…Вобщем я съебался из этого Владика и поехал в Москву. Чо я там забыл? Да ничего, просто кетайцы заебали. На самолетах боюсь летать (да и не пустят меня туда), поэтому затарился водкой, пивом и какими-то жучками, которых кетаезы едят вместо чипсов, и сел на поезд Владивосток – Москва.

Ну с попутчиками как всегда повезло. До Хабаровска со мной ехали какие дед с бабкой, на них вобщем похуй, но дальше началось интереснее. Где-то в полпятого утра я проснулся от шума в вагоне, покрутив ебалом и не обнаружив за окном подпрыгивающих проводов, понял что мы остановились. Я конечно догадывался, что Биробиджан это город контрастов, но не настолько. Сначала я подумал, что театр Виктюка возвращается с гастролей, но все же ошибся. С интересом и небольшой тревогой я ожидал своих попутчиков, мои худшие опасения не оправдались и мне повезло гораздо больше, чем другим пассажирам, проезжающим этот город греха. Сначала в купе зашли, как мне показалось две сестры, позже выяснилось, что они познакомились на перроне, пока ждали поезд. Водки у меня было не так много, как выглядели эти биробиджанские феи, но девки явно были бес комплексов (с такими ебалами да еще и комплексы иметь, можно сразу вешаться гыгы), так что я малость успокоился и даже начал строить глазки брюнетке.



Пока попутчиццы весело щебетали в предвкушении дорожного приключения (а то что оно будет я не сомневался), как вскоре появился и четвертый танкист нашего экипажа, вот только собаки нам блять не хватало (мои сомнения в приключениях окончательно развеялись). Сын великой афтономии выглядел весьма харизматично – длинные кучерявые волосы, лицо обрамлено бородкой, нездороый блеск в глазах и сгорбленная фигура. Дополняли все это великолепие ботинки 61 размера и шинель времен 1 мировой войны. Оглядев нас гордым взглядом, он приложил руку к сердцу и сказал: «Вениамин, можно просто Веник!»

Как ни странно, но компания подобралась пьющая, причем всё подряд. Да и вообще на переферии люди гораздо душевнее, чем в мегаполисах. На любую мою шутку народ реагировал похлеще, чем артисты Аншлага на 57-м капустнике за год. Веник оказался очень колоритным перснонажем. После окончания школы он бичивал 2 года, но однажды ему повезло спасти в озере, в котором воды то было по колено, дочь высокопоставленного чиновника. Всех повергло в шок, что герой не умеет плавать, а огромные ботинки приняли за ласты, и скоро в желтой газете «Биробиджан Штерн» (не пижжу ни разу, Веник нам вырезку показывал) появилась статья под заголовком «Ныряльщик-дилетант спас девочку. Кто он, человек-амфибия?». Чиновник хоть и был педорасом, но устроил Веника в педагогический институт и тот тоже стал педиком гыгы. Однако через несколько месяцев его отчислили, поскольку ректор с комиссией из Москвы зашел в новый кабинет музыкальной литературы, где Веник и был застигнут за яростной дрочкой на портрет Моцарта в парике. Ректор походу был ярым гомофобом, раз оправдания, что Моцарт похож на женщину, им приняты не были. Сам Веник был потомком румынских мадьяр, к которым нынче и направлялся на ежегодные румынско-молдавские гонки. В дороге он показывал нам разные фотки,  свои и родственников. Одну я у него даже пизданул.



Нашим попутчицам тоже в рот палец не клади, как в прямом так и переносном смысле. Черненькая девка сказала, что ее зовут Мила (она мне определенно нравилась), а вот светлая представилась Нюрой, но вообще все называют Сарой. Хули, еврейская же афтономия, но оказалось все сложнее - Сара это уменьшительное от Сардельки. Нисколько не смущаясь, она нам поведала, как в пьяном угаре делала минет мужику, а потом ее переклинило, она подумала, что это сарделька и откусила. «Ахуеть, черненькая точно симпатичнее»-, подумал я и подложил Саре еще колбаски на всякий случай.

Ближе к вечеру, я позвал Веника в тамбур покурить и сказал ему, что ебать буду черненькую, так у нее жопа больше, на что получил вполне закономерный для его социального статуса ответ, что ему вобщем-то похую кого. Однако подумав, он сказал, что попробует выебать проводницу. Хуй знает где он ее увидел, но проводниками у нас были два здоровых хохла, которые начали жрать водку еще за час до отправления во Владике. Мы не отставали от проводников и походу от всего поезда, а хули делать в дороге, если не пить. Не буду долго рассказывать, как мы пытались остановить поезд, когда Сара увидела в ночной тундре своего умершего дядю, который махал ей платком. Как потом всем вагоном ловили мужика, который чото списдил, но что, у кого и где сам мужик никто не знал. Потом нас пытались ссадить менты, точнее хотели ссадить другого, но Сара не просекла фишку и уебала мента по фуражке свежекупленной рыбой. Наконец под утро все успокоились и мне даже удалось разок присунуть Миле. Однако Веника с нами не было, он ушел кадрить проводницу и пропал. На следующий день он появился, у него изменилась походка, да и внешний вид тоже немного. Сара даже тихо бзднула, когда появился этот молдавский Шумахер. По секрету он мне сказал, что проводницу не нашел, зато бухал с проводниками и какими-то хмырями, а очнулся лежащим в тамбуре со спущенными штанами. Я успокоил его, что наверно он хотел посрать и заснул. Правда изменившаяся походка наводила на более печальные мысли. Веник не унывал и уже через 10 минут радостно хватал неудовлетворенную Сару за сиськи (кстати историю происхождения её прозвища он пропустил).



На этом конечно же наша поездка не закончилась, ведь ехать то далеко, но боюсь быть слишком навязчивым для неискушенного четателя и получить в каментах «многа буков», поэтому за сим откланяюсь. Добавлю только, что после следующей ночи у Веника осталась лишь четвертушка былой роскоши, да и походка не улучшилась…

P.S. Если кто помнит Пиписю из первой части, то вам наверно будет интересно узнать, что у него все нормально. Приболел только какой-то хуйней немного, никак не вылечицца. Летом ездил к себе в деревню, говорит вроде фильм про инопланетян снимали, но на съемочную площадку не пускали, а только мудаком называли. Но не таков наш Пипися, везде пролезет. Даже фотку прислал, не забывает старик.