«Витрувий и сыновья» произвели на свет небольшой шедевр, имхо. Я не знаю, как это описать, поэтому подслушал у модных бородатых очкариков в шарфах такое вот определение: «Импликативный арт- перфоманс с элементами абстрактной инсталляции».
В глубоком детстве были у меня две любимые книжки это «Иван Иваныч Самовар» и «Чудаки». Мне было всё равно кто написал их. В таком возрасте не различают авторов. Зачитывал я их до дыр. И конечно, карандашом обводил картинки. ЧуднЫе истории и картинки вот два критерия по которым в детстве ценится книжка.
Как бумажный пароходик,
Среди острых, страшных льдин,
Грозно стиснутый народом,
Я лавирую один.

Потом, много спустя было знаменитое про «электрика Петрова» и «девочка красивая в кустах лежит нагой».  Или вот из любимого:
Лежу я в одиночестве
На человеке голом,
Ни мужском, ни женском,
Каком-то среднеполом.

Вы без труда нароете в инете четверостишья Олега Григорьева, многие из которых долгое время считались народным творчеством.
А я сам расскажу случай про него, который услышал на выставке от каких-то зашедших почтить память Григорьева диплодоков.

Один раз ушел Григорьев за бутылкой портвейна. Приходит домой без бутылки, но со змеёй. Безобидный ужик. Мол де выменял ужика на бутылку. Жена в шоке. (тогда еще была жена) В общем, поселился ужик в квартире у Григорьева. Жил два месяца. Любил лежать кольцом на груди у Григорьева, но вдруг пропал. Нет и нет. Вдруг соседи выше этажом, на лестнице шумят. Змею, кричат, нашли у себя в горке. Открывают створку, а она среди посуды в богемской хрустальной вазе спит. Стряхнули спящую бедолагу на разделочную доску, да и зарубили топором. Григорьев поднялся к соседям, собрал молча останки ужика, отнёс к себе и положил в своём кухонном шкапчике, в какую нашёл вазу, - в щербатую стеклянную салатницу. И категорически запретил выкидывать. До психа, до пены на губах.
Шемякин, с которым он учился вместе в художке при репинке вспоминал, что Григорьев придумал вырезать в листе картона рамочку и ходил с этим приспособлением по городу, прилаживая рамочку ко взгляду то там, то сям. Вообще, у Григорьева есть что-то общее не только с Хармсом, но и с Шемякиным.  И конечно, это не только то, что их обоих выперли из СХШ за копирование Босха.

Я Григорьева помню. В начале девяностых, когда еще хипарюги тусили на Казани, он часто бродил рядом, надеясь на халявный дринч.  Кудлатый бородой, постоянно бухой, нелепый, с книжечками своими самопальными. С такими забавными рисунками. Тогда много подобного сброда крутилось в системе. Каждый третий – полусумасшедший гений, каждый второй- талант. Посмеивались его строкам, или задумывались над ними, наливали если было. Книжки не помню, чтоб покупали.

На выставке вам выдают чёрный халат. Не знаю, какую импликативность это несёт. Но на входе объясняют: «Чтобы птицы не загадили одежду.»  Какие птицы? Недоумеваешь. Что за бред? А вот и бред. Рубероидные стены с вырубленными строфами Григорьева. На стенах его вывороченные картины. Совершенно обыденные вещи, мусорный бак, башмак, воронье гнездо, но поданные будто портреты.
Посередине черный куб. Внутри, в полутьме символическая лачуга, где окна и двери неразличимы. Приют алкаша.  Пошарпанная тумбочка с чёрно-белым теликом. Убогий стол. Две табуретки. На столе в стеклянной вазе змея. По телику фильм про Григорьева с сюрреалистичным саундтреком. Обожжённый спичками потолок. Мрачноватая обстакановочка алкогольного делирия. Единственно обои,- полевые цветочки-лютики. (скопированы с рисунка Григорьева) Фотографии покойника и приколотые к обоям бабочки.  Когда срок отбывал на химии, то собрал целую коллекцию чешуекрылых. У настоящего пьяницы всегда так. На чёрном фоне несколько светлых штришков только подчеркивают полную неадекватность персонажа.
Снаружи, в стенах куба святящиеся кружочки-дырки. Заглянешь в дырку, а там картинки. Карандашные рисунки, подсвеченные изнутри. Естественно есть вульвы и железы.  Куда без этого.  Конечно, самые смешные картинки -  чёрного, как рубероид, юмора.  Есть такое ощущение необычайной легкости и веселья между 150 и 300 граммами.  Оно почти эфемерное и быстро проходит, к сожалению. Посмотришь в дырочку и сразу чувствуешь это. Удивительно.
Бутылки вдоль стен должны были создавать неповторимый звук. Когда заходишь в квартиру к сильно пьющему человеку можешь случайно задеть пустую бутылку, и она так покатится по замызганному полу вот с этим блестящим и скрежещущим звуком. Слишком резким и громким для глубокого похмелья.

А ещё его любили птицы. Говорят, что даже дикие лесные, а не только голуби. Поэтому по выставке летают какие-то смешные пичужки. Тихонько варнякают между собой под потолком. Что создаёт легкий противовес гнетущей обстановке вокруг. На черном хорошо смотрятся светлые штришки птичьего помёта. Но мне не повезло. Ушел не обосранным.
Щедро набросанных диссонансов тут достаточно. Тяжелый багор подвешенный к потолку и птичье чвирканье. Вывернутая вверх фаршем мясорубка и васильки лютики. Стаканные пирамиды и детский стульчик между ними. Насмешливые детские стишата и настоящий дневник брошенки из детского дома, ждущую своего отца - забулдыгу.

Выставка занимает всего две комнаты музея, но сыновьям Витрувия каким-то чудным образом удалось раздвинуть пространство, развернуть его в стороны. Как будто поднимаешь с заблеванного пола скомканный листок, разглаживаешь его, и пробираясь сквозь прыгающий почерк, читаешь такие строчки.
Говорящий ворон на окошко сел
И моё жилище с грyстью оглядел...
Он ещё немного молча посидел...
Не сказал ни слова - дальше полетел...

Что еще сказать?  120 рублей всего. Бутылка пива. Заходите.