«Я стал добрее с тех пор, как понял, что патронов на всех не хватит»

В далеком стылом январе 2011-го у меня и мысли не было, что когда-нибудь уеду из России. А предложение, что мне сделали вдруг, выглядело просто хорошим вложением с семикратной прибылью. Занеси нужной тете 25 кусков – и стань на год пенсионером, инвалидом 3-й группы, и получи суммарно около 175 кусков. С возможностью продления.
А пуркуа бы и не па? – рассудил я тогда. Все, кто тут живут – воруют же кто во что горазд; а я выхожу – лысый что ли? Конечно, берем; заверните.
А через два месяца – уехал. И как оказалось – навсегда.
Сейчас тот первый, угарно-пряный тайский год и не вспомнишь без дрожи в пальцах, без спазма в груди. Это было – счастье. Это была – любовь. Там влюбился, сям влюбился, в короля с королевой влюбился. В свободу. Во весь безмятежный их уклад и стиль. В вечное лето. В бессмертное солнце. В радость жизни как в данность. В карму, которая реально существует, и становится все лучше и чище. Во все. Ну, кто читал мои репортажи тех времен – тот помнит. Как мальчишка, право слово!
И когда возвращаться пришла пора, так и то летел – по следам любви, за любовью. Какой же мощный заряд позитива я привез с собой тогда! На все хватило. Проблемы – решались будто сами собой, друзья – крепки были и на подхвате всегда, а враги – безвольными ковриками так и скатывались под ноги. Все одолел, все пути прорубил – и счастливым победителем улетел обратно, как домой. Без страха, без упрека.
Но и тогда уже на подкорке где-то отложилось: халявой оплаченные дом и байк – это гуд, это – проблемой меньше. Так что и эту проблемочку я походя тут решил – занес, продлил, наладил. Подорожало чуть, ну ладно.
Второй тайский год – он спокойный был. Море, солнце, женщина – вроде ровно все, ну разве что с малыми девиациями. Карма в пределах нормы. Работать, правда, подотвык. Так что халява смотрелась уже – не бонусом приятным, а вполне себе нужной штукой. И назад следующий раз полетел – ну не сказать чтоб только ради, но – имея в виду в числе важного.

Что неприятно удивило: заряда бодрости в этот раз не привез совсем почти, на неделю толком не хватило, дальше ноги волочил по сугробам. А тут еще выяснилось, что халява-то подорожала: пришли иные времена, лужковских сук все жмут некстати – собянинские на пятки наступают! Короче – 50, будьте любезны. Да билет до Москвы. Да билет из Москвы. Да в Москве прожить, пару месяцев без малого… Словом, уже – как бы не баш на баш выходило-то… Ну подзанял, влез в долги, а хуль – не пропадать же?
То, третье, возвращение вспоминать опять же тяжко, хотя – по совсем иным причинам уже. Надуманный, вымечтанный мой золотистый пряничный домик судьбы покосился и затрещал по всем швам под нажимом жизни реальной – как она есть. И от кармы, приглядеться вдруг, остались – ошметки одни. И желудок что-то запобаливал странно, страшно, и аппетит пропал, дальше – больше, и оказалось – опухоль, надо резать. И резанули – не все, нельзя было сразу – все, предложили через полгодика не стесняться, да заходить еще. И в промежутке – байк арендованный расхерачил, об тайский дорогой частный джип, обложили деньгами так – без малого на нары не угрелся. А точнее – угрелся-таки на недельку, спасибо друзьям – вынули.
Разверзлись безмятежные прежде небеса, и высунулась в прорыв невидимая Рука, а хоть и невидимая – огрела по беспечным мордасам до того зримо, что… Словом, возвращался в этот раз так: больничку родные оплатили, билет на самолет – друзья опять же, а с трапа в Москве спускался – как бы не на носилках без малого… Про карму, позитив и прочие заряды энергии говорить уже не приходилось вовсе. Инвалид, как есть. Пенсионер.
Одно и грело: год-то – четвертый, и коли занесешь, то по закону временное станет постоянным уже. Без доплат впредь – кап-кап-кап денежка-то…
И вот, слегка на ногах укрепившись, стою на пороге знакомого кабинета. А в кабинете – здрасьте пожалуйста! – какая-то фифа сидит, Пипита какая-то, молодая, не та, с которой договоренность коррупционная на мази – вот тебе раз! Как быть-то? И начинаю беседовать вокруг да около, осторожненько…

А бойкая Пипита мне и говорит – такой-то и такой-то? Да вы не осторожничайте, вокруг да около – не надо, все мы про вас знаем и понимаем все. Предыдущий персонал (лужковские) – те да, те с позором в отставку отправлены, и пусть спасибо скажут, что по выслуге лет – не в тюрьму. Теперь здесь мы (собянинские) решаем. Но для вас, молодой человек, ничем худым это отнюдь не грозит, да и зачем бы грозить, смотрите на вещи так: хороший бизнес работает как работал, просто начальство сменилось. Но поймите и вы: новая метла чисто метет (понимаю – не нажрались еще), опять же инфляция смотрите какая жуткая, да и вы, как понимаю, на постоянку у нас переходите, последний взнос-то, а дальше вам – не жизнь, а малина чистая, так уж не пожмитесь напоследок… 110, короче. Без торга.
- И еще имейте в виду, молодой человек (это мне-то, Пипиты еда не вдвое старшему!), вашей пенсионной карточкой вам надо будет не реже чем раз в полгода расплачиваться в России, не то – перекроют кислород. У нас теперь с этим строго, отслеживаем, а то знаете, умных много развелось…
И – улыбается мне эдак значительно. Она, Пипита, меня уже отследила, она в курсе, что я – умный развелся, и предостерегает по-доброму. Покамест.
(то есть – состарься ты взаправду и стань пенсионер, искалечься на работе по честному и стань инвалид – но и тогда не думай даже последние свои жалкие деньки на теплом солнышке доживать. Ибо нехуй, таков Закон. Здесь горбил, здесь калечился, здесь и подыхай. А не то – отследим и перекроем).
- Знаете, - говорю, - я не был морально готов ни к новой сумме, ни к новым правилам. Мне, - говорю, - надо подумать.
- Конечно подумайте, молодой человек, - отвечает Пипита. – Только особо не затягивайте, Новый год-то не за горами, а ваши бумажки еще провести надо будет по инстанциям, вы же в курсе.
Что характерно? И секунды она не сомневается, что сколько репу я не морщь – а вернусь сюда как миленький, и сколько потребовано – принесу. И потом, уж как-никак, а каждые полгода бегать – буду, и расплачиваться карточкой – стану. Потому что про халяву a-la Russ она, Пипита, все знает и понимает куда лучше меня. Что это нормальная мафия, где рупь за вход, а за выход, классически – четвертная. Что, откажись башлять, меня в такой бараний рог свернут, что мало не покажется. Что у них, ежели коготок уже увязил – то птичке всей полный и безоговорочный кирдык, без вариантов.
И вот бреду я, ноги волоча, до хаты по первой пороше. И подумываю…
Будда Милостивый, вот попал так попал – как хуй в рукомойник… И так в долгах что пес кривой, где ж еще таких деньжищ-то брать? Да и – дадут ли еще? А и дадут – так это возвращать надо, год, а то и два – все дотла, что «на халяву» приплывет… А жить на что? И где? Работать – не могу, отвык, сил нет… Ну ладно, допустим… там попрошу… там прогнусь… там царапну, авось пожалеют… Нам, инвалидам, кланяться – не привыкать стать…
А с карточкой этой ебучей – как? Ну, тащемта, тоже можно, не очень сложно – летают же люди в Россию? Дам с собой, нехай в гипермаркет сходят – плюшку себе купят… А другие назад полетят – привезут… Ни-чо! Мож-жна… Мы, пенсионеры, завсегда худо-бедно устроимся, приткнемся…
И вдруг – соляным столбом застываю, как нарочно точно улицы посреди – джипы по обе стороны летят 120 кэмэчэ, гудят на меня матерно…
БЛЯДЬ!!!!!!!!!!!!!!!!!  ЭТО ЧТО – Я???!!!
ЭТИ МЫСЛИ – МОИ???!!! И СЛОВА – МОИ???!!!
Вот это вот унылое говно на полусогнутых, сгорбленное – что за человек?!
Миша-Мишенька, баловень судьбы и любимец женщин, поэт и романтик – ты ли это? Ох, как не-при-ятно познакомиться! Будь у меня медный гривенник – я б тебе, пожалуй, его подал. А будь у меня пизда – вот тут бы я тебе не дал, ни за что. Из опаски заразиться ЭТИМ вот…
Них-хуя же тебя скрючили – это за четыре-то кило бачинских в год! Когда, вшивой пятилетки не прошло, ты по стольку в турпоездке хорошей оставлял – и ведь своих, заработанных, спину чересчур не надорвав, а? Это как же, когда с тобой такое поганое да страшное случилось?
Ах, ну да: какой же русский не любит быстрой халявы…
А ну-ка – вот что…
И – убираюсь с проезжей части. Подперев плечом коммерческую палатку, с бухающим сердцем, отдыхиваюсь – минуту. И – со скрежетом костей, едва только не слышным окружающим – выпрямляюсь: колени, поясницу, спину, плечи, шею, вплоть до кончиков усов. И – дикой какой-то, полудетской радостью торжествую, что – могу еще, во все свои два метра, куда-то надолго было сгинувших, а вот все же не пропавших вконец – могу, могу! Стою!!!
У них, конечно – рупь за вход, четвертная за выход. И сегодня они крепки, как никогда, и уверены в себе, как никогда. Они не на день, не на час пришли, они… так, нынче 2014-й, а там до 2024-го… да, на десять лет как минимум, гарантированно – пришли, сели и берут. И они уже никого, ни в чем – после Сердюкова и проч. – не стесняются и не боятся. Они – оплот системы, фундамент ее, и имя им – легион. Да, мне непросто придется.
Им похуй, что национальная валюта за каких-то три месяца потеряла ТРЕТЬ цены… о, они-то в прогаре не останутся никогда – они взвинтят свои прайсы вдвое, они заложат (на наши плечи) инфляцию и текущий курс конвертации, и некому им помешать. Они закрывают 28 больниц, вышвыривают за порог 7000 врачей по одной только Мск. – нехуй нас лечить: кто не может больше работать – должен издохнуть, так и только так. Россия юбер аллес!
Им похуй, что уже весь божий свет смотрит с опаской и стыдом на этот, пораженный манией величия и имперскими амбициями куток, как бы говоря: ну, ты, великий и могучий Утёс, сверкающий Бой, с ногой на Небе и ногой на Земле, живущий, пока не исчезнут машины (для выкачки нефти – нет уже Стругацких, чтоб сказать…) – хватит земли воевать, опомнись, наладь сперва где живешь, своих накорми-обогрей, не сходи с ума… В гробу они видали божий свет. Им всласть – здесь, сейчас, а после них хоть полынь не расти.
И – сплестись с этим террариумом единомышленников в единый змеючий клубок, с единой целью, уподобиться им – теперь уже навсегда?! И шепотом подпевать камланию дервишей в погонах, что «нам нужна Великая Россия!», заставляя себя забыть, что страна своим гражданам если и нужна, то – свободная, богатая, честная, трезвая – именно и этим только великая?
Па-а-ардоньте, господа! Позвольте Вам выйти вон…
(а сам, оказывается, дундю под нос некую рифмованную бессвязицу)
Ду, ду, ду-ду-ду, я к Пипите не-пой-ду!
И пошла б она в пизду, дуду, дуду, ду-ду-ду…
Тут вот какое дело, господа!
Как выяснилось, во всем мире сейчас решительно не хватает – капитанов, штурманов, судомехаников. Все просто: если кто из мужиков и не болен физически, не полноценный псих, не гомосексуалист (вот где-где, а на флоте эта ботва не приживается категорически), не алкоголик, ничего еще – так разъедают их фобии какие-то… Клаустрофобия – боязнь корабля как замкнутого пространства. Прямо противоположенная, но тут же – агорафобия – боязнь бесконечного открытого пространства вокруг корабля, когда море-океан вокруг, и не видно берега. Боязнь постоянного коллектива – уж не помню, как эту фобию точно зовут. Боязнь качки, морская болезнь – это вообще через одного, вестибулярный аппарат слабенький. Вообще – хилый народец стал. Антибиотиков нонче перебор, что ли…
А вот у меня вестибулярный, по счастью – гвозди впору забивать. И хотя я китель на гвоздь повесил, прости-господи, аж в 2000-м, но я еще помню, каково это – штормовой ветер в лицо на мостике, да такой, что ремешок фуражки опускаешь. И – брызги соленые, а хоть бы и пресные – в лицо, вкусно! И если тогда и здесь мы стали не нужны, то вот в мире же, оказывается – нужны? Тороплюсь, конечно, но пока не остыло: да будет так.
Я к Пипите не пойду.
И в Тай я обратно не потащусь – вымаливать у Будды Благодушного что-то такое, чего мне не положено? Нет, для этого я слишком уважаю Будду. А что положено, возьму сам. Хватит с меня «сутулой» халявы.
Суша занимает 29% поверхности Земли.
Зачем мне вообще какая бы то ни было страна?
(Раз уж ихняя окончательно взяла, и земли они уже воюют, империю восстанавливают, и все всем довольны – порядочному человеку, вроде как, другого и не остается, как – дистанцироваться. Отойти от. Дабы не. Не революции же мутить в 21-м веке, да с кем? И так весь не дистанцируешься: друзей большинство – здесь, и близкие – здесь, да и кредиторы же – здесь, дай бог здоровья! Но это решаемо все: есть телефон и интернет, есть скайп, и международная система кредитных карт – решим, носили бы ноги).
71% поверхности Земли – вот это, я понимаю, халява!
И тысячи портов во всех концах планеты. И в каждом порту… хотя вот здесь, кажется, полет фантазии пора бы и поумерить: кости скрипят, все же, не от одного только скверного пенсионерского образа мыслей. Увы и хе-хе.
Но это все не главное. А главное то, что – к Пипите я не пойду. Скрюченным просителем, плотью от плоти драконовой – не пойду, это решено.
А пойду я лучше – на мостик. Пока еще могу – прямым пойду, как бизань-мачта, и пусть соленый свежий ветер в лицо, с брызгами, да так, чтоб срывало фуражку. Потому что я знаю на опыте: его пиратский штормовой посвист способен заглушить скрип моих не самых свежих, пусть слегка уже покрывшихся солями, но пока еще на все готовых костей.

P.S. Оставляю себе на память о Тае эту прекрасную, под грибами рисованную картину «Негодование рептилий на Ко Самуи»,



о Питере – фотку в кругу семьи золотого человека Годяича,



а сам отправлюсь искать себе новый плавучий дом и новую фуражку.





Уж к слову: с сегодняшнего дня – официально в разводе, лишний повод начать все заново. Скромные поздравления принимаюцца в каментах!