Жыл был один студент и никого не трогал, кроме девушек, жил себе спокойно шишки покуривал, самочек регулярно поёбывал, учился потихоньку в сфере здравоохранения. И вот пришла (ну не сама конечно) к нему однажды повестка из военкомата. Студент как увидал её, так с испугу аптеку-то всю и съел, проглотил разом, нехай они там порадуются над онализом. Ну ещё одел очки дедушки-ветерана и пошол по месту постановки на учёт на воинскую службу. Долго хмурили свои седые брови сердитые генералы, усищами шевелили да гавкали по собачьи. Наконец сжалостливись, сменили гнев на милость и вынесли своё высочайшое фельдмаршальское решение – отпустить слепого наркамана восвояси всё-равно, один хуй года через два окочурится студент в подворотне да песдою старушачей накроется.

А студент год живет, два, скотину домашнюю себе завёл курей там, собаку да жену, детишек наплодил. Посинели генералы от злобы своёй прирождённой, да ярости лихой да стали лицами похожи на ящики почтовые, образца советского. Рожи квадратные, глаза- щелочки, маленький сердитый рот гербом красным да большой подбородок под ним. И перкуторно звук коробочный издают характерный, а если посильнее ударить в место, лишь немногим известное, то глядишь того и конвертами разродятся, с депешами зелёными президенту супостатскому. Дёрнули посильнее за рычаг машыны военной, а машина та ухватила студента за признак половой да приволокла в военкомат.

Дак вот значит, посинели они и говорят: “мы тебе билет военный не дадим, мудило ты реткостное, иди значит, как все, служить на благо нашей великой и вседержавной родены”. Усмехнулся лишь в ответ студент, ибо ликом он ещё краше стал, статен да горделив, возмужал за годы вольные не хуже чем те остальные, что на службе государевой парились. И молвит речь: “шли бы вы в хуй служаки поганые, и ебал я родену вашу в рот и за уши да полость брюшную на пятой усиленной, она для меня ничего не зделала, пишите что угодно в бумагах своих туалетных, но призвать меня с дитями на руках права не имеете!”

Смекнули полковнеки да фельдмаршалы, что опять восвояси отпустить придётся и снова лицом изменились только на этот раз перебрали все цвета радуги небесной с полутонами да оттенками промежуточными, что кстати в державах западных являестся где-то косвенным, а где-то и явным признаком ахтунга богопротивного.

Вернулся студент в хоромы, закручинился, мысля горькая на него напала: “зря может изъебнулся он, да в армею не пошол”. Ведь служат же люди, довольные шопесдец выходят да песенки поют.Так огорочился что погодя минуту высыпал на ладошку себе горсть таблеток баклофена с отделения нервного пизженного закинул себе в рот, запил родненькой и перекрестившись помер напесав только “Прощайте камрады.”