За горой догорает рассветный туман,
И все души земли отправляются вверх,
Оставляя дерново-подзолистым снам
То, что хочет придумать большой человек.

Ему хочется вверх, звёзды падают вниз,
Гасит он проводами промозглую степь.
Если должен уметь умирать словно жизнь,
Протыкай излучением напрочь, кто слеп.

В зеленеющих храмах кирпичных богов
Он стоит, одинокий, как солнечный свет,
На ладонях его перезвоны оков,
На груди ожерелье, которого нет;

Очень долго стоит, шорох жизни плетя,
Не имеет понятия, впрочем, о том,
И вообще не имеет ни ночи, ни дня,
Лишь беседует изредка с местным котом.

А когда проникает сквозь стены беда
Обвивающе чёрной своей лебедой,
Он смеётся как север, как пыль, как луна,
Как созвездие пьяный, как небо простой.

Застаёт его мёрзнущий вечер, закат,
Солнце тушит уснувший тропический лес,
Его песня, прожившая сорок утрат,
Умирает под светом, как чудо чудес,

Задымившийся город, что храмы кормил,
То ли спит, то ли дремлет, а может, молчит.
Он парнишку оставит под плесенью сил,
Он героев Таких,
Он ведь Сам,
Он убит.