Начало: http://udaff.com/kaver/108849/

 
Сон пьяницы, как известно, краток, но недолог.На следующее утро проснулся Я рано.Пора была собираться и ехать на проверку.Полтора литра «Бычьей крови» , влившиеся в меня накануне здоровья мне впрочем не прибавили .Похмелье было обычным- серо-гулким, отдающим под куполом черепа реверберацией шумов, с шершавым языком.
 
Да ну  её к чёрту,эту проверку, сказал Я вслух севшим голосом ,врезав под дых подушкеи сбросив на пол одеяло. Пугала не столько сама работа – обычная и рутинная, сколько отсутствие ясностимысли и невозможность эту заповедную ясность мысли вернуть.Десятка Серёги Рыжего была истрачена и последним сувениром вчерашнего сумбурного дня был кулёчек шоколадных конфет –слипшихся и бесформенных, подвернувшийся в кармане вместо искомых сигарет. А шансы на «качели» в реквизируемом аптечном пункте - станционной комнатушке с зарешеченными белыми прутьями окнах были так призрачны, что спасительный сосуд в финале пьесы казался скорее миражом.
 
Впрочем , дома в тот день, как оказалось, Я остался не зря. Второй вираж сна , зыбкого и сырого , как подтаявший, ноздреватый снег, был неудачным.
Провалившись в мутный гул сна, Я с режиссерской точки, вращающейся до головокружения , наблюдал за тем , как Витька Рыжий, выбирающийся из стожка, с обнажённым хером гнался за Валькой Гуляевой. Количество дублей йоднозначно указывало на бездарность актёров, повторяющих сцену снова и снова. Валька задирала юбку, мешающую бежать и где-то на полдороги падала, после чего сцена повторялась, прервавший только от хруста проворачиваемого в замочной скважине ключа. Кто –то пришёл и это стало спасением –мир вновь обрёл чёткую геометрию с зелёными шторами у прямоугольника окна, туркменским ковром, стаканом тёплой на вкус водыи шаговым тиканье будильника «ЗиМ», чуть-чуть высунувшего нос за отметку полудня.
   
В комнату заглянул отец и кивнув в сторону кухни , показал ,что ждёт меня там.
   
Прополоскав зубы водой с горошиной «Поморина» и остудив лицо, Я увидел в зеркале красные индейские глаза участника ночного кошмара.
    - Садись. Отец уже разогрел сваренный матерью спозаранку суп и развернув газету, курил, макая папиросув пепельницу. Нервничал, сразу было видно.
    -Ты работал сегодня? На долгие разговоры с похмелья меня не тянуло,хотя Я видел, что отец собирается что-то мне сказать .
  А Ты? вопросом на вопрос ответил отец и не дожидаясь моего ответа раздраженнонажав, сломал папиросу в пепельнице.
-Работал…Кишки выворачивал. Газет утренних не читал? Саркастически улыбнулся. Милиция с утра в парк к нам приходила. Половину смены с ними прокатался, на волнах памяти. Ты ешь, в зеркале –то себя видел? –отец опустил ложку на дно тарелки и взялся за коробку с папиросами.
-Того человека, что на Калининский подвозил, полдельников ищут. Дело серъёзное, гэбэшник с ментами был , сучий потрох!
  Я заметил как задрожали пальцы отца, раскуривавшего новую папиросу –одна спичка, другая, третья...
-  Грохнули моего пассажира, видно было за что, а по телефону . последним в книжку записанным и на меня вышли. Отец подвинул через стол газету и ткнул пальцем в колонку происшествий. С размытой фотографии на меня смотрело лицо Серёги Рыжего!!!! Только крап веснушек был неразличим под чёрно –белыми, мушьими точками типоофсетной печати.
-Так это же Рыжий, Серёга, знаю Я его!
- Знаешь? Резко, изменившимся голосом, скрипнувшим как впервые открываемая весной оконная рама голосом спросил отец.
  -Знаешь –молчи! Ружьё принеси и то золото, позавчерашнее, к матери в деревню сейчас отвезу.
Вернувшись, Яувидел лежащий у ног отца брезентовый чехол для удочек, в который Он, перехватив  у меня , спрятал ружьё . На столе стояла бутылка, задаренная щедрым пассажиром «White Horse».
    - На вот, поправься.
 
Я налил себе полстакана и молча выпил. Отец прекрасно понимая моё состояние, налил ещё полстакана и когда Я вопросительно посмотрел на него , кивнул и добавил, разглядывая узоры на клеёнке :
  - Деньги нашли при нём, много…тысяч двадцать в кармане пиджака,как у народного аритста, горько улыбнулся отец. В ельнике , на тридцатьпервом километре МКАД. А ботинок почему-то при нём не было, опер сказал. Убегал наверное и сбросил. Не ушел Че Гевара от вражеских пуль, вдруг улыбнувшись и изобразил , так, как Он делал, развлекая меня в детстве скачущего по столу горца в папахе и бурке, переставляя скачками повёрнутую ко мне лицом пачку «Казбека».
 
Отец взял за ручку, не вставая со стула чехол и поднявшись, свободной рукой хлопнув меня по плечу, ушел.Через минуту дверь парадного захлопнулась со стуком и подокном радостно заурчал мотор отцовской двадцатьпервой «Волги».Я подошел к окну т выглянул во двор, щедро присыпанный осенними листьями, радостно жёлтый, с олнечным камуфляжем пятен и детворой у металлической горки.Машина , вильнув и подмигнув мне стопами , вынырнула со двора.
Я вернулся к столу и равнодушно глянув на суп с плавающей в обрамлении масленых пятен и петрушки фрикаделькой и устало сел.Налив стакан до краёв, выпил в два глотка примерно половину и прикрыв глаза наблюдал за скачущей с черным всадником лошадью, неожиданно споткнувшейся о невидимую преграду и сбросив всадника , понесшейся, сверкая лоснящимися белыми боками и радуясь такой метаморфозе по ослепительным прериям, напитанным пряным ароматом трав.