Я и Путин

До Коломенской осталось полминуты,
И народ толпился в стареньком вагоне,
На сидении напротив ехал Путин
В адидасовской толстовке с капюшоном.
Просто так, как будто дворник или слесарь,
Словно менеджер в Хундай-автосалоне,
Вы подумайте, в вагоне Путин ехал!
Тетрисом играл в своем айфоне.
А народ стоял, не замечая,
Рядом два таджика что-то ели,
Черными еблищами качая
В такт колесам, едущим в туннеле.
Я от радости хотел воскликнуть громко,
На премьера с восхищеньем глядя,
Только он мне ебнул в селезенку,
Прошептав на ухо: «Тихо, дядя».
На Коломенской людей бегущих лица
И колес вагонных звуки стука,
-Я бы мог с тобою попалицца-
Прошептал мне Путин, сжав мне руку.
«Хули пялишься? Пошли отсюда быстро!»
Левое задергалось вдруг веко.
«Что, блядь, не видал премьер-министра?
Мы ведь тоже, типа, человеки.
Сделаны мы из говна и мяса,
С жопою, залупой и зубами,
Среди нас есть даже пидорасы,
Только это строго между нами.»
А потом добавил очень кротко:
«Лобстера сожрав вдвоем с Бараком,
Иногда так хочется селедки,
Или отравиться „Дошираком“,
Или ебнув литр самогона,
На Казанском выебать плечевку
Просто так, без всякого гондона,
И чтоб звали все по- свойски Вовкой,
Это, понимаешь, дольче-вита,
Чтоб не думать о ебучем мире,
Чтобы по хуй были вахаббиты,
Те, что обещал мочить в сортире,
Чтоб в „Калине“, цвета гепатита
Я как лох, не пер куда ни глядя,
Это, понимаешь, дольче-вита!
Дольче-вита! Понимаешь, дядя?
И в метро проехать мне охота
За билетик, можно и задаром,
По хую, домой ли, на работу,
Средь толпы, дышащей перегаром.»
Вышли из метро мы в непогоду.
Заложило нос и даже уши...
Путин мне сказал, что он с народом
И пошел по луже, как по суше.
Осветил неон его дорогу,
И дождинок мелких эскадрилья,
Падали на грудь его и ноги,
И на светлый нимб его и крылья.
И я понял, те, кто воду мутит,
Пидорасы, суки и обсосы,
Лучший президент-Владимир Путин!
Завтра я вступлю в единоросы.

Я и Явлинский


Купив две сиськи «Клинского»,
Напротив Чистопрудного,
Вдруг встретил я Явлинского
Угрюмого и мутного.
Кругом час пик и суетно
Шла блядь «всегда готовая»,
Событие какое-то
Ужасно беспонтовое.
Он выходил из булочной
С Ириной Хакамадою,
И в суетности уличной
Никто их не разглядывал.
Никто не брал автографы,
Никто не тыкал пальчиком,
Газетные фотографы,
Ни девочки, ни мальчики.
И поседели волосы,
(наверно что-то нервное),
Зачем я поздоровался?
Из жалости, наверное.
-Узнали?-с удивлением
Услышал я Явлинского-
-Подняли настроение,
А можно тоже «Клинского»?
Везет с годами реже нам,
Средь населенья пошлого,
Одни скоты с невежами,
Не чтут героев прошлого.
Потом брезгливо морщился:
Неурожай, мол, яблочный...
И в настроеньи вобщем-то
Он был в весьма упадочном.
Он сыпал Кантом, Кафкою,
До состоянья свинского.
Послали за добавкою
Григория Явлинского.
А ночь такая томная,
Знакомство с Хакамадою,
И на хую морковные
Следы ее помадные.
Потом нашли Григория
Потом ругались с Ирою,
Он звал Немцова Борею
И очень рефлексировал.
И у метро сто рубликов
На партию им выделил,
Купил сырков и бубликов,
И вроде не обидел их.
Мне не хватает капельку,
Мне не хватает малости,
Отдать свой голос Яблоку
Ну, просто так, из жалости.
Он с плюшевою мордою,
С прической херувимскою,
Мы, россияне, добрые
И выберем Явлинского!

Я и Зюганов


Я сегодня чувствовал погано,
Покупая порцию в ларьке,
Я увидел, что стоит Зюганов
С красною гвоздикою в руке.
Он фактурен, мордою серьезен,
В драповом коричневом пальто.
С кулаком пудовым, хмур и грозен,
Как чугунный памятник литой.
Подошел, нахмурил свои брови:
-Аморалез? Точно? Угадал?
Из кармана, цвета алой крови
Вынул книгу Маркса «Капитал».
Я сцыкнул в трусы от Кельвин Кляйна,
И в испуге вжался в тротуар,
Жопой чую: этот не случайно
У ларька меня, конечно, ждал.
Говорит Зюганов: Что ж, вы, Саша,
Свой талант расходуете зря,
Вы похуже активиста «Наших»,
Вот такая, собственно, хуйня.
Что ж вы взяли блядскую манеру?
Путин, мол, наш лучший президент!
Вы же были, Саша, пионером!
А теперь враждебный элемент.
Вы вчера писали в вашем блоге
Путину хвалебные стихи,
Большей, гадам буду я, ей-Богу,
Не читал я в жизни чепухи.
Сталина на вас бы, по этапу
Запустить в далекий Магадан.
Коммунистом был ваш дед и папа,
А сынок гондон и интриган.
Подкурил от зажигалки-пьезо
Сплюнул и нахмурившись, сказал:
-Ну-ка, пой, скотина, Марсельезу!
А потом Интернационал!
Голова болела, словно рана,
Облачно на небе, ни звезды...
Надо петь, ведь это, блядь, Зюганов,
Это может выписать пизды.
Я запел, про конницу и Щорса,
Трижды пел Интернационал,
И на всякий случай, не для форса,
Мурку и Владимирский централ.
Мне Зюганов улыбнулся:-Хватит-
Мордой стал немножечко добрей:
-Хуй с тобой, пошли давай накатим,
Вижу, что ты наш, хоть и еврей.
Накатили мы на остановке,
У метро, у ГУМА, у Кремля,
«Балтику девятку» на Покровке,
(Вот мешали с «Путинкой» мы зря).
А потом приперся кто-то в кепке,
Гена называл его «Мой друг»,
Сняли баб, одна, кивнула: Цеткин,
А вторая: Роза Люксембург.
Сцали в реку прямо с парапета,
В «Мерседесе» выбили стекло,
И Зюганов все кричал:- Вобще-то
В «Мерседесе» ездить западло.
Если ты катаешься в «Феррари»,
Значит ты говно, а не мужик,
На «Феррари» коммунисты срали,
Коммунистам нужен броневик.
А потом подрались в Бирюлево,
Берега попутав и края,
А потом мне стало вдруг хуево.
А потом не помню ни хуя.
А теперь я мучаюсь вопросом,
За ответом хоть беги к врачу.
Быть вчера хотел единоросом,
А теперь, чего-то не хочу.
Пусть башка болит, хоть вой, хоть ахай,
Но провел чудесно свой досуг,
Правда намотал чего-то на хуй
Я от той, что Роза Люксембург.
Я себя обманывать не стану,
Пылок я теперь и сердцем чист.
Лучший президент теперь Зюганов!
И я самый верный коммунист.

Я и Жириновский

Себе задаю я все те же вопросы,
Терзаюсь в сомнениях снова и заново,
Кого выбирать мне? Единоросов?
А может Явлинского или Зюганова?
Я осенью поздней унылой московской
Шел тихо ругая погоду по матери,
Вдруг, голос с небес:- Говорит Жириновский!
Глава либеральной, пиздец, демократии!
Стоять, рифмоплет! Ты мне как на духу
Скажи, кем тебе, графоману, проплачено!
Все метят на верх, только вот им всем хуй!
Подонки! Мерзавцы! Скоты! Однозначенно!
С березки соседней упал жухлый лист,
Снежинки ноябрьские падая, таяли
-Я тоже по папе немножко юрист,
И как все юристы живет от в Израиле...
Еще лепетал я:- Запутался в хлам,
Куда, мол, ни плюнь, везде лидеры с глыбами,
И, мол, если что, отдам голос и вам,
Скорее б прошли эти сраные выборы.
А тот бесновался, ругался, орал,
И требовал слушать, и очень внимательно,
И всем обещал и анал, и орал,
И что-то про чурок добавил он матерно.
Хотелось съебаться оттуда скорей,
А туча плыла непогодой изъедена,
В конце он добавил, что даст пиздюлей,
Попробую если писать про Медведева.
-Где ваш Горбачев? Посмотри на меня!
В политике вечен и круче Маклауда!
Поэтишка, сволочь, пиши про меня,
С меня две поллитры и с бабами сауна.
Не трать свой талант ради, блядь, мелюзги,
Я- яркий пример генофонда арийского.
Помоем еще мы свои сапоги
В волнах океана, к примеру, Индийского.
Короче, пиздуй, а я завтра зайду,
А то, что писал ты, не стоит и чирика,
Кто будет мешать, посылай всех в пизду,
Скажи что крышуешься партией Жирика.
И вот, я его выполняю заказ,
Дилеммой не мучаюсь я философской.
Эй, Вольфович, слышь? Голосую за вас.
И мой президент господин Жириновский.