В бытнасть маю студентам-юристам, паслали миня летом, да не на хуй, а на практику в страшную и ужасную Кантору, тоисть в пракуратуру, что беспесды радикальна паминяло маю далбаёбскую жизнь, и встал я (а не хуй мой) на путь ищо большева распиздяйства.
Сначала я нихуя не абрадавался. Ищоп! Вместа ацких шашлыкоф, где никаких шашлыкоф ниразу ни бывало, а был тока нииповый бухыч с ниизбежнай паследущей еблей ф сиридину лета миня вывил из угара званок аднагрупника, ебать иво в сраку, с важным шопесдец мэседжем: «Яйца, жопу, руки и фсё астальное чё найдёш в зубы и папесдовали на практику!» -«Послан на хуй афтаматом»- линиво атветил я. «Мудвил – ласкава так прадолжил атаку на мой прапитый моск камрад-юрист – праебём практику, пайдём сначала атсоснём у дикана, а патом 2 года жопой будим дырки амбразурам в расейской армии затыкать». К жопе сваей я всигда атнасился трепетно и даже врачей к ней ни хуя не патпускал, а уж о хуйзнаеткакой амбразуре и гаварить смишно. «Хуй с табой, убалтал».
Был я да этава абычным падонкам и падонил как фсе: йоп пелотаг, бухал аки свинопапка, курил шишги и тп. Но первый же день в Канторе паказал мне самаму, што па сравнению со слидаками, этими помесями гистаповцев с  клонами капитана Жиглова, падонак я вааааще никакой.
Но фсё бля па парятку… С бадуна встал рана и припесдовал ахуеть как вовримя, так шта выпил пива, зыркнул на время – Блять! Полдисятава! Апасдываю! И попесдовал в Кантору. Тарапиться была два пречина. Номер рас, ана же самая беспезды важная – пахмеляца дальше, кагда съебусь оттедава (шоу маст гоон, хуле!), и номер два – впарить самаму главнаму направление на практику и забить хуй на это гавно до осени и ниибёт!
Уже датой с утриней запрафки, я бисстрашной рукой аткрыл фхадную дверь (первую), а пака шол да фтарой ваабражал сибе двухмитровых качкоф, каторые адним всглядом пужают урак до усёру, катают их ф блин силой маральнава привасхоцтва, а тем, чё ату рак астаёца, на хаду  падтирают жёпу, и дальше - закон и парядок ахранять. Открыл я фтарую дверь, шаг в вистибюль…И полный ахуй!
Стал хаатична вспаминать, ни слыхал ли я сквозь пьяный угар по дибилятару аль ищо где новасть, ни хуйнул ли с утра параньше ниибовой бомбой какой-нить Рикорд Удоев, Угон Камазов или другой пламенный баец за свабоду чиченскага народа пинсионый фонд, патаму што пиридо мной талпились наверна фсе бабужко Масквы и области, катарым сартирная почта уже успела саапщить новый адрес, где нада типерь палучать пеньсию. Ну а там, как грица, дело техники, эти сцуки тока с виду запчасти на ходу тиряют, а на самом та деле – бойкие шопесдетц! От них ищо Гитлер плакаль, гы.
Пагруснел я ахуена, но бля пианеры трудностей ни бояца! Стал искать хоть каво-то, кто не в мизазое радился, и нашёл, бля!  Какой-та жирный мутант на пальцах абъяснил, што Кантора, аказываца, на третим этаже ф хуй знаит каком крыле. Ну, думаю, песдец, туда ищо и хуярить нада каждый практичный день? Да хуй им! Ща впарю бумажку и дамой!
Фу блять, нашёл сцуко! Табличка гласила, мол, Кантора, то-сё. Но как-та сразу напрягло акошко слева ат двери. Вашёл. Ага, акошко было частью заришоченой тёмной каморки и сразу вспомнился папа Карла. Но запах аттуда шол такой, бля, суровый, што я сделал папрафку на ветир и ришил, что старый макаронник уже давно спился, ебёт бамжу какую-та, а буратинку, кравинучку сваю сасновую, пустил к хуям сабачим на абагрев жилплощади. Но ниспешный хот маих мыслей был прерван самым страшным обрасом и я чуть ни абасрался…
Прям па центру каморочной тьмы загарелись две красных лампачки и загробный голас спрасил «К каму, сцука?», а из каморки ищо больше пахнула пиригаром. Ну всё, папал бля на ланчь к Атадракуле, а с сабой ни кола асинавага, ни вады святой… Ваще нихуя нет, штоп идолище паганое извести, или хатя б атбица. Но в склепе што-то шивильнулось, пёрнуло, скрыпнуло, и аткрылася фхадная каморкина дверь, а там?
«Нихуя ни князь тьмы! - настарожена падумал я, - Но, бля, тожа нечисть апасный…» Из полумрака миня крысиными глазёнками ащупывал на придмет, чёб спиздить-атабрать, ОБАРАТЕНЬ-В-ПАГОНАХ! Фсе признаки на лицо, тоись, на ебле: красный фосфарный всгляд, клыками наточиными клацаит, бля, лапы кагтистые пратягивает, да и прочии атрибуты: серая шерсть-форма – стрёмный мент, карочи… Ни Атадракула, но тоже УЖОСНАХ!
-На практику я! – вежливо так атвечаю, а он миня ищо и дубинкой в живот давай тыкать. «Блять! На свежисть мяса праверяит!» - стримануло миня и начал я хитрыи манёвры к выхаду асущиствлять. Но тут вашла бабужко-уборщица, зыркнула грозна и кастанула мощный антиминтовский спэл:
-Апять с утра нагадил пиред фходам, мудила минтовская!? – пачти ульразвуком праарала тётка, атчево обаратень злобно зашипел и с жывотнай праворнастью съёбся в каморку, тока глазки красные из-за стикла аскарблённа засвиркали.
-Спасиба… - хател я благадарнасть сваю пасильна излить, но бабужко уже смерила миня долгим и бля, очинь ниприятным всглядом, а кагда её грязеискатели (зенки тоись) углядели маи ни очинь чистыи шузы, я понял, што мне песдец. Па любому, для этой кашёлки фсе, кто ни литал па ваздуху, аффтаматом разнасил кучи гавна, и паэтаму мгнавенна падлежали пиздюлям шваброй па галаве.
-А! Ищо адин хуила мне типерь гавно с улицы таскать будит, штоб я тут с ним пидарасилась!? – вапрос был, па ходу, ритарический, а я тут же стал придставлять сибе эту абассаку, как бабужко и гавно пидорят друк дружку, но с пахмела што-то ни фурычила саапражалка, да и бабка пирибила хот мыслей: -Хуль встал? Песдуй в восьмой, скажи алкашам, што я убираца пришла, - што я быстра и сделал, но бля, ф поисках васьмова кабинета савершил стратегичиский промах, тоись прашёл мима ниво нимнога дальше па каридору, за што сразу и паплатился.
-АААА! БЛЯАААА! НАПРАВА, НАПРВА ВАСЬМОЙ, ПИДАР ВАНЮЧИЙ! – бабка арала так, бута я кучу гавна налажил, набливал и абассал фсё в радиусе метрав пятцот, посли чиво абканчал её ибло и как гардемарин, был такоф! Ва мне паднялась вална правднава гнева, и я уж была хател ей уибать жёско, но, бля, эта сука, видать, прашла в савецкое время курс ацких уборщиц-камикадзе с обязатильным придметом – чтение мыслей и самодовольно так (блять такая!) бирёт швабру напиривес и на миня её наставляит. Из каморки радасна воит и скулит паскудник-обаратень, хули, ни он сажрал, так бабка шваброй заибошит беднава практиканта.
За доли сикунды я решил, што смерть эта нипачётная и, бля, ни проста вбижал а прям пархнул в сторану 8 кабинета и вот маё знакомство с б/п элитай наших праваахранных органафф.
Ну, бля, што вам сказать?..УТРО КЕТАЙСКИХ ПЧИЛАВОДАФ!!! Пять абсалютна адинаковых, апухшых, пиздоглазых рыл медлина и со стонами павернулось в маю сторану вроде как вапрасительна на миня пасматрели (вааще-та хуйивознаит, глаз то ни видна!), а я стал думать, как будит па-кетайски «Я на практику пришол» и «Хули вы тут сабрались, а ни на рынке каком-нибуть?»
Но ни фсё так грусна! Тут тулавище, сидящее за сталом вдрук спрашиваит чилавечиским голасам: «А ты, бля, кто такой?» Уф, думаю, абрусевшие! «Да на практику я к вам!» - радасна так атвичаю. Тут сриди азиятоф праизашла движуха, даже глаза пашире стали. Ага, изучают значица, понял я.
-Ну садись тада, - сказал фсё тот же пчилавот. Из стульив свабоден был тока ближний к выхаду, куда я на краишек и примастил сваю жопу и начал изучать апстанофку. Апнстанофка нихуя ни хатела изучаца, патамушта сквозь сигаретный дым было очхуёва видна, а пиригар был такой, что я на старые дрожжи стал быстра дахадить до тонуса, тоись, в гавно!
Ищо минут чириз пять полнава малчанья кто-та из слидакоф (ани, как я допёр, были русские, тока с ибическага бадуна) видима, наканец ваткнул, што в кабинете завилось инароднае тело и спрасил миня… думаете, как звать? А вот и ни хуя!
-Бабло есть?
Па ацуцтвию пива я панял, што баевая группа воинаф нивидимава фронта проста памирает с пахмела, а у миня, как на зло, как у латыша – хуй да душа! Ни хателась, канешна, так знакоства начинать, но пришлось правду-матку (гы) резать прям в лицо памирающих людей. Гаваря сваё твёрдое, как хуй, «нет!» я понял, што чуствуют врачи, саабщая тубиркулёзникам, спидозным и прочим, мол, пизда вам гражданин, палзи на кладбище. Но их (врачей) такой хуйне спецальна учат, а я от всиопщева вздоха боли и разачарования (пиригаром запахло ищо больше) гатоф был прям кровушкой сваей их напоить (в ней прапорция с водкой 1:1, гы). Фсе опять убито заглохли.
Патом всётаки пиризнакомился со фсеми, кроми самава ниадеквата, каторый в углу сидел, но иво прицтавили. Солнышко уже асвищало весь кабинет и радуясь природе стали аживать слидаки, пирибрасываясь странными низнакомыми славами: аткат, тирпила, зладей, писюль, висяк. Идиллия, блять! Вашла тирминатар-бабка и акинула фсех нидобрым всглядом. Дальше был биссмертный расгавор:
-Мусар ессь?
-Бля, писда старая, скока рас пафтарять, он у нас при фходе сидит, стрёмный такой, забирай иво нахуй и вали атседа!
-Алкаши нидаделаные, тьфу! – и дверью, сука, хлопнула громка, атчево фсе слидаки мучитильна поморщились.
Пачиму мусар сидит при фходе и пачиму имена сидит я дагнал сикунд чирис пять и дика заржал. Аказываца, это обаратинь приснапамятный имелся ввиду!
Слидаки маиму гогату тож парадавались и расгавор пашёл живее и целых минут нцать миня спрашивали то-сё, пака ни случился риальный УЖОСНАХ И ПЕСДЕЦ, каторый в маей жизне ищо ничё по крутасти и фпичатлениям ни пириплюнуло.
В целом я знал, што кантора занимаеца фсякой жёскай хуйнёй, типа убиства, изнасилованиями и проч. Но прицтавлялось это так, мол вызаф, ага мусара уже на месте, паеду и я пазырю, думаит слидак. Выизжаит и там фсех уже хвать за жопу и «Где ты, погань, был, када Кеннеди застрелили… Эээээ… тоись, нет, блять, када гражданку Питрову нагнули, а ана наслажденья ни палучила и патаму фсех нас тут напрягла? Што? Бухой в жопу валялса? Вот за енто я, тибя импатент нищасный, и пасажу, шоб впреть бабы давольны были и чесных людей, миня тоись, нибиспокоили…» Ну или примерна так. Но штоб работа сама приходила??? НО! Або фсём па парятку.
Дверь аткрылась и вашёл, вашла… А вот хуйзнаит! То, што хомосапинс - точна, а вот какова полу – загадка, тайна, блять, пакрытая мраком! Нимнога аб адежде сущиства…
Свитер. Асыцация была адна. Гдета нидалико лежит ф кустах упижинный в липёшку Федя Крюкоф – убивец пиндосских дитишек с тарчащей из жопы пирчаткой с нажами на пальцах и абижинна скулит за фсю хуйню, примерна так «Праибал сфинктер… тьфу, свитер! За штож миня так, а? Никада к бухим русским ва сне болша ни палезууу!»
Девайс на нагах – нечто среднее между бальной юпкой балерины и свадибным платьицем, тоись ниже кален. А гдета горька плачит нищасная деушка и сакрушаится а том, што пошла па прозьбе жиниха-пиздюка пьянава за пифком в сваём меганаряде, и тут такой ПЕСДЕЦ. Ни пифка любимаму, ни платья новава, тока ибло разбитае, фся в гавне и жопа порвана в клачки.
А на нагах, внимание… ВАЛЕНКИ! Тут проста ахуй, асыцаций ноль!
Но запах этава неудафшивася эксперимента, напрочь пирибивший праваахранитильный пиригар, выдавал сациальную язву опчества. Бомж, карочи. Тока пол пака был загадкой, но уёбисче чириз сикунду аткрыло фсем эту сваю физилагичискую характиристику.
-БЕДНУЮ ДЕВУШКУ ИЗНАСИЛОВАЛИ-И-И!!! – загаласило бедное девушко и вдрук заткнулось наслаждаясь ифектом. А ОН БЫЛ! Сказать, што фсе ахуели, ни проста ничё ни сказать, а даже и ни падумать а том, чё сказать. Пака фсе фтыкали в фразу ашипки природы, адин слидак даже пратёр глаза и начал фполголаса «Чё ж мы фчира буха…»
Но апомница нам бидняшка ни пазволила и пиришла в атаку.
-Вы что, мне ни верите? – вкратчиво так, сука, спрашивает и решительный шаг фпирёт, атчиво мне изрядно поплохело. Я ж ближе фсиво к выхаду сидел фся гамма запахоф (бливотины, гавна, памойки) абрушилась на миня.
Но тут прафисиАНАЛы пришли ф сибя (кроми ниадеквата, канешна) и паследавал вапрос-прозьба:
-Вы успакойтесь,бля, пжалста, и скажите што с вами случилась? – вежлива так спрасил жертву мужской азабочиннасти Саня, сидевший за сталом.
-Я Ж ГАВАРЮ, ИЗНАСИЛАВАЛИ МИНЯ, СИРАТУ! – снова заарала атъёба, и апять вкратчива, - Вам даказатильства нужны?
-Да нет, ну што вы, вы сначала… - договорить Саня ни успел.
Вот да этой самой сикунды фсё было, канешна, хуёво, но ни полный ПЕСДЕЦ! Патом началась диманстрация ацкава ДАКАЗАТИЛЬСТВА!
Занавис паднимаица, бля, ТУШИТЕ СВЕТ! Эта помись деда Мазая, клабдищинскава уёбища и памойки грациозна нагнулась фпирёт, взяла сваё платье за падол и падняла, придъявиф, сука, МЕСТО ПРИСТУПЛЕНЬЯ!
Лирическое, бля, ацтупление. Повидал я до таво в сваей жизни пелотки и в живую, и ф парнухе, так что пусть уважаимые фтыкатели пусть ни думают, что афтар ни имеит прицтавленья об этом б/п важном придмети и со знанием дела будит аписывать, сука, то што пирид ним прицтало. Типерь к сути, ёптыть!
Факт в том, што никакой писды у сущиства не было ни разу (это опять, сука, стало для миня и присуцтвующих сущиством)!!!! Там была просто ЖОПА! А у какой пелотка нет жопы спросите вы? Праильно, жопа у фсех есть, но она (жопа тоисть) она ж СЗАДИ! А тут гавёная дыра начиналась как у фсех, прям под копчегом, шла сибе шла и (ПЕСДЕЦ начинаица!) бес фсяких прамижуткаф в виде кожи, станавилась (НИ ПАВЕРИТЕ) ПИСДОЙ, тиряясь где та в раёне скрытава свитером пупка, блять! Вот такая ЗАГАГУЛИНА, ПАНИМАИШЬ…
И фсё это было в ГАВНЕ!
Три самых долгих сикунды в сваей кароткой и до этава щасливой жизни я, как и слидаки, ЗЫРИЛИ в это. Наверно, мы бы сматрели на это фсю аставшуюся жизнь (тоисть ищо три сикунды), а патом сдохли бы от взрыва мосга, и никто уже ни написал бы атчёт в академию нивротибических наук и кусткамеру об увидинном, но нас спас ниадекват. А жаль такой артифакт прапал бы ниисследаванным
В углу штота булькнуло и павернув голаву я увидел как красиво и валшебна периливаясь в лучах сонца чериз весь кабинет литит в жопофродита толстая струя бливотины. Так несло ниадеквата!
Этот ниибический экшн взбадрил мой нищасный моск, што спасло миня от Кащенки (это есть гут), но ф то же время напомнило арганизму: «чё ты блять атлыниваишь, блюй, сука ленивая!» (што не есть гут).
Я первым выскачил из кабинета (первыйнах! Куда там вашим каментам!). Ни сил, ни жиланья искать талчок не было, и миня тож панесло, мож даже круче, чем ниадеквата. Сзади бодрыми шопесдец (пахмелье хуем сдуло, гы), кабанчикаме пранислась в сартир кагорта барцоф с алигархами и прочими плахишами.
Ахуена ниделя началась, выбливав желудок падумал я, пайду-ка я… НАХУЯЧУСЬ В ДЫМ!

ПыСы. Как мы фсем атделом раскрыли это приступленье века, блять, нада писать атдельна, а пака наслаждайтесь. Букаф, канешна, да хуя, но и впичатлений была ни мало, так что паибать на фсех!