Минобрнауки России направило в российские школы методические рекомендации по расширению изучения творческого наследия А. И. Солженицына в общеобразовательных учреждениях. Другими словами, приказом министра образования и науки Андрея Фурсенко обязательный минимум содержания основных образовательных программ по русской литературе ХХ века дополнен изучением фрагментов романа Александра Исаевича Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Вот об этом и поговорим.

Эпопея «Архипелаг ГУЛА́Г» формально посвящена истории репрессивной системы, существовавшей в СССР. Само слово «ГУЛАГ» — аббревиатура от «Главное Управление ЛАГерей ОГПУ — НКВД — МГБ/МВД». Хотя, фактически, это непревзойденный по своей достоверности всеобъемлющий учебник советской истории с начала 1918-го и по 1956 год. «Архипелаг ГУЛАГ» был написан Солженицыным в СССР в период с 1958 до 1968 года.
Теперь, несколько слов об авторе этой книги. Мать Солженицына — украинка Таисия Захаровна Щербак, дочь богатейшего на Кубани помещика. В результате революции и гражданской войны семья, естественно, была разорена, и, по большей части, расстреляна. А будущий литератор рос без отца, в крайней бедности даже по советским понятиям. Отец писателя, Исай, погиб до рождения сына, и мать тянула лямку одна. То есть, будущий писатель воспитывался матерью. В каких идеалах — понятно.

Его литературная карьера началась в 1961 году, когда его рассказ «Щ-854», потом его название изменилось на «Один день Ивана Денисовича», был напечатан в ноябрьском номере журнала «Новый мир» за 1962 год. То есть попал в самый читаемый в СССР журнал и, вместе с ним, во все многочисленные советские библиотеки. И сразу же переиздан и переведён на иностранные языки. Расходы на это, естественно, были оплачены из советского бюджета. А почему?
А потому, что Н. С. Хрущев готовил гораздо более глубокое разоблачение политики Сталина, чем реально произошло. В качестве Нестора Летописца наших дней и был назначен Солженицын Александр Исаевич. Перед ним раскрылись во всей красе закрытые архивы, на него работал аппарат помощников, консультантов-историков и работников архивов. И племя слегка подбеленных литературных негров.

Результатом их коллективного творчества и стало создание потрясающего по своей мощи антисоветского полотна под названием «Архипелаг ГУЛАГ». Оно было огромно по объему и в нем содержалось огромное количество неизвестных ранее фактов реальной советской истории. По сравнению с откровенным вздором предыдущих советских книг и учебников истории СССР контраст был разительный. Для удобоваримого чтения эти сугубо исторические документы были завернуты в некое художественное повествование. Не бог весь какого качества, но и не в этом и ценность этой книги.
А далее политический климат в стране изменился, Хрущева сняли, и новые правители, хотя уже не обещали, что следующее поколение будет жить при коммунизме, но и разоблачать никого и ничего не собирались. В результате сугубо официозная советская книга превратилось в эталон антисоветской агитации и пропаганды. Чем кстати и была на деле, но это как раз чисто случайное совпадение.

Но политический заказ на «Архипелаг ГУЛАГ», исчезнув в СССР, тут же, соответственно, возник на Западе. Где книга и была опубликована и раскручена. Книга увидел в свет в 1968 году, а уже в 1970 году Солженицыну за написание этого произведения была присуждена Нобелевская премия по литературе. Промежуток времени между выходом книги и получением за нее Нобелевской премии беспрецедентно мал. Аналогом может служить только присуждение Нобелевской премии мира Бараку Обаме. От начала процедуры выдвижения на соискание Нобелевской премии и до момента ее получения проходит более года. То есть, Обаму награждать за укрепление мира начали еще до его вступления в должность президента США. «Архипелаг ГУЛАГ» получил Нобелевскую премию примерно в таком же темпе.
А далее… Нобелевский лауреат, оказавшись на свободном западе и при деньгах, жизнь вел праздничную, но продолжил писать. Как умел. То есть собирал в архивах массу фактов по некой теме и оборачивал их в некую парахудожественную форму. Но этого уже никто не читал, потому что факты собирались в открытых архивах, эмигрант-антисоветчик к закрытым архивам доступа, естественно, не имел. А литературный уровень… ну смешно же сравнивать, в самом деле, прозу Солженицына, к примеру, с солдатом Чонкиным.

Болезненно переживая утерю всякого внимания к своей творчеству, Солженицын хватается за темы самые скандальные. Вожди революции — биографии самые причудливые. Дети часто приемные. Не читают.
Солженицын рисует сочными мазками пикантные штрихи из придворной жизни Владимира Ильича и Иосифа Виссарионовича: «Сталина арестовывали пять раз, но каждый раз ему чудом удается либо избежать наказания, либо совершить побег из ссылки. Впрочем, для агента охранки…», «Ужин Сталина длился по шесть и более часов — от десяти вечера до четырех-пяти часов утра. А когда же он работал!?»… Нет ответа.
Раздражение и чувства бессилия нарастало, и он хватается за беспроигрышную, казалось бы, тему: «кто такие евреи и как с ними бороться». Получилось «Двести лет вместе». Не публицистика, но и не художественное повествование. Не против евреев, но и не за. Конгломерат подробностей по теме: «Если хотите увидеть настоящее еврейское лицо — посмотрите на Бен Ладена», «Отчество Буратино — Натанович. То, что Бармалей был евреем — общеизвестно. Пьеро был евреем несомненно. Но была ли еврейкой Мальвина?»…

Стог фактов и фактиков, интересных только параноикам еврейского и антисемитского толка. Иголки в этом стогу не найти, даже если она там и есть. А потому и этот заинтересованный читатель-параноик, утопая в подробностях, редко дочитывал эту книгу хотя бы до середины.
Потом была некая попытка политической деятельности. Миф рисует образ вождя-трезвенника, но все это как-то абсолютно несерьезно. Призывал к шевелению мысли. Насаждал умонастроения державно-патриотические. Делился панславянскими типа рассуждениями с православными типа намеками. Признавался в любви к народу и даже ему обещал и предсказывал что-то положительное, но высокоморальное.  Утверждал, что об этом народе впору песни слагать, но и доказывал необходимость этот пороть народ розгами толи на поляне, толи на лужайке… Что-то объяснял неразумному Западу… Русский философ на заре карьеры. Мои встречи с Альцгеймером — всего и не упомнишь.
А потом писатель Александр Солженицын умер. Но главный труд его жизни, «Архипелаг ГУЛАГ», переживет века.