Шашлык Серега любил. Любил охуительно, до самозабвения. Особенно хорошо шел шашлык под водочку с пивком. Раз в неделю (обычно зимой) водочка заменялась перцовкой).
Служил Серега в полку ДПС, устроившись туда сразу после армии,в которой объебался 2 года хлеборезом, прийдя на "дембель" с наметившимся уже брюшком.
В ГАИ Серега дослужился до старлея, приобретя к стралейским звездочкам дополнительно гемморой, патологическую ненависть к труду и шоферюгам, и естественный профессиональный алкоголизм.
Ничего тяжелее собственного короткого, сморщенного и толстого хуя и гаишного желзла в руках держать ему так и не пришлось.
Скотом Серага был не всегда, сначала он давил в себе совесть, вымогая из шоферюг и интиллигентных перепуганных менеджеров-водителей сотки-двухсотки,заливал ее алкоголем и беспорядочными половыми связями с доступными плечевыми.
Не брезговал Серега обобрать перепуганного старичка- дачника на 412-м "Москвиче" полном помидорной рассадой и испуганными внуками и теплой попкой сомлевшего от излишне выпитого коллеги-напарника по незатейливому гаишному промыслу.
Для последнегослучая, который почти всегда происходил в патрульной машине,  имел всегда Серега тюбик литола в баржачке служебной "Волги".
Поедание шашлыка всегда было логическим завершением его многотрудного, полного опасностей и невзгод ратного дня.
Любимая шашлычня Сереги была напротив кладбища, перепуганный армяшка-хачик всегда "забывал" Серегин долг, поскольку имел сгнившую до дыр "копейку" с лысой резиной.
Доебаться Серега мог и до столба, но особенно любил доебываться он до нестарых теток ,испуганных его толстым красным ебальником.
Сам себе он казался грозным викингом, божеством,сошедшим на землю для установления мирового гаишного порядка. Хрустящие в карманах кюпюры он воспринимал как принесенный в жертву дар его божеству и всемогуществу. Ничтожный дар. Да на бесптьчьи и жопа соловей.
Взяли они с Сашкой сегодня по два шампура,бутылочку "Гжелки" с запотевшими от влаги боками, полторашку "Толстяка". Присели у кладбищенского забора на поваленный тополь.
Первая стопка проскочила по пищеводу как по маслу, внутри Сереги как будто зажегся добрый, маленький костерок. Старший лейтенант вонзил гнилые клыки (все не доходили руки, поймать стоматолога-еврея, который в их маленьком городке позволял себе ездить уже полгода на своей нестарой "Мазде" с оторванным брызговиком) в сочное мясо, и со стоном потянул кусок мяса с шампура.
Сашка не сразу понял, почему Серегин ебальник так налился кровью, почему он так хрипит и тычет пальцем в свой галстук. Почему он, пернув, сшиб со ствола тополя газету с нарезанными помидорами и огурцами.
Наконец,сообразив, Сашка выплюнул изо рта полувыкуренную "Мальборо",кинулся к рации вызывать "скорую".
Перед угасающим взором Сереги проносились, как в детском калейдоскопе события дня-вот заскорузлая рука водилы тянет ему синюю пятидесятину, вот старичек заискивающе заглядывает в глаза, тычет суетясь ветеранское удостоверение, вот, проноситься не повернув в сторону , вытянувшегося по "струнке" ,насколько позволяет пузо Сереги, опухший от пьянки ебальник мэра. Вот золотой зуб веселого жерножопого, отстегнувшего, как кончил, за пересечение "двойной" штукаря, вот длинные бедра Верки-плечевой.
Он так и не понял что капитаном не станет никогда.
Последним что увидел в своей короткой героической жизни Серега было испуганное, побелевшее лицо "ары" еа фоне покосившихся крестов. "
Скорая" отвезла Серегу в морг, вскрытие показало,что смерть наступила от удушья, полупережованный кусок шашлыка полностью перекрыл трахею.
Смерть Серега принял, как следовало из рапорта его начальника "по пути со службы домой" поэтому пенсия семье, оставшейся без кормильца обещала быть нехуевой.