***

«Кровавая гэбня» и «Уретра»

                  ***

Тамара Николаевна Паршина к своим сорока годам являла собой абсолютное уродство в смысле женской красоты, а вернее, по причине её полного отсутствия, красоты этой; справедливости ради следовало бы отметить, что не выглядела она сексапильной ни в каком, самом распрекрасном цвету юности – маленькая, кривоногая, с грудью номера на полтора с натяжкой, тьфу…

Характером обладала ещё более непривлекательным, чем внешность и во втором урологическом отделении областной больницы за ней прочно закрепилось прозвище «Уретра». Молодым, глумливым  урологам города она служила бессменным объектом для насмешек, хотя и заключала в себе некую интересную подробность – феноменальную диагностичность в сочетании с добродетелью палача-хирурга. Животная интуиция или Божий промысел – кто бы знал, но боль чужую чувствовала острее своей. Не сосчитать, сколько оборзевшей молодёжи по её наработкам и рекомендациям защитило кандидатских и докторских диссертаций  - сама же оставалась простым врачом-ординатором.

Сегодня Тамаре Николаевне не повезло дважды: когда её к месту работы выдавил переполненный социальный автобус, на больничной стоянке как раз садилась в свой, видно сразу, что роскошный, автомобиль какая-то красотка лет тридцати, вся благополучная по здоровью – диагноз был мгновенный – и наверняка, успешная по жизни. Мажорка мельком оглядела Тамару Николаевну и повернула ключ на старт. Облившись завистливыми горючими слезами прямо в желудок, ибо Уретра никогда не плакала во внешнюю среду, она пошла к приёмному покою, а там как раз личная охрана выгружала ещё какого-то антропосовершенного мажора.

Как же гнусно начинался рабочий день, а потом вдруг захорошело, когда на смотровом столе для цистоскопии она увидела встреченного ею утреннего красавца.
- Господи, какой огромный пенис, до чего же неприятно-то – покачала Уретра своей страшненькой, плохо ухоженной головёнкой.
- Это отчего же неприятно, вроде, ни одна женщина не жаловалась, а наоборот  - на пике блаженства пребывали практически все – весело и благожелательно отозвался пациент.
- Может быть, не знаю, не испытывала, но датчик-то как трудно будет протаскивать по такой длине уретры в мочевой пузырь, а уж раствор закачивать – вообще беда – горестно и вслух рассуждала скукоженная врачиха.

А потом всё было как обычно – пациент, раскинув ноги, как женщина в гинекологическом кресле, ёрзал жопой, сминая подстилочные пелёнки, хлопал ручонками по смотровому столу, как будто его душили или брали на болевой приём в эмэмэй, панически обоссывался коротенькими порциями, несмотря на врачебный запрет – словом, являл собой полное физиологическое непотребство, чем несказанно порадовал впавшую вдруг в благожелательное участие Тамару Николаевну.

По окончании процедуры он враскорячку добрался до своей одноместной палаты, сопровождаемый утешительным воркованием Тамары Николаевны, и улёгся отдыхать на койку прямо в одежде, приходя в себя от пережитого за свои же деньги.
Уретра, помыв руки в туалете, прошла в ординаторскую, выпила чайку с молодёжью, составила протокол цистоскопии, а потом внезапно образовавшаяся передышка заполнилась совершенно ненужными воспоминаниями о встреченной утром элитной красотке.

                                                          ***

- Это же надо быть таким уёбищем – непроизвольно подумала о неказистой бабёнке по дороге на работу капитан медицинской службы ФСБ, мастер спорта по плаванию Татьяна Алексеевна Романова, которая среди приятелей, имевших необоснованное желание близости с упругим мастером кроля, носила и вполне заслуженно грозное погоняло «Кровавая гэбня».

Продолжение-окончание следует. А может быть, и нет, если уж совсем не глянется.