Потомственный сакс Сноб Жопшыльд приехал в проебалтику, чтобы по моднейшей аглицкой тродиции обоссать 42метровую Милду (лимитроффную «статую свободы»), наебеница всопли да паибать дишовых ришских блядей – короче тупо поехал поразвлечься в колонию. Успешно выполнив обязательную часть – по-хозяйски пометив бетонную елду, Сноб приступил к произвольной части программы и, обоссав по пути ещо пару углов, величаво занес свою тушку в рыгаловку «У блатыша».

Вытянувшись во фрунт при виде масса хазяина, персонал тошниловки почтительно встретил Сноба жадными глазенками. В фойе живо разгорелся спор за право обслужить «жынтльмена», закончившийся победой гарсона с погремухой Михайла Шмуть (гастера с Тернополя). Растолкав своих нерасторопных коллег, схватившихся за ушибленные йайца, Шмуть с низкого старта рванул в зал к па-а-ачотнаму гостю.

– Вот вил одыр, масса?! – поправляя вышиванку, заправленную в дедовы сапоги, заискивающе проблеял Михайла – Севодня ми хэв стейк по-бляцки унд горилка с пертцем!
Охуев от ацкого англосуржика, Сноб молча тыцнул пару раз перстом в меню и, вспомнив напуцтвие деда, добавил – «шнелле, блят!» Этого оказалось более чем достаточно – генетическая память бандерлога заставила Шмутя щолкнуть каблуками, еблом и вскинуть руку. Этот жест не оставил равнодушным никого в зале и многоголосый «Хайль!!» стал предвестником неотвратимого песдеца.

Плотно наебнув овсянки пафлоцки, приняв «ерша» с лещом и шлифанув «ришским» бальзамом произвоцтва соседнего подвала, Сноб решил проведать блидей, замеченных им у обоссанной стеллы. Заявив по громкой связи любимое «Шнелле блят!» и изобразив пальцем ероглиф на ладони, Сноб достал портомонет. «Вот он, сцукочас расплаты» - радостно подумал Михайло и торопливо подрулил к бретанцу.
– Пицот баксов, плиз, – улыбнулся Михайла всеми клыками, в поклоне подавая огрызок пипифакса с мелко и наспех придуманными заказами и огромной цифрой 500$. Бритт сделал круглые глаза, достал куркулятор и непопадая в цыфры пальцами, провел вычисления. От результата в $117 глаза его достигли кончика носа и налились кровью. Нутро мелкобританского имперца требовало немедленного отмщения.
– Эт’о как так палучилос? – по разговорнику прочол Сноб – ти мьеня найбать хочииш?!
– Видимо, не получилось – горесно заявил Михайла, получил тубареттом между ушей и, щедро сыпанув на пол зубами и звездьми из глаз, ушол к дедам в каклонирвану.

Привычный к таким делам охраннег (братан Михайлы – Ондрейка) сноровисто поцкочил к бритту и сгреб его вохапку, щербато скалясь и шыпя на весь зал: «Пошто бразу уложыл, хад?! Дэньгу давай!! Кампинсацыюуу!!!». Однако бритт сдаваца не хотел и, размахнувшись своим скварешником, уебал породистым лбом в ненавистную плебейскую рожу, после чего щолкнул начищенными блендомедом жвалами, ополовинив оттопыренный ухъ супостата. Взвизгнув кастрированным поросём, Ондрейко напряг все свои 200кг отборного сала и, услышав хруст ольбеонских рёбер, оскалился и разжал объятья. Бритт рухнул в расплывающуюся лужу, а Ондрейка, недоуменно оглядывая озловоненные штаны, пробормотал «Ыть жэж падла!!», после чего с чуйством выполненного долга релакснул и ушол вастрал.

Позже, в палате месной коновальни стороны пришли к мнению, что пицот баксов – соразмерная плата за обед из уха, а хозяин тошниловки уже поменял вывеску. Теперь она зовется «Ухожор».

Будьте здоровы,
Лиссер, 17.05.09 г