Нидавна, ф гастях у родственникаф фтыкал в мультег "Мулан". Фпичатленийа асталис такие, што ими хочеццо паделиццо са фсеми падонками.

Начинаеццо мультег с таво, што в адной кетайской семье жына и бабка аднаго старово храмово импатента хотят вынудить ево ибанутую дочь Мулан привести ф дом заебатово мужыка с бальшым хуем, штобы утолить накопифшуюся за время жызни с импатентам сиксуальную жажду. Асобинно вазбуждённой выглядит бабка. Паэтаму, нарядиф Мулан во фсякие фетишыстские шмотки и дав ей какое-то бабруйскае прыгучее жывотное, её вместе с атрядом других блядей атправляют к местнай сутенёрше. Там Мулан рассказывает пра то, што она аццки любит сасать золупы и ибацца ф дымоход, но  старая бандерша нихуя не берёт её в свой проститут-батальон. Тохда Мулан ришает атправиццо на вайну. Она спиздила у оцца-импатента стамеску, даспехи и паследнийе сбирижения (он копил на "Жопорожец") и упиздила на фронт. По пути к ней присоединяеццо припизженное ящерко, пиздящее шо оно - ниибаццо дракон, посланный ебучими привидениями. Дракон надоумил Мулан переодеццо ф мужыка и никаму не гаварить, што она баба, а то выибут фсей казармой и песду с жёпой порвут, сцуки.

Карочи, пириодетая ф мужыка Мулан приижжает на сикретную базу кетайских войск, хде камандует сын местнава генерала Ли Шанкр. За Шанкром пристально следит импираторский стукач и старый очкоглист Жуй Хуй. На базе тренируют дивирсионный атряд, ф каторам есть три настаящих падонка: первый вешает фсем песдюлей, фтарой любит фкусно жрать, а третий пастаянно курит шышки и ржот как подорванный на говномине. В общим Мулан праявляит чюдеса страевой падгатофки, фтихаря пачёсывайа песду при взгляде на камандира Ли Шанкра.

Патом ани уходят на фронт. Ф каких-то ибучих горах их фстречает армея аццких гуннаф, каторых хитрожопые кетайцы расстреляли в упор из стволоф кустарнаво праизводства. Ва время решаюсчево выстрела у Мулан атсырели спички и паджыгать фитиль пришлось, засандалиф палец в ачко ящерке, ат чиво она пыхнула аганьком, слегка припалиф ибало самой Мулан. Ф бою ету дуру подрезали, и камандир атправляит её в лазарет к стараму доктару-педорасу. Доктар-педорас сабиралсо ужэ присунуть полумёртваму байцу, кахда понял што это баба. Тахда он стуканул камандиру, каторый к хуям выкинул Мулан из атряда во избижание свального греха с солдатаме.

Карочи Мулан нихуя не аставалось больше как прекратить этот ебучий трансвестизьм. Пириоделась она в нармальную бабу и попёрлась ф столицу проёбывать остафшиеся папины баблосы. А ф сталице астатки аццких гуннаф захватили ф плен импиратора и заставляли ево жрать ногти с перхатью. И пришлось гарной дивчине, трём падонкам и ебучему Шанкру проникать во дварец и спасать гасударство. При етом трёх падонкаф нарядили ф бабские шмотки. На их вопли: "Да ну нахуй - это ж ахтунг!" - Мулан гаварила, што ето не ахтунг а трансвестизьм, а если они не переоденуццо и проебут грядку, а патом их генерал в ачко выибет - вот это уже АХТУНГ! И падонки согласились.

Ну а дальше неинтересно: отряд падонкаф-трансвеститаф проник во дварец и вломил пессдюлей аццким гуннам, а ихнему гуннцкаму атаману так фпендюрил с зенитки, што остались токо гарелые сапоги и немытые пьятки. А старый импиратор, увидеф Мулан, пиристал пихать взад Жуй Хуя и принял эту дефку сибе ф секретутки. А Ли Шанкр приехал к муланской семье и кинул палок фсем, включая старово хромово импатента. И стало у них фсё заебись...