«Кх-хх!»
Этот звук слышится в Шанхае на каждом шагу. Харкают все. Громко, часто и везде. Без малейшего стеснения. На улице, в магазинах, в метро, в ресторанах. В университетском автобусе, который возит нас на новый кампус, китайские коллеги харкают прямо в проход между креслами. Девушки-зазывалы около дверей ресторанов в красных платьях громко отплёвываются на ступеньки заведений. Влюбленные пары на скамейках в парке целуются редко. Чаще ковыряются в носу, давят друг другу прыщи и, конечно, харкают. Девушки ещё и  рыгают, порой громче парней.

В одной из местных газет вышла статья под названием «Звуки Шанхая». Людей опрашивали на улице, какой звук, по их мнению, наиболее типичен для города. Ответы меня поразили. Там был и шум «чен гуй» - шанхайского наземного метро, и звон колокольчика  сборщика мусора, и гудки автомобилей, и даже шум ветра в аллеях парков. Но ни слова о «кх-хх!» А между тем именно эта особенность местных жителей бросается в глаза любому приезжему. И привыкнуть к этому практически невозможно. Не назвали же опрошенные газетой китайцы этот звук по простой причине – они его не слышат. Не замечают. Настолько это естественный для них процесс.
Равно как и прилюдное ковыряние в носу. На набережной Вайтань один приличного вида молодой китаец в очках и белой рубашке, назвавшийся художником-каллиграфом, упорно зазывал меня на свою выставку «буквально в двух шагах отсюда». Рассказывал о тысячелетних традициях искусства. При этом ковырял в носу, время от времени извлекая содержимое. Внимательно разглядывал и раскатывал пальцами. Я решил обойтись без прикосновений к прекрасному.

Но надо отдать им должное – начинают понимать, что так дальше нельзя, впереди – Олимпийские Игры в Пекине и ЭКСПО-2010 в Шанхае. Уже ведётся через средства массовой информации работа с населением, объясняется, что, например, харкать, мусорить или справлять нужду на улице – нехорошо. Сам давал интервью журналисту шанхайской газеты – впечаления иностранца о городе. Особенно журналист напирал на тему подмеченных недостатков, объясняя это политикой руководства. В результате вышла статья, посвященная проблеме харканья на улицах. То есть критика (самокритика) – имеет место быть.

ТЕЛЕФОН.
Как и все азиаты (в том числе и русские), китайцы неудержимые понтовщики.
Мобильный телефон демонстрируется окружающим с гордостью и удовольствием. Навороченная модель престижной марки есть и у сборщиков мусора, и у велорикш.
Дома у них может не быть даже кровати, не говоря уже о телевизоре, но этого никто не видит. Но мобильник – другое дело. У водоноса в рваных трениках и дырявой майке, что привозит мне воду на своём трёхколёсном велике, смартфон за шесть с лишним тысяч юаней. Может, конечно, фирма снабдила его, чтобы на связи быть.

«Алло!» или «алё!» при разговоре по телефону китайцы произносят как «Вэй!». Причём могут это делать неограниченное число раз. «Вэй! Вэй! Вэй-вэй! Вэй! Вэй!» - начинает орать над вашим ухом кто-нибудь в метро. Приготовьтесь – люди они упорные. Будет «вэйвэйкать» до посинения.

Звонок на мой мобильник. Смотрю – номер неизвестный. Но, может, кто из знакомых с неизвестного телефона. Говорю «алё!». Молчание. Говорю «хэллоу!». В ответ слышу недоумевающее «Вэй?». Всё ясно – кто-то из местных ошибся номером. Решаю развлечься. Отвечаю: «Вэй!». «Вэй?» - озадаченно спрашивает собеседник. «Вэй, вэй!» - подтверждаю я. Далее разговор не отличается разнообразием. «Вэй!» - «Вэй!» «Вэй?!» «Вэй!!» «Вэй?» «Вэй!» Интересно, думаю, кто кого... «Вэй?» «Вэй!»... На третьей минуте начинаю ржать. Ну почему они никогда не говорят: «простите, куда я попал?» или, на худой конец, «это кто?» Матч завершился в пользу хозяев поля – лаовай сдался и нажал «сброс».

ЕЩЁ ОБ ОДЕЖДЕ.
Кичевые пристрастия шанхайцев ярко проявляют себя в том, как население мегаполиса одевается. Белые носки под тёмные туфли и брюки – обязательный атрибут мужчин (привет нашим ранним девяностым). Расшитые блестящей мишурой кофты популярны среди женщин. Удивительное пристрастие и тех, и других к Микки-Маусу. Изображение диснеевского уродца буквально повсюду – от наклеек на стёклах автомобилей до аппликаций на одежде, причём не только детской, но и  взрослой. Снуппи и Китти из той же оперы.

Парни носят розовые обтягивающие футболки, расшитые цветочками. Девушку в топике не встретить – поверх обязательно рубашка или накидка. Предохраняет от загара да и показывать там особо нечего.

Несколько слов о нижнем белье. Зимой это светлых тонов облегающее трико. Одевается с первыми холодами, при падении температуры до плюс пятнадцати по Цельсию. Летом, в любую жару, носятся лифчики с поролоновыми вставками и трусы... «Трусы – не трусы, если коленки не греют», как говорится. Я такие видел до Китая лет тридцать назад на своей даче, когда бабушка постирушки устраивала. Стринги и всевозможные танго можно увидеть лишь на проститутках (далеко не всех) ну и на совсем уж продвинутых молодых шанхаянках из богемы, но очень редко.
Нижнее бельё часто не снимается и при водных процедурах. Поверх одевается купальник, и всего делов. Видел своими глазами на острове Хайнань – местные Гавайи. Купальники, кстати, тоже забавные. Мне они больше напоминают костюмы для занятий греко-римской борьбой. Шортики на полбедра, наглухо закрытые спина и живот, и конечно, поролоновые вставки там, где подразумевается грудь.
Но в последнее время появляются на пляжах Хайнаня высокие красотки в бикини, гордые, независимые, знающие себе цену. Меняется молодёжь, меняется.

Из характерных деталей туалета, кроме пижам и маек с трусами, бросаются в глаза детские штанишки с разрезом между ног. Китайский вариант решения проблемы экономии подгузников. Всё хозяйство - наружу. Летом ещё ладно, хотя от вида малыша, сидящего голой задницей на заплёванном асфальте, становится как-то не по себе... Впрочем, китайские родители хранят конфуцианскую невозмутимость.
Зимой же попы детишек из смугло-грязных превращаются в багрово-лиловые. Шанхайская зима хоть и бесснежная почти, но мерзкая и холодная из-за высокой влажности. Январь и февраль не самое хорошее время. Учитывая, что отопления в Шанхае нет, бетонные коробки домов выстужаются основательно. Окна в домах – одно название. Железные рамки со стёклышками, заклеивай – не заклеивай... В дачных туалетах в Росии лучше... Кондиционером особо не нагреешь, да и дорого. Вот и сидят шанхайцы по домам в трёх свитерах и двух куртках. А самые маленькие из них – с голым задом.

Понятие о гигиене и детском здоровье сильно отличается от нашего. Однажды увидел, как двухлетний мальчик сосёт подобранный из лужи окурок. Попытался отобрать, но он спрятал окурок за спину и побежал к стоящей неподалёку маме. Та засмеялась и сказала, что он всегда так делает.

Так же беспечны, или даже, безбашенны китайцы и в отношении перевозки детей. Запросто усаживают их на багажники велосипедов и рассекают по улицам и тротуарам, совершенно игнорируя правила дорожного движения. Один раз водитель мопеда так засмотрелся на меня, что чуть не влетел под пересекавший перекрёсток автобус. И хрен бы с ним, одним долбоёбом меньше, но сзади сидела его дочка лет четырёх-пяти... Слава Богу, обошлось – китайцы проныривают в любую щель, мастера и виртуозы миллиметража. Но рано или поздно... Стоит ли лаовай, пусть даже колоритный для них, (рост 193, вес 115, бритая голова, татуировки) потери или увечий ребёнка? Ответ они дают сами. Своими действиями...

По поводу внешности. Одно из любимых развлечений шанхайцев – фотографирование лаоваев и себя самих на лаовайском фоне. На улице кто-нибудь может запросто пристроиться рядом, и идти, хихикая, а его приятель будет в этот момент исподтишка снимать процессию на телефон. Или спрашивают в открытую – можно сняться с вами? Для этого не надо обладать ничем таким особенным. Достаточно просто быть лаоваем.
Жена называет меня «кумиром простолюдинов». Маленькие и смуглые китайцы, приезжие из глубинки, при виде меня действительно цепенеют. Особенно впечатляет их сорок восьмой размер обуви. В их незлобливом, но назойливом интересе  важно учитывать одно – если добродушно улыбаться в ответ и позволять позировать рядом с собой для снимков, восхищение публики довольно быстро перерождается в фамильярность, граничащую с хамством. Начинаются хлопки по плечу, а в случае с женщинами и по другим частям тела.

ВЕЖЛИВОСТЬ.
До приезда в Китай голова моя была забита различной ерундой о конфуцианской составляющей культуры Китая, рекомендациями «улыбаться почаще», понятиями «страна этикета» и опасениями «потерять лицо».
Прожив в Шанхае период, равный моей срочной службе и оставшись на «сверхсрочную», сделал печальный вывод. Хочешь, чтобы тебя уважали здесь – будь холоден, требователен, умей взять своё натиском, «горлом». Смущение и вежливость воспримут как слабость.
Об этом феномене часто пишут сами лаоваи, ведущие колонки в «Шанхай Стар».

Вежливость вообще мало помогает в Китае.
В открывшемся по соседству супермаркете моя дочь (блондинка) пользовалась повышенным вниманием у кассирш и менеджеров. Каждый норовил похлопать перед её лицом в ладоши, потеребить волосы или просто потыкать в живот пальцем. Что это не живая игрушка, а трёхлетний человек, занятый своими делами, и не надо к нему лезть, китайцев заботило мало. Дочь нервничала, начинала плакать. Это публику веселило ещё больше. Извиниться или хотя бы смутиться, что довели чужого ребёнка до слёз никому и в голову не приходит. Очевидно, ребёнок для них стоит на той же ступени, что и животные. А об отношении к братьям меньшим уже было сказано.
После неоднократных просьб не трогать ребёнка пришлось плюнуть на россказни об «этикете» с «потерей лица» и от души наорать на весь персонал магазина. Выложил всю известную мне китайскую ругань, подкрепил английской и едва удержался от родной – дочка-то всё понимает. Маленькие человечки испуганно пятились и бормотали «Дуй бу ти, бохао исе» («извините, виноваты»).
Вот уже полгода теперь - никаких проблем.
Кроме собственного чувства неловкости и вины.

Вообще властный тон или даже грубый окрик действует правильно –  добиваешься того, чего безуспешно пытался получить по-хорошему. Смущённая улыбка, робкие жесты – всё это выдаёт в вас слабака-лаовая, которого просто необходимо надуть или продинамить. Мотать головой и отмахиваться от уличного попрошайки бессмысленно. Наглые, назойливые, будут преследовать долго, хватая за одежду и суя под нос свой стаканчик или миску.
Попрошаек около парка, где я гуляю с детьми, отучал несколько недель, просто выбивая у них из рук посуду. Никакой ругани вслед – откладывают костыли и резво ползают по асфальту, собирая вылетевшую мелочь. Приучились, перестали лезть под ноги и начали даже здороваться издали. А ведь до этого почти полгода не давали проходу. 

Печально лишь то, что по-хорошему тебя не поймут или проигнорируют, а когда наорёшь – сделают, как просишь, но покачают головой – какие же лаоваи все грубые...

ТРАДИЦИИ. СУЕВЕРИЯ.
Наблюдая за всё более упрочающейся модой в Росии праздновать наступление годов Обезьяны, Собаки, Свиньи и прочей живности, вспоминаю невольно слова Жириновского: «Только тогда Россия станет великой, когда не мы китайский календарь соблюдать будем, а они наш, причём старый, церковный. Вот когда все китайцы Рождественский пост держать будут и на Пасху куличи святить – вот тогда и поговорим. А пока они нам отраву в реки сплавляют и за счёт дамбы пограничную территорию расширяют – наша партия никаких собачьих годов отмечать не будет. Собака – животное нечистое, ей в церкви нельзя…»

Год очередного животного, как известно, наступает много позже первого января. Поэтому одеваться в какие-то особые цвета, которые якобы любит грядущий хозяин года и класть на стол угощения в виде кочана капусты для козы или косточки для собаки – наша родная российская придурь. Самозародившаяся и бессмысленная, как и многое у нас.
Прагматичные же китайцы терпеливо ждут положенного срока Нового года – Весеннего фестиваля. Одеваются как бог на душу положит, капусту и кости съедают сами. И начинается петардно-фейерверкная вакханалия. Как изобретателям пороха, китайцам известно, что чем громче и ярче взорвать что-нибудь, тем лучше.

Собственно Весенний фестиваль (Чундзе) длится с неделю. И всю эту неделю над городом стоит невообразимый грохот. Практически без перерывов даже ночью. Дышать трудно – всё в пороховом дыму. Спать невозможно совсем. Самих китайцев это мало беспокоит. Главный смысл взрывного действа – отпугивание злых духов и привлечение бога богатства. Чтобы привлечь его, каждой  семьёй тратится внушительная сумма на закупку петарт и фейерверков. Спрашивал часто их – а ведь если не тратить на эту ерунду деньги, глядишь, и скопите реальную сумму. Но для китайца взорвать оглушительную хлопушку с целью стать богатым так же важно, как для русского опрокинуть стопарь за здоровье. Умом, может, и понимают и тот, и другой, что совершают действие, противоположное цели, да... Восток ведь – вотчина иррационального.

Некоторый налёт, однако, европейскости мешает нам пренять китайские суеверия и обычаи во всей их красе. Например, почитание числа 666, которое является крайне удачным и счастливым. Ребёнок, рождённый 6 июня 2006 года, то есть имеющий три шестёрки в метрике – по китайским понятием просто обречён на успех. И никаких Оманов! Хотя у того тоже всё на мази было, насколько помню.
Цифру «4» китайцы не любят – звучит по-китайски как «сы», созвучно со словом «смерть». Надо ли говорить, что приобретая СИМ-карту, первое, на что обращает внимание китаец, это не тариф, а цифры номера. Стоимость карты напрямую зависит от них.  139-16636616 обойдётся очень дорого, а 139-14434414 вообще никто не хочет покупать. Мало того, если у тебя слишком много четвёрок в номере телефона, тебя откажутся даже внести в память своего – от греха подальше.

Китайцы не дарят друг другу настенных часов – они тоже звучат подобно слову «смерть». Влюбленным и парам вообще не принято дарить зонтики – слово «зонтик» похоже на слово «разлука».
В общем, как и у нас, у китайцев полно разных заморочек, и суеверны они не меньше русских.

ТАБАК, АЛКОГОЛЬ. ПОЗИТИВ.
Курят много, крепкие вонючие сигареты, но в основном мужчины (включая парней) и старики обоих полов. Девушки курящие встречаются редко.
Курят везде, включая транспорт, лифты, коридоры, и даже «KFC» и «Макдональдс». Правда, в последних двух местах персонал пытается этого не допускать.
Одни из самых дорогих сигарет – «Чонгуа». Около сорока юаней пачка, при цене на обычные сигареты пять – десять юаней. По вкусу «Чонгуа» такое же дерьмо, как и остальной табак, это признают даже китайцы. Но понты дороже денег, поэтому вытащить и небрежно бросить на стол перед коллегами пачку «Чонгуа» так же престижно, как в советские времена – «Мальборо».
Часто внутрь опустевшей пачки закладываются сигареты подешевле. Это чтобы понтоваться на улице, например.

С алкоголем дела обстоят двояко. Когда в первый раз увидел в супермаркете ряды с местной водкой – в бутылках, пузырьках, стаканчиках и пластиковых баллонах на пару литров, крепкостью в 55 градусов и по цене не больше чем за «биг-мак» в «Макдональдсе», подумал – тут можно жить. Был уверен, что к любому бухлу можно привыкнуть, главное – настойчивость.
Вино не понравилось – рисовое жёлтое пьётся тяжело, похмелье – хуже пивного.
С китайской водкой обломался уже на третьей попытке. Понял, что лосьон «Огуречный», одеколон «Саша» или «Тройной» - изысканные напитки, пьющиеся легко и без последствий, по сравнению с тем, что продаётся под маркой «китайская водка». Запах пробовал осадить лимонными корками и активированным углём – всё напрасно. Вонь при потребленни такая, что жена проветривала квартиру каждый раз, а похмелье оказалось жутким ещё и по той причине, что пот имел тот же запах, что и поглощённая накануне жидкость.
С другой стороны, во многих супермаркетах типа французского «Карифура» большой выбор вин, водок, виски, джина – дороже в десять и больше раз местного бухла, конечно, но для лаовая доступно вполне.
Сами китайцы водку свою пьют весело и с удовольствием, не закусывая.
Случается, что и напиваются, но в основном не водкой, а мешаниной водки и пива. Пиво лёгкое, водянистое, в бутылках по 0.6. «Циньтяо» и «Сантори» - наиболее популярные бренды в Шанхае. Оба лицензионные,  первое – забыл чьё, второе -  японское.

Если китайцы и напиваются, то, как правило, в силу привычки пить «ганбэй», то есть – до дна. Пиво пьется из небольших стаканчиков граммов на  180. Стаканчики наполняют пивом, кричат «ганбэй!» и выпивают залпом. Тут же наполняют по новой, «ганбэй!» - и опять.
Хмелеют они быстро, но агрессивными не становятся, только шумными сверх обычного. Можно спокойно сидеть за соседним столиком, наблюдая за количеством поглощаемой ими еды и способом питья без всякого опасения. Бутылкой по кумполу не дадут, «слы, командир...» тоже не скажут. Могут улыбнуться, помахать рукой и предложить сигарету.
Но сильно напиваются они редко. Обычно же за обедом и ужином ограничиваются парой бутылок пива на нескольких человек. Больше внимания уделяют всё же еде.
Обожают петь караоке, конечно. Поют с удовольствием, не стесняясь. Часто – в совершенно трезвом виде.

Вот этот феномен требует отдельного внимания.
В принципе, я тоже способен громко харкать, ссать прямо на автобусной остановке или платформе метро, курить в магазине или том же метро, подолгу разглядывать попутчика или прохожего, приоткрыв рот и оттопырив нижнюю губу, как артист Дюжев. Могу блевануть при выходе из ресторана, могу орать или выть дурным голосом песню под караоке, могу расхаживать в одной лишь майке и семейных трусах по оживлённой улице, спать на рабочем месте, громко рыгать и пердеть, не стесняясь окружающих... Многое что могу. Но для этого необходимо одно важное  условие - быть в дупель пьяным. При всём этом, скорее всего, буду пытаться ещё и дать кому-нибудь в репу.

Шанхайцы же всё перечисленное мной, за исключением «дать в репу» способны делать в трезвом  виде. И при этом неагрессивны, улыбчивы, веселы. Их незлобливости не устаю поражаться. В отличии от нашего российского «чё, сука, лыбишься?» улыбка здесь вызывает ответную. Толчок плечом в толпе – равнодушие. Мотоциклист, вставший прямо на тротуаре, чтобы отправить эсэмэску, вызывает приступ бешенства и желание дать ему по шлему лишь у меня и знакомых мне лаоваев. Китайцы просто обходят его и всё.

Водители, едва избежав столкновения, бормочут что-то себе под нос и спокойно едут дальше. Никакого мата, выскакиваний из машины, хватания за монтировки... Пассажиры в битком набитом автобусе или вагоне метро – невозмутимы, как правило. Толчков локтями, злобных перебранок – не услышать.
По городу можно передвигаться, не напрягаясь, даже ночью, через трущобы. Во-первых, все спят, во-вторых – люди они очень мирные.

Шанхайцы и внешне выглядят миролюбиво, как-то по-детски даже. Милый и невинный вид даже у проституток на Нанькин Лу, многие не отличимы от обычных студенток. К сожалению, зачастую студентки из России выглядят как стопроцентные прожженые бляди.
Вообще, мясистость, грузность, по которой легко узнаю соотечественников, их выражение лица - резко контрастирует с сухостью и лёгкостью аборигенов.
Не в пользу наших.

Китайцы удивительно устойчивы к холоду и жаре. При том, что они не упускают случая пожаловаться на климатические невзгоды, зимой поголовно без шапок, рассекают на мопедах под ледяным ветром  в распахнутых курточках, пьют на улице ледяную воду из бутылочек и вообще чувствуют себя комфортно. Сидят в холод на каменных скамейках, ничего не подкладывая под зад.
В жару тоже не страдают особо – играют в баскетбол на солнцепеке, носят поверх футболок курточки. В спортзале при температуре на улице + 36 кондиционер не включают.

Досуг проводят по-разному. В выходные днём парки забиты до отказа гуляющими шанхайцами. Надувные игрушки, шарики, сахарная вата, сосиски на палочках. Длинные очереди на незатейливые аттракционы типа карусели или электромашинок, и воздушные змеи, парящие в небе. Пьяных нет, никто, кроме автора заметок, с пивом не бродит. Парки ухоженные, чистые. По газонам можно и нужно ходить, сидеть и лежать, что все с удовольствием и делают. Детям, правда, особо заняться нечем – горок, качелей и песочниц нет. Дети прыгают на батутах и катаются на каруселях. Старики играют в «мадзян» (шанхайцы произносят как «мача» - так мне слышится) - настольную игру, правил которой я не знаю. Не пьют.
По вечерам шанхайцы (обычно – пожилые) собираются на площадях – поют или танцуют. Опять же – трезвые. Любой желающий может присоединиться, с удовольствием примутся обучать, совершено бесплатно. Смешно признаться, я научился прикола ради слегка вальсировать за пару таких «уроков». Наблюдало за этим человек двести, как мне показалось.
Ещё раз повторюсь – на всю эту массу отдыхающих людей обычно лишь я, автор заметок, оказываюсь если не пьяным, то навеселе слегка.

Есть три основные причины, по которым Шанхай можно отнести к моим любимым городам, как ни странно бы это показалось после всего сказанного.

Первая причина – безопасность.
Вторая причина – безопасность.
Третья причина – безопасность.

Вот в этом китайцы – молодцы, выше всяких похвал.
Здесь не взорвут в собственном доме (привет родной Каширке), или «Макдональдсе» (привет, любимый Питер), не дадут обрезком трубы по затылку в подъезде, не остановят поздно ночью на улице на предмет «закурить».
Да, могут вытянуть из кармана мобильник или въехать, зазевавшемуся, промеж ног колесом мотороллера. Могут обсчитать в ресторане, особенно если в туристическом месте.  Но это же всё ерунда.
Главное – нет нашего затяжного, брутального пьянства. Нет валяющихся по подъездам и вокруг школ шприцов-одноразок. Нет ментов, при виде которых сворачиваешь в переулок или преходишь на другую сторону. Нет повального хамства, злобы на себя и весь белый свет, ставших неизбежными спутниками тех, кого ныне причисляют к «лузерам». Нет той давящей ауры неустроенности, непредсказуемости, неуверенности в завтрашнем дне, как ни банально это звучит.

Отвёртку, купленную в первый же день на случай нежелательных контактов с местным населением, я уже через два дня, смеясь, оставил дома.
Полицейские угощают мою дочку конфетами и приглашают покататься в машине.

Без преувеличения скажу – сотни знакомых (зачастую – они меня знают, я их – нет) китайцев в районе, где я живу – всегда приветливы и готовы помочь, если к ним обратиться. Иногда они просто теряются в сотнях и тысячах тех, кто тупо пялится и глупо хихикает, но они – есть. Есть сметливые, хорошо воспитанные, красиво одевающиеся, радушные, любящие нас, русских, распевающие «Подмосковные вечера» и «Катюшу»... Исполнительные, обязательные, трудолюбивые – тоже есть. Людей так много, что хватает всех.

Молодые всё чаще начинают сознавать, что «быть слишком китайским» (be too Chinese) - уже прошлый век, и особых дивидентов не принесёт.
Я здраво осознаю соразмерность масштабов моей личности и китайского народа. Изменить китайцев я не смогу. Но недавно получил письмо от лучшей студентки, которую отправили на практику в Москву. Девчонка, кстати, влюблена в нашу страну, культуру, язык. Перед её отъездом в Москву сказал ей – «донт би ту чайниз».
Написала мне недавно: «Вы были правы. Интересы моих земляков-студентов здесь ограничиваются проблемой, что они будут есть на обед и ужин. Никто не учится, и я не знаю, зачем они приехали. Наверное, я съеду из общежития на частную квартиру. Это очень дорого, но с ними – ещё хуже. Спасибо, что открыли мне глаза».
Значит, не зря общение прошло. Одна лишь студентка из многих пока, но ведь это особый народ, консервативный.
Когда соседи-китайцы увидели, как моя дочь катает за верёвочку пластиковый грузовичок, один мужик признался: «Мне и в голову не приходило, что к машинке можно верёвку привязать».
Теперь наши дети возят свои игрушки вместе.
Считать это своим скромным вкладом?..
Считать их вкладом, что теперь в московский час пик я еду с блаженно-спокойным лицом, не реагируя на шипение и толчки?..

Мы – не лучше, не хуже.
Будущее принадлежит тем, кто в нём заинтересован.
Китай – страна великая, народу и ресурсов – всем известно сколько. Маленький сосед этой огромной страны – Япония – ставит себя так, что скорее в Китае говорят с обеспокоенностью о японской экспансии, чем наоборот.
Мы – растянувшиеся на два континента, жуём сопли и талдычим о будущем, которое принадлежит не нам и о пользе (личной, шкурной) изучения восточных языков.
Популярный в Шанхае бренд двухколёсных средств передвижения носит название «Forever». Ломаются «вечные» велики и мотики с удивительной быстротой. Знакомый немец, любитель качества, купил один такой и спустя пару недель написал статью в «Шанхай стар», где предложил переименовать  фирму в «For never».
Шанхай активно строится, развивается действительно бурно.
Четыре, почти пять уже действующих линий метро, подземного и наземки. Готовятся ещё восемь. Будут тянуть по морю дорогу длинной километров в сорок до острова Цун Цы.
Те самые люди, что пукают и рыгают за едой, плюются на улицах и пялятся на лаоваев.
Что-то в них есть. Какой-то особый человеческий фактор. То, что лаоваю не дано понять никогда, сколько тут не живи.
И быть Шанхаю – форевер.

А что будет с нами – зависит от нас.