«Дрочить пачетна!» (С).
Я охуел, когда впервые прочитал это и не поверил глазам своим. Протер их и вновь уставился на монитор. Нет. Слова так и остались прежними: «Дрочить пачетна!».
Потом не единожды я видел эти слова. Сначала с каждым днем во мне нарастало раздражение и протест, которые вскоре сменились недоумением и затем сожалением. Сперва я бесновался и негодовал: как могли они своими грязными руками тронуть святое, как?! Они слова этого не смеют произносить вслух, а чтобы иметь хоть малейшее право на иронию, им предстоит настолько длинный Путь, что еще неизвестно, доберется ли кто-нибудь до его конца. Не могу сказать, что я дошел, но, все же, близок, близок, я чувствую! Постепенно успокоился я и смог простить. Бедные люди, думаю я сейчас, бедные. Глаза закрыты ваши, а каков спрос со слепого?

Что же в ней почетного, объясните? Почетным может быть житель города, знак, труд. Достижения могут почет вызывать, почет может премией выражаться, памятником, надгробием. А тут почет… безумство.

Оговорюсь сразу. Вот, как Вы, уважаемый мой читатель, говорите о себе: я ем, сплю, творю… Только полный уебок и еблан принимает пищу, или занимается, скажем, питанием, восстанавливает силы в процессе сна или принимает ночной отдых, совершает креативный акт или выдает творческую продукцию. Поэтому я лично всегда называю это дрочкой. Никакой мастурбации, онанизма, рукоблудия. Ни за что! Ближе! Душевнее! Только дрочка. Только дрочка! Итак...

С чем можно сравнить море? Задумались? Только с морем. Оно так велико и непостижимо, что невозможно мелким человеческим умишком проникнуть в его суть и ощутить себя наравне. Видели ли Вы когда-нибудь закат над Килиманджаро? Я тоже не видел, но это, верьте мне, охуительно. Охуительно и непостижимо нам, человекам малым. Но, я отвлекся, читатель, ни о море повествование сие, и ни о Килиманджаро во всей его красе. О дрочке.

По силам ли тебе ноша сия? – спросите Вы –  Унесешь ли ты, что тщишься?
Сам не знаю. А если упаду по Пути, то падение мое, может, привлечет внимание проходящего каравана, и они закончат Путь мой, ибо во благо он, Путь мой, чтобы глаза открыть братьям моим. «Мы, сильные, должны взять на себя слабости бессильных!» (С).
Как можно описать непостижимое? Да никак, конечно. И не пытаюсь. Что же ты здесь делаешь, зачем мозг нам ебешь – спросите Вы раздраженно. И не пытаюсь. На что же уповаешь? На одно лишь: ближний мой, глядя на меня, задумается, а это уже начало Пути. Пути дрочки.

Все в руках твоих. Абсолютно. «Дрочить пачетна!». Все еще никак не отойду. Как дрочит подобный вертопрах? На что способен он в Деле? Все с наскока, все второпях, раз-два и кончил. И брызнуло семя его и залило вселенную перед ним. А нахуя, спрашивается? И у меня нет ответа.

Слышу, то есть, не слышу, а только предполагаю, что слышу, гневные клики в гул переходящие: «А ебля, еб твою мать, дрочер хуев! А ебля!» Смешны мне и гнев этот и суть его. Смешны. Да разве ебля, будь она хоть однополая, хоть разнополая может стать с дрочкой на одну планку? Где разнообразие, где комбинации? В пизду, в рот, в жопу – и далее по кругу. Убогость и пустота. Где вдохновение? Где полет? А? А дрочка! Призадумайтесь, ощутите: правая рука, левая, двумя руками, подручными предметами (пинцетом, к примеру). А чем брать: кулаком, двумя пальцами, тремя пальцами… И как: залупив и не залупляя, ближе к головке или к корню... Каков простор фантазии! Какие нюансы! А богатство выбора движений, направления их (возвратно-поступательное, с левым винтом, с правым, 8-образное – да разве ж все перечислишь!), скорости – от черепашьей, до броска пантеры, силы нажима… Конечно, ища почета не найдешь сути, и мимо пройдешь, и не заметишь ее, а она не на виду. Не на виду. Да…

Вот, читатель мой, представьте, просыпаетесь Вы утром в доме своем в постели своей. Солнечный луч пощекотал веки Ваши, пробившись через неплотно задернутые шторы. Благоуханье трав, пенье птиц… Душа поет! Рука ваша, наверное, левая, неспешно скользит вниз под одеяло и нащупывает древко. Твердеет оно под пальцами, твердеет… Пошло дело – в бой! Как дрочишь ты, читатель по утрам? Бездумно ты дрочишь – отдрочиться бы скорей и на работу. А как дрочу я? Всей душой рвусь ввысь, приветствую новый день, сливаюсь с ним в едином порыве, растворяюсь в нем. Утренняя дрочка по задору сродни известному шлягеру: «Нас утро встречает прохладой…». Бодрит она и настраивает на день пришедший. А вот, притащившись в ночи с работы, уебаный, но гордый, как дрочить будешь ты на сон грядущий? Никак не будешь – по глазам вижу. А если и будешь, дрочка твоя от утренней не отличится, не будет на ней отпечатка личности, не будет… А я вздрочну, обязательно вздрочну, но без задора утреннего, а, скорее, примирительно так, успокаивающе. Или, получив пизды от руководства, или проебав что-то ценное, деньги, к примеру, чем займешься ты? Бухать пойдешь или по бабам. Примитив. А я подрочу слегка, тихонько так, пальчиками двумя возьму и подрочу. И станет мне легче, и снесу я тяготы дня минувшего и не возьму их собой в день следующий: новый день – новая дрочка.

Утихли гневные клики, стихло все. Вижу, посеял семя в душах, посеял. И говорит кто-то робко: «Что ж ты все сам, да сам, человече, не откажись помощь принять!» Это от души сказано было. Не вижу я подъебки в словах этих. Может и есть она там, все может быть. Но я выше этого, ибо кусающий за пятки не остановит идущего, а лишь ускорит его в Пути его. (по-моему, не цитата, охуеть!)
Ну уж нет, братья мои, ну уж нет. Пищу я доверяю слугам, как говаривал, бывало, граф Монте-Кристо, а наслаждение готовлю сам, или что-то в этом роде. Увольте. Здесь я сам. Справлюсь. Не впервой. Мастер.
Заговорился я что-то и вас заговорил. Отдыхайте. Пойду и я, вздрочну устало…