По мотивам креатива Dellirium - http://www.udaff.com/creo/81724/


Как же они заебали. Никогда такого не видели штоле?! Ни До ни Ля, какая нахуй консерватория?! Нисабираюсь я никуда паступать. Я может вапще, вырасту и людей бить буду. Каты опять ебуцца. Чистилище какое-то, бля. Главный у них вон тот, Рыжий…ахуеть здаровый. Такой запраста сенбернара выебет. Засмотрелся…
…так чо я там себе думал-то?! Ах да! Песда, атомы, состояние атомов в песде, антипесдин…бля, хуйня какая-то. Соседка из подъезда таращица. Зачем она вапще подъезды убирать стала. Как мне теперь домой хадить, если она постаянно тут тарчит? Смотрит, губы аблизывает, глаза закатывает…я порву твою нежную плоть мальчик. А бабе между прочим 59 уже. И зачем я ей хуй в окошко показывал? Это всё грибы бля, костариканские. Срочна домой…абматать голаву полотенцем  и кричать. Похуйшто. Пять часов подряд…


Зигмунд, это Я, 10+7…Первое, это возраст когда остановилось моё развитие, а втарое, это сколько лет я уже нахажусь под стимуляторами. Рецедив: Множественное расслоение личности на фоне мыслей о ебущихся ёжеках. Бежаааать, срочна бежааать…
Боже, мне уже 17. Ещё каких-нибудь три-четыре года и всё…жизнь окончена. Никто не видит как я украдкой плачу и кусаю парту. Зинмут! – сурово окрикнула Вера Ивановна, - Как бы ты решить данный интэграл?! Отвечать!
Вот, думаю, немка ебаная…хули пристала. Мало вас дед мой ибашил, так на мне отыгрываетесь. Паднялся из-за парты. Мне право неловко, - всхлипываю я, - Но па-моиму вы бредите. И быстра утераю слезу. Эээ, пестолочь блят! Выебать бы тебя, - добавляет учительница. Садись. Однокласницы как сговорившиеся, поворачиваюцца и делают мне знак язычком. И так на каждом уроке. Вот как теперь жить? Скорее бы домой…к палатенцу.


Вроде свиду обычный, по коридору иду не выделяюсь. Вид правда затравленный немного и ширинка постоянно расстёгнута. Кому-то нравяцца девочки, кому-то мальчики, а я тащусь от ядерной физики.
Верка бежит навстречу, сука. Щас подбежит и начнёт – «Ой Зигмунд…дорогой, у тебя опять ширинка расстёгнута, давай помогу». Как запустит руку в ширинку, член нащупает, и щитай прапал. Сразу на коленки брасаецца и давай головку обсасывать, улыбаецца дура, яйца лижет аж слюни летят. А как на зубы её взгляну, бляяяяя…через один, и не свои. Уйди кричу сука, я заразный, и убегаю вдаль коридора. Впрочем, она не одна такая. Всех ненавижу.


Оля, 17 лет. Диагноз: Сульманелёз. Кино, сумка до дома, мыло впопу…всё это было мне похуй. От Оленьки я хотел только одного, штоп она стала зомбе. В журнале «Моделист-конструктор» прочитал, што для зомбе нужна девственница, пачка зелёного чая, заклинание и сердце птицы. Чая было много, заклинаний тоже, сердце одноклассника Скворцова было спрятано в холодильнике. Его труп под диваном. В качестве девственницы была приглашена Оля. Я знал точно, что её никто ниразу не ёб, потому что Олю жостко проносило в самый ответственный момент…сульманелёз. Любила сосать куринные яйца. Дура.


Под предлогом просмотра секретных совецких порно-фильмов за 1969 год, мы вошли в мою квартиру. Олю сразу в зал, сажаю на стул. Вокруг уже пентаграммы нарисованы. А она, щисливая, аж песдетс. Трусы сваи сняла, улыбается. Повертела трусики на пальце и вдруг…кидает мне их в лицо. Причом каричневым пятнышком прямо по губам. Я скока мог давился, но секунд через двадцать всё таки смачно проблевался. Во рту горчит, глаза слезяца, сопли, ахуеть. А красавица моя вся облёванная сидит, горько плачет. Хлюпает, блевоту по лицу размазывает, на губах слюни, а главное, тиха так шепчет, - Прости меня пожалуста. Я не хотела. Прасти…
…я сначала не понял в чём дело, патом вниз глянул…бляяяяя. На полу растекалась нихуйовая коричневая лужа с пузырями. Поток сопровождался папёрдыванием, как будто издевалась ещё надо мной сука сквозь плач. Незнаю почему, но я падашол и обнял Олю. Красавица моя, - говорю. Я давно хотел признацца…я люблю тебя…с первого класса. А сам думаю, - «Тварь белабрысая, скока же ты насрала мне тут…на неделю уборки». Почему-то сильно заболели яйца. Олю я выбросил в окно.


Света, 16 лет. Диагноз: Эпилепсия. Свету я ненавидел за то, что не давала списывать. Урок математики, четвертная кантрольная, а у меня приход утренний как пришёл, так ещё не ухадил. Кантрольную естественна правалил, па вине Светки. В тот же день решил её растварить в кислоте, дома. Тащил долго, по переулкам. Всю дарогу цеплялась ко мне, - А ты меня ебать ведешь, да?! А может, прям здесь, а? Ну, пажалуста Зигмунд, хоть пальчиком. Кароче ели дапёрли да падъезда, паднимаемся, и тут она встала. Ты меня не любишь, -  говорит. Люблю, – отвечаю. Тебя люблю, Сталина люблю, мускулистых зайцев люблю…всех. И тяну её дальше, до квартиры. А она стоит, супится. Если любишь, дай за хуй подержаца, тока прям щас. Вижу делать нечего, достаю. Рукой прям можна? - испуганно спрашивает. Да хоть нагой, - отвечаю. Быстрее только давай.
Как за хуй взялась, песдетс. Припадок с ней начался. Я читал, у эпилептиков такое часто бывает. На ступеньки упала, изо рта пена, дёргаецца вся, а лицо щисливае йаибу. И хуй главно сжала крепко, рукою. На маё счастье бабка какая-то домой возвращалась, мусор несла. Ебётесь? – по-родительски спрашивает. Пытаемся, - гаварю. А у самого от боли, на ебле тока глаза астались. И не попадись тогда бабушка, чесно скажу помер бы нахуй. Бабка деда позвала на помащь, втраём отодрали мы Светку от залупы моей и спустили в мусоропровод. Старики меня патом весь день вареньем отпаивали, клубничным.


А на дваре уже январь. Доктор сказал, что по приблезительным подсчётам, в моих яйцах сейчас находится два населения Китая. Если я их не выпущу наружу, то взорвусь в ближайшем будущем. Што делать?! Падашёл к старшей сестре и попросил уебошить мне в ухо, так, на удачу…па-брацки. Сестра улыбнулась. Два месяца был в коме.
Снились футбалисты, деревянные хакеисты, академик Сахаров в сарафане…с вилами. Снилось строительство канала в средней Азии, порка крестьян на конюшне и большие, ахуенские мотки сладкой ваты…покупающие и жрущие людей. Но как говорится, не всё то фалопиева труба, что с волосами. Первого марта привиделось што-то белое, непонятное…из сердцевины которого, на меня смотрела шоколадка. Я не поверил глазам. Ткнул одним пальцем, вторым, третьим…облизнул. Данунахуй?! Это же жёпа бляяяя. Как же так?  Я схватился за голаву и заметался. Под рукой оказался магнитафон Маяк. Схватил и ударил. Патом ещё стулом, зонтом, обручем и кулаком наотмашь. Жёпа сказала, што я Брусли, обмякла и упала без сознания.
Я закричал и очнулся. Старшая сестра лежала на полу. Рядом с ней магнитафон, стул, зонт и обруч. Саседи сверху громко пели песню – «Шёл отряд по берегу». А спустя двадцать минут я уже бежал в школу. Фэнтэзи началось когда я впервые увидел ЕЁ…


Катя, 64 года. Диагноз: учительница физики. Анамнез-Анамнез, ХЗнаит чо это значит, слово какое-то привязалось. На мой взгляд Катя была ничего, я вабще люблю физику. А эта к таму же, на каждый урок прихадила с разным цветом волос. Говорила, што это из-за проводимых опытов. Я слушал как падорванный. Што?! Строение атома? О, да…прадалжайте. Ньютон был великим, но мало умер? Ах, как замечательно. После уроков обязательно целовал её взасос и брался за написание рефератов: «Как делать динамит», «Почему гинекологи не любят рыбалку»…и много, много всего. Катя меня хвалила, хлопала по ушам и абещала пасвятить в адепты. А яйца болели сильнее, доктар сказал не протяну и месяц. Именно тогда решил открыться Кате.
Утром мне был знак. Меня отпиздили прямо на углу дома. Севодня, - думал я. Севодня признаюсь. «Екатерина Ивановна, у вас яйца болят?» - бля, неплохо. «Если вы не поможете, я атрежу хуй и сварю халадец» - ещё лутше. А патом для жалости обязательно упасть на стенд с пробирками.
Не надо слов, я знаю, - сказала Катя, как тока я вошёл. Специально занятия отменила. Между прочим, ты пятый за неделю. А теперь извини мой юный друг, - улыбнулась она и просвистела мне рукой в ухо.


Как попали домой не помню, очнулся уже в квартире. Катя возилась на кухне и гремела посудой. Через пару минут протянула мне стакан.
-    Пей.
-    Что это? - спрашиваю.
-    Коктейль, - отвечает. Зубы, губы, рот и персик.
-    А на вкус как малиновое варенье, - говорю.
Аха, оно самое. Она отошла подальше и села. Как только села, меня начало трясти. Да што там меня, начало трясти весь дом, город и даже ближайшие районные центры. Контуры мебели поплыли, звуки стали тише…сердце же наоборот, билось прямо в ушах. Со шкафа спрыгнуло Нечто и в один шаг оказалось возле меня. Маленькое облачко, плотный сгусток, ебучий полиморф…постоянно меняющий свои очертания. Вот становится маленькой датской школьницей, а вот уже волк…из «Ну Погоди». А я стою и думаю, - Пестетс…началось. А Нечто, между тем, уже встало на калени, дастало мой хуй и разглядывает значит. Патом достало ещё один мой хуй, потом ещё…ещё. Ахуеть, их шесть, - заистерил я. У меня шесть хуёв.

-    Не сопротивляйся, - кричит Катя откуда-то извне. Это твои тайные желания. Постарайся настроиться.

Стараюсь, - кричу в ответ. Чо подмешала блядь старая? Только бы не сорватся…суукааа. Я закрыл глаза. Так, как будто этого и нет или мне это кажется. Не удержался и снова посмотрел вниз. Нечто всё также сидело на коленях и хлопало себя моим хуем. Што ещё за игры? – с ужасом подумал я. Это же не игрушка какая-нибудь, это же мой хуй, родственник почти. Надо взять себя в руки. Я вновь закрыл глаза и положил на Нечто правую руку. Притягиваю, значит, это облачко ближе к своему члену. Левую руку выбросил вверх, с раскрытою пятерней. Чувствую, вот-вот свет на нас снизайдёт, а ОНО возьми и головку лизни. А потом ещё раз. Снова и снова. Тут меня прорвало и я начал произносить.
Ин номенэ Патрис…а облачко сосёт, член у основания немного сжимает и сосёт. А я продолжаю, - Эт Филли, эт Спиритус Санти. Ещё пуще сосёт, стонет и причмокивает. А я всё увереннее произнашу, - Ин номенэ Патрис, Эт Филли, эт Спиритус Санти. На лице улыбка даже благославенная появилась. Облачко сосёт. Произнашу в который раз, - Ин номенэ Патрис, Эт Филли, эт Спиритус Санти…и вдруг, всё.


Как же я кончал. И не думал, што во мне столько. Я кончал белым, синим, зелёным и красным. Мне было абсолютно похуй в тот момент. Я был художником разрисовывающим стены. Я кружился по дому и ёбся со всей обстановкой. А можно я кончу на вас? - спрашивал я у коллекции комсомольских значков. Конечно, - отвечали значки. А на вас? – брал я в руки полотенце. Конечно, - отвечало полотенце. Кончил я как минемум раз двадцать и патратил на это несколько часов.
В ту ночь, я стал самым счастливым. Я перечитал все труды Канта и обоих Толстых, составил график жизни для себя и будущих поколений, переосмыслил все свои поступки и решил твёрдо записаться в миссионеры. На следующий день у меня на груди вырасли воласы и мне исполнилось 29.


Сейчас мне 42, и прошло уже не мало времени. Но в толпе разных и незнакомых мне людей, я всё ещё ищу то облачко. И как только мне покажецца, што увидел я знакомые очертания, как тут же подбегаю, ставлю незнакомку на колени…достаю член, кладу руку ей на голову…и начинаю…Ин номенэ Патрис, Эт Филли, эт Спиритус Санти.