«Откуда нам знать, что такое война,
Если мы не знаем мира?»
                                         А. Васильев.



    Десять лет назад я держал в руках газету с двухполосной статьёй, посвящённой 25 – летию Мюнхенской трагедии. Первая чеченская закончилась. Тогда многие впервые услышали слово «террорист» не от Терминатора, а от ведущих вечерних новостей. И никто понять не мог – что делать? Как Сталин – вывезти в Сибирь? Но они ведь тоже воюют за себя, у них есть дети… А детей – тоже в Сибирь? Потом было много пиара и как-то закрепилось ко второй кампании в мозгах – за мир мы их. А они нас – за деньги.

    Так вот в той статье очень сухо и красиво было написано – что делать. Моссад нашёл и уничтожил всех организаторов бойни в Мюнхене. Не оставил иллюзий : с Израилем шутки шутить нельзя. По всему миру, не считаясь с расходами, «мы не ведём переговоров!», не афишируя этого, как под чётки имама, одного за другим – цок-цок-цок – Моссад убивал всех, кто приложил руку к трагедии. И это вошло в анналы, по этой формуле учат в израильских школах.

     Авнер,  личный телохранитель Голды Меир,  возглавил диверсионную группу Моссада. Никаких прикрытий не было – деньги и цель. Одиннадцать целей. Авнера больше нет в официальном понимании – несуществующий израильтянин платит несуществующими деньгами неназванным людям, по дождливой и очень…настоящей Европе гремят взрывы и трещат выстрелы. И…

    И тут вы видите не то, что привыкли видеть в американских фильмах про месть. Сто шестьдесят божественно снятых минут мститель Авнер сбивается с ног, чуть не взрывает дочку арабского воротилы вместо воротилы, в упор расстреливает палестинско-итальянского дедушку – молоко из сетки с продуктами разлилось по вестибюлю – «ты его точно убил, я не слышал выстрелов? » – «а то, он даже в штаны наложил!» У арбских террористов, которых  он –  как в методичке : сверяясь с фотографией в левой руке, стреляем правой, два в тело и один в голову  –  уничтожает по заданию родины, в соседней комнете стоят дети. А им никто не объяснил, в чём папа виноват. Авнер борщит с пластитом и калечит молодожёнов в соседнем номере. И с каждой секундой неспешно текущего фильма сквозь пальцы, сжимающие беретту, утекает романтика.

    И только ухмыляется генерал Моссада на вопрос, почему мы арабов этих не судим? А мы ведь нарушаем европейские законы, да?! Да?!

    Он что-то плетёт про то, чтоб дали ему доказательства, тех ли он валит, пытается брыкаться, достаёт запасной магазин, и всаживает его в грудь арабскому мальчику, с которым полночи проболтал за жизнь в курилке. Он отмечает с бойцами - «кто и отмечает, а я праздную, Авнер» - первого трупа в самом милом римском кафе в самом красивом из римских двориков. Он должен убить стилягу в очках, как у Майкла Джексона. И взрывает араба, предлагавшего ему поменяться номерами – «мистер, в соседний номер вселились молодожёны, вы не заснёте!». Его дурит его же информатор. Его бойца убивает клофелинщица . Приходится отвлекаться и мстить, мстить, МСТИТЬ…

    Мстить.  Или убивать? Так это месть или…убийство?...
    Я теперь не знаю.
    Сто шестьдесят гениальных минут поставили меня в тупик.