.

***

Что безусловно подкупает в тексте – в нем очень много хулиганства. В скользкие места, которые обычные апокалипсисописцы, робея, обходят, Виталий Смышляев бросается с головой.

«Молодая, светловолосая, в одних трусах, она лежала на спине, повернув голову в мою сторону. «Трусы» - некрасивое слово для милых женских лоскутков, и «трусики» нехорошо – слишком кокетливо. А ночью на речном берегу и не особо уместно».

«На голубятне я причастился сигарет, вина и картинок с голыми женщинами. Едкий сухой запах птичьего помета навсегда связался у меня со вкусом запретного плода. Там бы, наверное, причастился и женщины, но Аркаша ушел в армию и оставил ключи голубятнику из соседнего квартала. (…) Ляжешь минут на двадцать, глаза закроешь, голуби буркотят херню всякую. Как будто в детстве. Хорошо».

«Невыносимо резало и крутило живот, но не присаживаться же сейчас со спущенными штанами. Я поёрзал, чтобы уменьшить напор газов, но выпустить их побоялся. Глупо подумал: «Вдруг собаки унюхают. И так пропотел».

«Жеребец Армена чётким движением подтянул вверх репицу хвоста, вывалил на дорогу кругляши навоза и опустил хвост обратно. Быстро и точно отмерил чёткую порцию, как фризер в «Макдональдсе» выдавал мороженое. Малая порция, стандарт, большая».

Это все просто прекрасно, друзья. И безусловно являет собой чистой воды хулиганство.

Для определения субжанра «Страны яблок» я бы использовал новый термин «хоуппанк». Так сейчас называются добрые, но чуть хулиганские истории о выживании среди конца света, катастроф. Не безнадежность маячит в конце, а вполне осязаемая надежда. Правда, путь к ней может оказаться очень долгим, почти бесконечным. Но зато рядом – верные, хорошие друзья. Это, наверное, главное в наше лихорадочное, неспокойное время.

Как говорил герой старого советского мультика: «Что еще для счастья надо, если друг надежный рядом?».