Доктор Зло Андрей Альбертыч поступил в профилакторий.
Состояние здоровья непрозрачно намекало.
Для начала наебнулся крепко он о стол журнальный
И ушиб пребольно жопу и сломались кости таза.

И, заметить попрошу я, эти все лихие трюки
Умудрился он исполнить в абсолютно трезвом виде.
Старость, знаете ль, не радость и охота приключений,
И особенно на жопу, что и доказал Альбертыч.

Он прикинулся болезным, жалобно стонал и пукал
И его, конечно, сразу разместили в отделеньи.
Но палата на три рыла несколько его смутила.
В результате от соседей там остались только койки.

Он, подлец, не признаётся, как выкуривал несчастных,
Я, однако, полагаю, способ был не из гуманных.
Ну а чо, Альбертыч по́жил, в жизни опыта набрался,
В том числе по избавленью от ненужных элементов.

Всяко логово злодея, как известно, комплектуют
Ну, как минимум, дворецким. Лучше, чтобы штат прислуги.
Без прислуги у злодея будет сраная малина,
Рычаги правленья миром спиздят для металлолома.

Но калач Альбертыч тёртый, в этой теме - Аристотель.
Компромат заснял на Ноклу, как главврач безбожно дрочит
На страдающих старушек, челюсти в стакан кунавших
И в его сутулом хере видевших, даст Бог, Мессию.

И главврач вдруг засмущался: "Нахуй надо мне вниманье!
Ты займись, Альбертыч, лучше, тем, что паче актуально.
Есть, вот, медиапространство. И не лезь в дела мирские".
Притаранил телевизор, лишь бы старый отъебался.

Понабрал себе Альбертыч  в услуженье санитарок,
Соблазнив их шоколадом иль ещё какой вкусняшкой.
И лежит, короче, барин, весь в заботе и крестьянках,
Сыт, обласкан и доволен, поцелован нежно в жопу.

Всё б, казалось, идеально, но одно лишь омрачает
Барский быт: его разлука с нежно-трепетно любимой,
Что всю жизнь была с ним рядом и дарила вдохновенье,
Свет его в конце тоннеля... Разлучили, в общем, с водкой.

Я с оказией намедни был в окрестностях Майкопа.
Пердуна решил проведать, предварительно связался.
Бойко старый мне ответил и была одна лишь просьба:
Мол, не надо апельсинов, привези, мне, Лосик, водки.

План коварный разработав, мне его тотчас поведал:
Водку разливаем в пластик от какой-нить газировки,
А при входе машем ксивой: едет адвокат московский.
И перед моим приездом застращал весь серпентарий:

Трепещите, дескать, люди, из столицы едет барин!
Строг, свиреп и кровожаден, жрёт по пятницам младенцев.
Едет он меня проведать, вдруг условия такие,
Что права мне ущемляют, запрещают пёрнуть громко?

А поскольку я поехал в Адыгею жарким летом,
Был я в шортах и футболке и в резиновых, блядь, шлёпках.
Ебануццо, адвокат, блядь, так, возможно опиздюлят
Сраным веником по жопе и погонят по улусам.

Только Лосик вам не промах, Лосик хитрый, Лосик знает!
В книжный магазин заехал и купил себе я пропуск:
Книгу о гражданском праве, подписал её красиво,
Типа, я его наставник и везу ему награду.





Мы приехали на адрес, там прелестное местечко:
Огорожено забором, а внутри прям алилуйя!
Ровно стрижены газоны, с мылом мыты тротуары,
А кусты-деревья, сука, прям как с праздничной открытки.



И стоит пред входом Ленин, Паркинсона отгоняет.
И, по-моему, успешно, население не ропщет.
Медсестра, что охраняет отделения границы,
Прям сама была покорность, проводила до палаты.





А в палате встретил Барин. На двуспальной на кровати,
Холодильник двухметровый, вентилятор, телевизор,
И компьютер с Альтерлитом. Вот куда подлец съебался!
И ничуть не сожалеет, скучно стало на Удаве.

Вкруг себя он понавешал уморительных бумажек,
Что, естественно, глаголит нам о бурном оптимизме.
Что ж, Альбертыча поддержим, пожелаем до́лги ле́та
И ещё пердеть погромче сколько сам он пожелает.