-  Зайди ко мне, надо поговорить. – Проходя мимо, бросил Геннадий Михалыч.
  «Поговорить»? С какого это хуя этот мудак решил со мной поговорить? Странно. Явно этот разговор не сулит мне ничего хорошего. Я не лучший работник, а скорее даже наоборот. Ну да прох, я бросил окурок мимо урны и пошёл вслед удаляющейся громаде директорского тела.
Геннадий первый (так глумливо величали его наши работники) за последние пару лет серьёзно разожрался, наел нехилые живот и морду. Зубы хорошие хуля тут, да и питание тоже на уровне – знай себе жуй да глотай.
В приёмной на меня с интересом смотрели две наши пробляди-секритутки. Интересно Гена их по очереди ебёт или сразу двоих.
Я открыл дверь директорского кабинета:
- Можно.
- Заходи. – Директор сидел, тупо уставившись в монитор, явно играл в косынку.
Я прикрыл за собой дверь и подошел к массивному столу.
- Знаешь тут, какое дело? – Геннадий первый посмотрел на меня поверх монитора.
Я молчал. Ясно, что я не знал какое тут или там у него дело, но догадывался, что дело это для меня ничем хорошим не обернётся. Так оно и вышло.
- У нас большое сокращение штатов. Совсем не остаётся мест. Ты получил новую профессию?
- Да. – Я начал понимать, куда он клонит. – Но я пока не собираюсь по ней работать, да и работу найти не так просто.
- Ты пойми. – Продолжал наседать директор. У тебя здесь нет никаких перспектив. Белыха я не магу сократить, Куличьков на пенсию уходит, так пассажироперевозки не твой профиль…
- Геннадий Михалыч так вы и меня поймите, я не могу просто взять и уволиться по вашему желанию в пустоту! – Я начал злиться. – У меня алименты, да и жить мне надо на что-то!
- Короче иди в отпуск и решай. – Эта мразь снова уставилась в монитор.

  Я стоял и растерянно смотрел в окно, ветер нехотя тревожил старые тополя, стоящие на другой стороне улицы, по дороге пропылил грузовик, на ярко голубом, как в мультфильме небе висели, будто приколотые булавками кипенно белые облака. От всего этого веяло таким приятным теплом, что мне не хотелось делать ничего плохого сегодня. И я решил – не буду делать, как я всегда делал в жизни. Я делал только плохие вещи. Надо набраться мужества и решится на хороший поступок.

Оставить в живых этого мудака Геннадия первого было ужасно плохим поступком с моей стороны. Весы качнулись в сторону добра и света. Я принял решение.
  Я вытащил из заднего кармана джинсов нож.  Нажал на кнопку, лезвие выскочило с тихим щелчком. 
Два шага вперёд и я уже на расстоянии вытянутой руки от уставившегося в экран директора.
- Геннадий Михалыч! – Я говорил и одновременно заносил руку с ножом для удара.
- Да, что? – Глаза его округлились.
Больше он не успел сказать ни слова. Я полосонул лезвием по упитанному директорскому горлу, кровь брызнула фонтаном, хорошая красная кровь, с хорошим гемоглобином. Он хорошо питался наш любимый директор.
Кровь попала на экран монитора, стол, залила все бумаги. Тело некоторое время билось в конвульсиях. Я обошел кресло и придержал умирающего от резких движений, скоро он обмяк и угомонился.
  Я был спокоен как Александр матросов перед броском на дзот, мысли были ясные и четкие. Я подошел к двери и закрыл её на замок, вернулся и осмотрел тело, на нём и вокруг было много крови. Прекрасно.
Тут мне в голову пришла интересная мысль « а есть ли у этого бессердечного урода, сердце?».
Проверим.
Грудную клетку я вскрывать не стал, а поступил проще – вспорол жирное брюхо мёртвого Геннадия первого.
Раздвинул складки нутряного жира и, засучив рукав, запустил руку в нутро, покопался в хитросплетении кишок, тронул печень и вот, наконец-то оно! Сердце, а я уж было начал сомневаться в наличии этого органа в директорской туше. Я осторожно потрогал сердечную мышцу, она молчала. Я сжал этот мясной насос и дёрнул что было мочи. Сердце Геннадия было большое и злое. Я завернул его в носовой платок и ещё в газету «Жизнь». Засунул свёрток под мышку. Вечером скормлю сердце этого мудака бродячим собакам, что вечно ошиваются в поисках пропитания на маём раёне около помойки. Надеюсь, они не отравятся.
  Я быстро вытер руку  директорским пиджаком и расправил рукав.

    Здесь мне больше не чего было делать.
Я отворил дверь и вышел в приёмную, секритутки ехидно лыбились.
- Девчонки, Геннадий Михалыч просил не беспокоить, сказал ему надо отдохнуть часок. Лады?
- Да, да конечно. – Пробляди соглашаясь, закивали блондинистыми головками.
- Ну, я пойду, пока.
Я вышел из здания и направился навстречу ветру, тополям, небу и облакам. Я шёл навстречу будущему. Хочется верить, что в этом радужном и безоблачном мире будущего на моём пути будут встречаться только люди с добрыми сердцами.

19.06.2008. В.Д.