http://udaff.com/creo/87405.html


Где-то посреди хаотической и работающей утренней городской стройки, с её матерящимися прорабами, блеющими на черных работах таджиками и рычащими тракторами, а именно в за углом строящегося монолита на первом этаже, затаился Владимир Ильич. Не обращая внимания на промокшую от росы одежду и суетливые перебежки блок по дряблой коже ног, вождь народов, с сосредоточенностью психа, вбивающего хуй в мышиную норку, держал кирпич изготовленный на заводе им. Фридриха Энгельса. Чуть поодаль, в самом центре простреливаемого контуженым лысым уебанком, лежали разбросанные ржавые гвозди, буквально усыпавшие землю вперемешку с песком и цементом. Рядом с гвоздями красовалась вбитая в землю палка, на которую Ленин повесил лист картона с нарисованным черепом и выведенной похмельной рукой надписью: «За кражу гвоздей – песдец!»
 
Очевидно, Ленин не очень доверял превентивному эффекту плаката, поэтому каждое утро, превозмогая радикулит, ранение от пани Каплан и жестокий бодун, занимал снайперскую позицию за углом недостроенной многоэтажки, делал пару глотков самогона из фляги и следил за лежавшими гвоздями, солидное количество которых он пытался пустить на постройку для себя шалаша. В описываемое утро Ильич уже было разочаровалсо в подрастающем поколении, которое, вместо того чтоб тырить гвозди, бесстыдным образом ебёцца и помогает родителям по хозяйству, и хотел было уйти. И вдруг чуткое ухо снайпера уловило обрывки фраз, долетавших откуда-то со стороны дороги:
- Каво бы еще пасадить? Так ведь не хватает тюрем, - рассуждал голос сам с собой. Что бы построить тюрьмы нужны гвозди. Но не могу же я как коммунист пиздить со стройки гвозди! Новые не могу, а вон те старые и ржавые могу, все равно рабочим похуй на них, вон все в цементе и песке лежат.
 
Плотоядно улыбаясь, Ильич докурил «козью ногу» и сконцентрировалсо на близящихсо мишених. Через забор перелезал Феликс Эдмундович, лет тридцати, он был худощав и с бородой круче, чем у самого Ильича. «Это хорошо, что он такой бородатый, - радостно подумал Ильич, - одним борадачем меньше в нашей гламурной тусовке». Тем временем НКВДшник крадущимсо шагом подошел к кирпичной стене строящегося дома и непроизвольно облизываясь, уставились на чужие гвозди. Заметив картонное предупреждение, смеясь, повалил его. Даже не зная того, он подписал смертный приговор себе.
- Видишь, нету тут никаких строителей, - подумал он. – надо собирать быстрее.
- Не очкуй, - подбадривал он себя.
 
В этот момент свистнул кирпич. Карающий глиняный булыжник разнес голову чгвоздокрада-пролетария на множество бесформенных ошмётьев и забрызгала кирпичную стену частицами кожи и тёмной кровью. Дедушка Ленин с вдохновением художника эпохи Ренессанса передёрнул затвор, нравились ему такие сцены.

  Сбросив труп в яму, Ильич перекрестилсо и проговорил: «Эх, грехи наши тяжкие…» и пошёл в дом – пить самогон и читать полинявший от времени томик Карла Маркса.

  На выходные к дедушке Ленину приехала Надежда Константиновна с пионерами.
- Ну что, батенька, где гвоздт на стройку то надыбал? – спросила Крупская, поглядывая на лесозаготовки для шалаша.
- Я их, Наденька, от благодарного пролетариата получил в подарок, - пробормотал Ильич.


А теперь, если коротко:

Феликс Эдмудыч по стройке гулял
Ржавые гвоздики он собирал
В голову с свистом вонзился кирпич
Метко стреляет Владимир Ильич