- Ибаццо будишь?
Ат ниажыданасти Хиоко Хукусима аж пернул. Он резка абирнулся на голас, данасящийся из падваротни, и узрел малалетнюю сиповку, сасущую чупачупс.
- Э-э-э, Вы эта мне?
- Нет блять! Примьер-министру Ипонии! Ну канешна тибе! Так будишь или нет? – прашмандовка вытащила чупачупс из ебальнега и, как ей казалась, эратична атрыгнула, а патом засунула чупачупс абратна.
- Да нет навернае, – Хиоко апустил взгляд на тратуар, - у миня исчо сиводня дела – нада саке папить, баниту пажрать, харакири сделать. Карочи дахуя у миня дел – нимагу я.
- Ну чо ты? Давай! Я нидорага биру! Фсиво стиписят иен за атсос и двести фпесду, – блядища свиркнула фиксай и задумчива уставилась на Хиоко.
- А в жопу? – спрасил Хиоко.
- Нет, в жопу нидаю – больна очинь, да и гавном фсе время пачкаюсь.
- А ты срать пробавала перед йоблей?
- Пробавала – нипамагаит. Как толька мине засаживают – я абсираюсь и пиздец. Пряма напасть какая-та. Карма навернае у миня падпорчина.
- Хуйова. Толька я с табой ибаццо нибуду.- сказал Хиоко.
- А пачиму? Нихочишьили денег нету?
- Да хачу я! – выкрикнул Хиоко, - и деньги у миня есть! Но нимагу. Нистаит у миня лет пять уже.
- Да? – прашмандовка напряглась, - а не пиздишь? Точна деньги есть?
- Вот блять – Хиоко вытащил прессуху денег.
- Давай папробуем? Мож палучицо че? – прашмандовка умаляющее глядела на клиента, - тут нидалико, метрав пиисят фсиво...

Квартира сиповки придставляла из сибя жалкае зрелище – голые стены, паклеинные газетами, акошка размерам с песду и кавер, каторый служыл аднавременна краватью и сталом. В саседней комнате што-та лижала на палу. Хиоко равнадушна глянул на сиповку.
- Ну што? Как мы будим ибаццо? – спрасил он.
- Да как блять?! Молча нахуй! Сымай кимано к ебеням и фпиред!
- Дак не стаит жы!
- Хуйня! Сымай!
Раздевшысь, Хиоко улегся на кавер и па каманде праститутки закрыл глаза.
- Ну што, гатов? – данесся аткуда-та голас.
- Фсикда гатов!
- Аткрывай глаза!

Придставившаяся взору Хиоко картина была ужасна: на ниво сматрело нечто, пахожее на чорта. Эта была старая, лет стапитидисяти бабища, килаграмм пад сто весу. Из ие наздрей ниприрывна тикли сопли, а из жопы – чорный, практически антрацытавава цвету кал. Рядам стаяла ужасная вонь, каторую нимагла пирыкрыть даже растущая у акна сакура. Но самым ужасным была то, что хуй Хиоко зашывилился и встал на эта уйобище блять! Причом встал, как будта бы иму трицать лет, а не восимисят девять…

Хиоко ибал это нечто и плакал. Он ибал ие, давясь сваей бливотинай, запах каторай, перемешываясь с запахам гавна и заплесневелости, давал иму новые рисурсы для ебли. Он вновь чувствавал сибя маладым ниндзя, засовывающим и высовывающим свой клинок из ножен. Он был сенсеем секса и, аднаврименна, заканадатилем новава феншуя. «Старасть и страсть – вот што спасет Ипонию, маю любимую загадачную страну с гарящим ийцом па утрам» - думал Хиоко, савиршая все новые и новые фрикцыи на этам страшнам уйобище…

Па саабщениям ипонских информагенств: «К традиционным для префектуры Сикоку, что на востоке Токусима в Японии, отраслям промышленности — текстилю, деревообработке и производству продуктов питания, бумаги и химии добавилась еще одна - порноиндустрия. В данный момент Япония переживает «бум порнографии для пожилых» … 

Па Ипонии раздавались ахи и вздохи – эта иблись наваявленные сталетние нинзя. И толька Хиоко Хукусима, хитра улабаясь, ежеминутна переставлял кассеты в видеокамере…


ПЫСЫ: ниспрашывайте миня, куда делась малалетняя сиповка – этава никто не знает, ведь Ипония – страна-загадка… 



Источник - http://korrespondent.net/showbiz/538219