– Руки!... Мыли?
(из савецкава кинематографа)


Республека Беларусь, Бресцкая область, Ганцевичьскей раён, месный «изалятор временнава садержанея». Думаю, у подгатовленнава жызнью четатиля сразу вазнекают асацыацыи с этим дивным местам, мало чем атличающемся от тысячь других падобных ему на територее бывшей адной шестой. Астальным, далёким от соцреализма индевидуумам, рекамендую ареинтировацца понятием «глубокая жоппа».

Именна такое богоугодное заведение покидал жытель акресной деревеньки Любашева. Как он аказался в сием чистилисще, нам не извесна, да и ему, признаццо, тем болие. Паследняя страница памяти абравалась словам «напасашог» и выставленной на стол трёхлетровай банкай самагона. Далие мрак, решотке, менты…

«Менты – педоразы» – выводил выпачканым в гавне пальцем на стене изоляторскава сартира бес пяти менут вольный чилавег. Бумаге в сартире не было, хуйле. Полностью аддацца настенной росписи мешал  истеричный, сопровождаемый руганью, стук в дверь. Сельчанин неспеша дорисовал восклицательный знак и прошол к умывальнеку. На эмалированной полочьке раковины лежал пачти нетронутый кусок мыла. Рядом стоял пустой пласмасывый полуторалетровиг. «Интересна, для чиво тут эта хуйня?» –думал любашевец, соскребая в горлышко бутыли асоба прилипшые к пальцу, а потому невашедшые в лозунг, фекалии. Прикол быстро остописдел, да и в дверь продолжале стучать. Он всполоснул руке вадой, стряхнул их и палажыл мыло в карман. Испачканая гавном пласмаса палетела на пол, где печально лопнула под сапогом вандала…

За дверью аказался маладой, но уже абвисшый жыром, потный лысый мент с рулонам туалетной бумаге в руках. Сельчанин сдержался на ментовские «пашол нахуй быро атсюдава, пидар» и, уступив толстому гоминоиду дорогу, вышел в каредор. Свабода! Асталося сделать только сделать нескалька шагов, как из сартира голосом горлума, праебавшево кальцо, визглива разнеслось на весь изалятор: «Бляя!!! Майа прелесть! Бляя!!!». Визг, перемежаясь воем и плачем, сотрясал стены. В дверях блислежасщих кабенетов резко защёлкали замки, двери же дальних стали патиху приаткравацца. Сквось счели аттуда сматрели испуганые глаза ганцевичских мусарков. Замершый посреди каредора сартирный хулеган бессазнательна перекрестился. Спизженное мыло западлистске выскальзнуло из дырявова кармана…

Итог истории падвидёт, па фсей видимосте, суд:  http://www.belaruspartisan.org/bp-forte/?page=100&backPage=6&news=5626 .