ДЕНЬ  ПЕРВЫЙ.

Стопка водки застряла на пол пути, дыхание спёрло, из глаз покатилась слеза.
Закусив какой-то хернёй, Небожилов перекрестился, выругался и пошёл на остановку.
      Под навесом трое бомжей только-только допили полик портвейна и теперь явно соображали ещё.
      ВМЕСТО ТРАМВАЯ – ХУЙ прочитал Небожилов на стене остановки. В голову полезли всякие ассоциации: трамвай вместо хуя, трамвай – на хуй, трамвая'м по хуям, трамваем – по хую. В итоге эти размышления вылились в картинку представлявшую собой, лежащий на рельсе половой орган. Ощутив себя рекламщиком из пелевинского рассказа, Небожилов решил сделать из этого плакат для акции протеста против монетизации льгот. Он уже придумывал солган (вместо льгот – хуй казалось слишком тривиальным), но тут его отвлек один из бомжей.  Он просил мелочи. Небожилов тут же послал его. Денег не было, ни копейки, даже на трамвай, который к тому же не подходил.
       Немного подождав, он решил идти пешком. Через 500 метров Глеб отошёл в кусты справить нужду. Глеб – так его звали – долго целился в пустую пивную бутылку, которую в итоге наполнил до половины.
        Рядом с бутылкой валялось пара-тройка шприцов и куча какого-то тряпья. Тряпье при ближайшем рассмотрении оказалось человеком. Небожилов присел, посмотрел на остекленевшие глаза, пощупал пульс. Бросив холодную руку, он побежал к автомату, но вскоре  устал и перешел на шаг. Через пару минут Глеб успокоился. С остановки доносился шум трамвая. Небожилов пошёл быстрее и подошёл к следующей остановке  как раз тогда когда возле неё остановился трамвай.
        Его двери открылись, и в салон вошёл человек похожий не то на пьяного студента не то на пистолет ТТ. Пар, клубившийся от его одежды, застилал ему глаза. Трамвай был почти пуст.
Глеб занял своё любимое место на задней площадке, опёршись спиною на поручень. Он смотрел на тусклый свет трамвайной лампы, который всегда казался ему уютным.
         Через остановку вошло человек пять. Кондукторша поплелась к ним, а за одно и к Глебу.
– Молодой человек, оплачивайте за проезд.
– Я оплатил, (Глеб показал поднятый с пола, больше для приличия билет, он знал, что эта фишка не прокатит).
– Да вы молодёжь поганая, совсем обнаглели. Я же с кольца еду, милиции на вас не напасешься.
– Я сойду.
– Нет стой, (бабка оказалась вредной и хотела слупить штраф).
  Кондукторша попросила мобильник у кого-то из пассажиров и долго не могла набрать номер, нажимала не те кнопки. Хозяин телефона набрал всё сам и дал ей трубу. Она сказала короткую фразу навроде: «Отказ оплаты на Пролетарской».
        Глебу было наплевать, он думал, как точно бабка определила его социальный статус – поганая молодёжь.
        На следующей остановке уже ждал наряд «синих». Глеб решил беспределить до конца. На требование платить штраф, он сказал, что билет у него есть. Пока менты сверяли серии билетов, Небожилов так ломонулся по бездорожью, что никому и в голову не пришло его догонять.
        «Просто охуенный денёчек», пронеслось у него в голове, когда он восстанавливал дыхание в какой-то подворотне. К этому времени он совершенно протрезвел. Немного постояв, Глеб решил никуда не звонить, а ехать домой. В этот раз Небожилов не стал рисковать. Он спокойно, без приключений проехал 3\4 пути до дома на трамвайной колбасе. Под конец руки у него замёрзли, и пришлось отцепиться.
         Дома никого не было, предки тусили на даче. Хотелось курить, но сигарет не было. Небожилов нашёл два бычка в пепельнице на балконе. Быстро скурив их, он лёг спать, поджав под себя замёрзшие руки.          








                         ДЕНЬ ВТОРОЙ.

Будильник заорал противным писклявым голосом. Небожилов проснулся, выключил его и заснул снова.
   Немного подремав, он встал, ему было хреново; першило в горле, чувствовалась слабость. Сказалась его вчерашнее катание на колбасе. Пропускать занятия ему не хотелось, свежа была в памяти прошлая сессия. Он встал, быстро собрался и пошёл на остановку. В трамвае ему стало совсем херово. Глеб вышел на пол дороге до универа, сел на трамвай противоположного направления и поехал домой. Вышел он на одну остановку раньше, купил сигарет, настойку боярышника и пачку аспирина. Дома он залпом выпил всё, что было в бутылке, охуел от крепости, закусил аспирином и сразу лёг спать. Проспал он до обеда. Когда Глеб очухался, то почувствовал себя лучше. На мобильнике высвечивалось два звонка и смска. Звонила Лера, его девушка. Смска тоже была от неё, она гласила: «Приезжай, мне плохо». Пришла она четыре часа назад, « Блин, опять скажет, что я её игнорирую» подумал Глеб. Пока  ехал, он вспомнил, что она и вчера была не в духе. Немного поматерив  про себя женские циклы, он поднялся на её этаж. Дверь была не заперта. Глеб вошел и услышал плеск воды в ванной комнате.
   Ворвавшись туда, он увидел как её белое, пухлое тело скрывалось под красной пеленой.  
    Она была в сознании, плакала и что-то кричала. Глеб вытащил её из ванной и затянул ей левую руку повыше локтя своим ремнём. Потом он дал ей несколько сильных пощёчин, когда увидел, что вена на её руке надрезана лишь слегка. Глеб понял, что это лишь спектакль, а она уже просила у него прощения.
   На всякий случай он вызвал скорую. Приехавший врач забинтовал ей руку и сказал, чтобы они не занимались хернёй. Потом доктор дал ей успокоительного и ушёл.
   Лера заснула минут через пятнадцать. Небожилов позвонил своему сокурсник. Тот рассказал Глебу, что в универе ничего нового, только приходили менты с какой-то бабкой и кого-то искали. А ещё рассказал, что возле универа бомжа зарезали.
    Немного почесав репу, Глеб решил съездить к предкам на дачу денька на два - на три. Хреново было то, что дача у них не обогревалась. Он решил, что стоит забрать из дома одежду потеплей, а так же деньги.
    Уже выходя из своей квартиры, он посмотрел в окно и увидел одного из вчерашних ментов. Тот чесал через весь двор напрямик и явно сильно торопился. Глеб вышел на площадку и поднялся этажом выше. Снизу доносился топот чьих-то ног. Глеб закурил.
Мент уже стучал в его дверь; Глеб закурил следующую. Мент ломился уже к соседям. Дверь открыл ему Семён, таксист-частник с великолепным чувством юмора.
– старший сержант Зурябов. – представился мент.
– Младший лейтенант Гавкин – представился Семён.
– Вы не знаете где ваш сосед? – поинтересовался мент, потирая след от фуражки.
– Как не знать, знаю, вон он, (в этот момент Глеб выронил бычок из зубов) под кроватью у меня сидит, как вас в окне увидел, так сразу ко мне под кровать.
Мент ломонулся к Семёну в квартиру, а Глеб кинулся вниз по лестнице. На первом этаже он услышал истерические раскаты смеха Семёна.
   Небожилов выехал из города на троллейбусе и ловил попутки в сторону дачного посёлка. Минут через пятнадцать он остановил фуру. Водила сразу начал трепаться, а Глеб ехал и думал: «какого чёрта я вместо того, чтобы учиться еду чёрте куда и не пойми зачем». Прервался он от того, что водила что-то предлагал ему. Это была полторашка. В ней было до половины какая-то бордовая жидкость. «Тормозуха» подумал Небожилов и, взяв бутылку, сделал несколько больших глотков. Приятный жар разливался по телу. «Точно тормозуха», – подумал Глеб и хлебнул ещё раз.
– Я вообще-то понюхать давал, – сказал водила, смотря на четверть, оставшуюся в бутылке.
Глеб хотел что-то сказать, но вдруг неожиданно для себя вырубился. Очнулся он оттого, что ему было холодно и не хватало воздуха. Небожилов попытался встать, но что-то его держало. Потом это что-то потянуло его вверх. Он увидел небо, солнце, камыши и озерцо. Повернув голову, Глеб увидел водилу, который макал его башкой в болото, чтобы привести его в чувство.
– Идти сможешь? – спросил водила.
Глеб попытался спросить: «Куда?» но у него получилось только мычать. Водила вытащил тело на дорогу, сжал его кулак и поднял большой палец вверх.
– Вот так стой, лови машину, я б тебя с собой взял, да больно далеко, тебе туда явно не надо.
Водила пошёл к машине, сел в неё и через несколько секунд скрылся из вида. Небожилов покачался немного в позе автостопщика и упал навзничь в придорожный кювет. Когда он вновь очнулся, то задал себе два стандартных в таких случаях  вопроса:
1.    Где я?
2.    Почему мне так херово?
Но не найдя ответа ни на один из них Глеб начал блевать. Поднявшись на четвереньки, он посмотрел на дорогу, покрытую мелкими выбоинами размером с блюдце. Ночью прошёл дождь, и теперь заходящее солнце отражалось в них как в зеркалах.
    Поёживаясь от холода, Небожилов пытался восстановить цепь событий, но всё путалось в его сознании.
     Остекленевшие глаза, трамвай – на хуй, настойка боярышника, кровавая пелена, менты, трамвайные билеты: – все кружилось перед ним, играя не то в салки, не то в чехарду.
     Плюнув на это дело, он выжал свою одежду и, прикинув, что  ближайшая деревня не может быть ближе 15 километров, пошёл, не задумываясь куда…
          
                                                                                                                   (Д. Свой)