Хладнакровное и цэничное, па сваей сути, убийцво савиршылось в минуфшээ васкресенье в Орканзасе. Абычный 5-и летний пендосцкий патпиздыш на раз угандошыл насмерть нифчом нипавиннова бурова медведа. Нижэ – хронека душэраздераюсчих сабытей.

Ужэ с самова децтва Тре Мэррит не был абычным пендосцким спинагрызом. Фсио дело фтом, што к ево васпитанейу прилажыле руку ево папаша и дедужка, каторые были заядлыми как песдетс ахотнеками. Именно ани и научиле Тре стрелять, кагда ему было всиво 2 года. По-началу, Тре лофка пулял из водянова пестика по сваим дамачадцам. Дамачадцы, не чаяфшые душы в ребёнке, только умилялесь ево меткасти, вытирая забрызганные вадой ебальнеки палатенцэм.

Дальшэ – большэ. Потсан, как говорицца, вашол ва вкус и ужэ к трём гадам вертуозно хуячел из пневматики па сасетским цыплятам и кошкам, наводя нехуйственный ужос на всю акрестнуйу фауну. Кагда все саседские коты ужэ носили минемум по две пульки от ваздушки в сваих меховых тушках, они осознале, што перемещаццо по двору и улицэ лучшэ всево ночьйу и то кароткиме перебешкаме. Ну а гирой нашэй истореи при этом нимнога зоскучал.

И вот, кагда пацанёнку стукнуло 4-е года, папа и дед сдале пустуйу стеклотару, скинулесь и падарили сапляку настоясчее ахотничье ружьйо, после чиво стале брать ево с сабой на ахоту. Результат не заставел сибя долга ждать и к сваим 5-и гадам Тре ужэ мог пахвастаццо парой пацтреленных аленей, ну и там па мелочи есчо – пару соек, 3 лисицы и адин грибник (но это сикред шопесдетс). Но главный ахотнечий трафей был есчо впереди.

В минуфшэе васкресенье фсио семейство вновь выдвинулось на ахоту. Немного пашароёбифшысь по лесу и не пацтрелив пака нихуйа, нашы 3 ахотнека удобна расположылесь на лесной палянке, с цэльйу децл перекусить, а папа с дедужкой ришыле есчо и пренять для сугреву из заранее припасённой литровой бутылки виски. Кагда в арганизмах взрослых ужэ плескалось по стописят - наступило время росказа ахотнечьих историй. При этом наш бойкий пацанёнок навастрил ушы, притвкушайа услышать о былых ахотнечьих подвегах деда и атца.

В это самое время, в нипасрецтвенной близасти от нашэй кампанеи, савершал утренний моцыон бурый мижко. Тут надо замететь, што галава нашэво мишутки роскалывалась ат боли, да и ваапще, медвед был с жуткого бадунища, пакольку ужэ 3-ий день напралёт атмечал назначенее сваиво аднафамильца в далёкой Рассии главным кандедатом на пост президента. ”Преемнег-преемнеком, но надож и пахмелиццо где-то?!” – думал мижко как вдрух чуткие ноздре зверя прачуяли запах вискаря. ”О блиа, на лофца и зверь бежыт!” – абрадовалсо бурый апесдол. “Пайду к людям, мож нальйут!? В канцэ-канцов, симвал я Идиной Рассии или нет блять!!!” – решытельно падвёл черту медвед и ломанулся к палянке.

Кагда на паляну из чаще вывалелось касалапое существо, весом в 202 килаграма (а в фунтах есчо тяжэлее) и растопырив в привецтвии сваи клешни пашло к людям - вся пендосцкая семья, брасайа вааружэнее и технеку, дружно падарвалась на съйобки. При этом, хитрый как весь песдетс спиногрыз Тре, умудрилсо забрацца на высокое дерево и не праебать при этом свайо ружьйо. Именна аттуда лофкий потсан сперва паказывал медведю абидные факи, а после, вспомнив пра ружьйо, снайперским выстрелом, как в тире, йобнул прямо в лоб мучимого пахмельем зверя.

Ахуев от такой ниажыданной розвязке, касалапый долбайоб с зажатой в клешне бутылкой шнапса, наебнулся и со всево маху приложылся ебачом ап сасну, после чиво акуклилсо навсегда, всмысле, впал в вечнуйу спячку. Радители жэ 5-и летнево снайпера на радастях ебануле по паляне в пресятку и, дапив шнапс, павалакли дабычу дамой.

Дасвида-а-а-аньйа наш ла-а-а-асковый ми-и-и-ижка!!!!