Однажды ночью сообразительные дети среднего школьного возраста содеяли западло милицанеру Кузнецову, человеку усатому. Под дверь его квартиры, с хихиканьем злорадным, закинули ребята художественну лепку. Говоря проще, сконструированное из трех-четырех какашек разных зверей и людей улыбчивое лицо клована на грязной бумажке формата А4. Портрет тот, строго говоря, вонюч был и похабен, а с точки зренья назначенья зато глумлив и сатиричен.

С утра, открыв дверь, грустный милицанер Кузнецов смял оной дверью весь лик фекального Юрия Никулина, тем самым похерив напрочь всю художественную ценность. Будучи охуевшим от лицезрения сего помятого подарка судьбы и оскверненной двери, еще более грустный милицанер Кузнецов зарыдал скорбно, тихо и безнадежно, сложил говно в чемоданчик и побрел своей дорогой на работу.

Когда вечером они с говном шли с работы через парк, милицанера Кузнецова отмудохало хулиганье, а чемоданчик тот был отобран. Но, через две минуты, милицанера Кузнецова догнало все то же хулиганье, отмудохало вторично и соизволило вернуть, впрочем, обратно утраченную ценность. Уже через двадцать минут похуистичный милицанер Кузнецов смешивал настойку боярышника с газировкой, и смотрел, как в телевизоре строят, на потеху таким же, как он, милицанерам Кузнецовым, свою любовь упыри и вурдалаки из популярного телепроекта «Дом-2». Потом он пил долго, мучительно, а в три часа ночи нарисовал говном посредь пола пентаграмму, и бьясь головой об оконную решетку, находил потаенный ответ и диктовал темным контурам многоэтажек свою волю. Его лицо было вдохновенно и ужасно. Что с ним было и будет потом, я не знаю, читатель, но, говорят, что, когда он умер от метанольной интоксикации на исходе весны, Бог окончательно отвернулся от Православной России, и я не берусь судить, что с ней будет дальше.