Жили да были три друга: Жулдыгай Кутакбатор, Брахмапётр Чакраборти и Скворчеган Вобейда. Учились они вместе в каком-то институте на неизвестной кафедре неважной специальности, держались всегда вместе и стояли друг за друга горой.
Даже злые чурки в общаге, где они все проживали, не рисковали к ним доебывацца, ибо можно было и пиздюлей огрести.

Жудлыгай был парнем здоровым, занимался пиздораздачной борьбой, водку не любил, однако, иногда покуривал драп. Жил Жулдыгай по совести – никогда никого не обманывал, и другим ни себя ни друзей обмануть не давал.

Брахмапётр был тощим, очкастым и постоянно медитировал, укреплял дух, не пил-не курил, хотя насчёт не курил я несколько погорячился – не курил он только сигареты, а траву-то жабал за будь здоров, хотя его и без травы штырило, что называется, в полный рост. И жил Брахмапётр по чести. Всегда мог Брахмапётр спокойным словом в любом споре помирить противников или назвать виноватого, и бывало дело, страдал за своё правдолюбство, однако оставался твёрд в решениях.

А Скворчеган был просто рубаха-парень. Пил всё что горит и трахал общажных и не очень общажных девок. И жил он по уму. Всё что ни делал по трезвой лавочке – сначала как следует обдумывал. Ну, а по пьянке – это уж как повезёт. Хотя и там головы старался не терять.

Общажное время – вещь такая весьма субъективная. Летит быстро – от сессии до сессии. Вот только он новый год прошёл, ты ещё как следует от него и отойти не успел – а тут тебе уже весна. Снова на носу сессия.
А весной хорошо. Деревья расцветают, всякие птички там поют, травка зеленеет в преддверии сезона. Короче, хочется жить и радовацца. Какая уж тут сессия? Опять же, пелотки красивые на улице появляюцца, как будто их зимой куда-то прятали. А вот пришла весна – и здрасьте-пожалуйста, вот они.

Весной, бывало, даже очкастый Брахмапётр Чакраборти на попусках выходил на улицу, и шарился где-то до самого утра ночи напролёт. А когда его спрашивали где он был, он только загадочно улыбался и снова впадал в медитацию.

Что уж тут говорить о Жулдыгане со Скворчеганом. Что тот, что другой отрывались как могли. Правда, Жулдыган-то всё больше по концертам там всяким, по сейшенам хаживал, где драм-н-бас, хаус там типа или реггей какой играют, да и герлы, вроде как, поправильней.

А Скворчеган шарился по всяким ночным дискотетекам, компаниям бардовским, кабакам да пивнушкам. И хоть весна была у каждого своя – да что тут говорить – и жизнь-то, в общем-то, тоже своя, и увлечения, и компании, однако друзья они были – не разлей вода.

И очень они любили, хорошенько пыхнув вечером, потереть за правду жизни. Скворчеган всё больше за ум затирал - мол, если кто по уму живёт – на его стороне и правда. Брахмапётр утверждал, что честь надо беречь с молоду и если говорит тебе ум поступать не по ней, то слушать его не надо.
А Жулдыган – соответственно, говорил, что ум и честь – это всё от лукавого. От ума и корысти много в мире гадостей делаецца, а честь людьми для их оправданий и придумана. А жить надо только по совести и никак иначе.
Много они спорили, но так и не пришли к соглашению, что же важнее.

И вот, как-то раз пришла Жулдыгаю посылка с родины – с Казахстана. Открыл он её – а там письмо лежит от деда его и мешочек замшевый. А дед, надо сказать, у Жулдыгая слыл на родине большим шаманом. Всё медитировал, просветлялся, да людей лечил.
И вот читает Жулдыган письмо. А там дед ему пишет:
Здравствуй, мол, милый внучек. Жаловался ты в прошлый приезд, что спорите вы с друзьями постоянно о правде жизни. И никак не можете понять в чём же эта правда заключается. Так вот. В мешочке тут лежит от меня гостинец. Дал мне его в своё время один хороший человек, когда я был в Индии и сказал, что вот, мол, если захочешь в чём-то правду узнать, то тут он тебе и поможет. Я-то уж старый, мне это всё ни к чему, а вот тебе глядишь, этот подарок вдруг чем-то и поможет.

Взял Жулдыгай мешочек, открыл его – а там лежит большой такой кропаль. Кропаль как кропаль. Только жирный такой, чёрный. Аж смолою сочицца. А запах от него – так вапще прямо убойный.
И вот настал вечер. Собрались друзья, замутили бульбулятор, да, недолго думая, и пыхнули тот кропаль. Пыхнули – и – ничего. То есть – совсем ничего.
Удивились друзья, плечами пожали, да и позабыли про тот случай.

Быстро пролетели пять лет. Пришло время расставацца.
Жулдыгай пошёл работать в охранную контору, Брахмапётр – инженером в НИИ, а Скворчеган – манагером-торгашом.

И вот однажды, когда настала очередная весна, решил вдруг Жулдыгай женицца. И, разумеется, позвал на свадьбу своих друзей. Брахмапётр стал у него свидетелем, а Скворчегана попросил Жулдыгай снять свадьбу на новую видеокамеру, деньги на которую копил он очень долго – в те времена дорогое это было удовольствие, да и редкое ниибацца.

Хорошо прошла свадьба. Хоть и не богато – какие деньги у вчерашнего студента? - но зато весело. Отгремели торжественные речи, свидетели разошлись по домам, молодые удалились ебацца, а оставшиеся гости по-новой набросились на жрачку да закуску.
И нажрался тут Скворчеган на радостях не по-деццки.
Нажрался – и разбил нахуй Жулдыгаеву видеокамеру.

Встал Скворчеган с утра, башка болит. Во рту – словно кошки насрали. Похмелился он чем бог послал и вспомнил вчерашнее происшествие. Что делать? Как быть?
И решил он поступить по уму.
Позвонил Брахмапётру Чакраборти и говорит: «Так мол и так, дружище. Разъебал я по пьянке ценную вещь, доверенную мне. Давай-ка, Брахмапётр, выручи ты меня по-тихому. Знаю я, что сечёшь во всяких железках заумных. Будь другом – почини. А то времени совсем уж не осталось – скоро будут требовать у меня съёмки свадьбы. С каким лицом покажусь я Жулдыгаю?».

Согласился Брахмапётр взяться за это дело.
И так крутил и эдак – но починить ничего так и не сумел. Хорошо наебнул её Скворчеган, места живого не оставил.

А Скворчеган звонит ему по пять раз на день, домой к нему ходит, торопит, обижается: вот, мол, херовый какой ты мне друг, не хочешь меня выручить. Тебя как человека просят, а ты время как будто специально тянешь. Цену штоль набиваешь, али денег хочешь?
Обиделся на такой расклад Брахмапётр. Нечестно ведёт себя Скворчеган. Мало того, что нашкодил, так ещё и других обвиняет, а сам будто дартаньян во всём белом ходит, знай себе, командует да покрикивает. 

И решил Брахмапётр поступить по чести, как он, собственно, всегда и поступал.
Приехал он к Жулдыгаю, привёз ему куль обломков электронных, и рассказал всё как есть.

А Жулдыгай всегда по совести жил. Взял он мешок обломков, распрощался с Брахмапетром, а про себя так решил:
Коль Скворчеган так насирательски относится даже к самым дорогим моментам в жизни своего друга, да ещё и цинично ебёт мозги, то, судя по-совести, нахуй таких друзей не надо.

С другой стороны – вот, Брахмапётр Чакраборти – взял – и глазом не моргнув, сдал Скворчегана с потрохами. Тоже человек не надёжный. За жёппу свою опасается, хочет всегда белым и пушистым казацца, а друга своего, по-сути дела, предал. Тот ему тайну доверил, а этот – взял, да и сдал. Сегодня – Скворчегана, а завтра – глядишь, и меня. Не нужен мне такой друг – решил для себя Жулдыган и остался в гордом одиночестве.

И стали с той поры три друга тремя врагами. И не помогли им ни ум, ни честь, и не совесть.

Прошло ещё сколько-то времени – и в том институте, где все они учились – была встреча выпускников. Явились туда и наши друзья. Всем уже под сороковник, все типа солидные,  с момонами ходят.
Стоят наши друзья по углам, зыркают друг на друга – обидку давнюю вспоминают. Но – после третьей, да под закусочку, да в старой своей студенческой компании – не выдержал Скворчеган. Подошёл он к Жулдыгаю – и покаялся. Прости, говорит, друг. Поступить я хотел по уму – а вышло, что по дурости.
Ты уж не обижайся – говорит – дело давнее, да и случай тот меня на всю жизнь научил, что не всё, что по уму – это хорошо. Иногда и по совести поступать надо.

- Кто старое помянет – тому глаз вон – отвечает ему Жулдыгай. И ты меня прости – не прав я был тогда. Поступил бы по чести – глядишь, и с Брахмапётром бы не поругался. А так – вроде как получается – обиделся на всех, а на обиженных – говорят – черти на том свете срать ездят.
А тут и Брахмапётр к ним подошёл. Здравствуйте – говорит – друзья. Не по уму, да не по совести я себя тогда вёл – а как распоследний дурак.

Ну – что тут говорить – помирились они, вспомнили молодость свою – да вот – прошедшего времени-то уже не воротишь. Сколько лет не виделись, сколько лет злобу друг на друга таили.

И достал тут Жулдыгай из кармана кропаль. Жирный такой кропаль, чёрный.
Ну что – говорит – друзья – тряхнём стариной?  И – недолго думая – взяли они его – и пыхнули.
Пыхнули – и ничего. Снова – как тогда, много лет назад – совсем ничего.
Только вдруг смотрит Жулдыган вокруг – сидит он в своей родной общажной комнате, а рядом с ним за столом – его обалделые друзья – Брахмапётр Чакраборти, да Скворчеган Вобейда.
Помотал тут Жулдыган головой – и говорит им – вот это кропалик мне дедушка подогнал!  А знаете что я видел? И начинает им рассказывать – а друзья головой кивают, да говорят – и нам то же самое привиделось.

И стали с тех пор они ещё крепче дружить, а разговоры свои про то, как жить правильно – прекратили навсегда.
А всё почему? Да потому, что поняли – что всё в этом мире относительно. И ум, и честь, и совесть – сами по себе – добра не принесут.
Умные-то это понимают, а дуракам… А дуракам  и объяснять нехуй – всё равно не поймут.