Я живу в  Пномпене, это город в Камбодже.

Вы можете сказать, что стыдно, жить в городе с таким названием. Но, так уж вышло.

Я живу в Пномпене, угол 130-й и Риверсайд.

Мой приятель Серега  говорит, что 130-я  это самое то место, где хорошо сходить с ума.

Улица, на которой я живу,  никогда не спит. Никогда.

Ресторанчики, кафешки, бары. Шелковые и ювелирные лавки. Караоке, ночные клубы и массажные салоны. Маленькие супермаркеты, магазинчики бытовой химии, сумок, кошельков, ворованной косметики, французских и итальянских вин и вечно снующие торговцы уличной едой.

Наша улица не то, что не спит, она даже не дремлет.

Звон монашеских колокольчиков, скрежет скрипок слепых музыкантов, пронзительный визг клаксонов сборщиков мусора.  Протяжные крики продавцов фруктов, смех проституток, визг моторов мотобайков. Грохот автомобилей с выдранными глушителями,  призывные крики извозчиков и азартные вопли игроков в карты. Бегущие по балконам обезьяны и мелькающие в темноте крысы.

Каждый день, каждую ночь, каждую минуту я слышу неумолкающий шум Пномпеня.

Почему этот город не спит, не дремлет, не замолкает ни на минуту я не пониманию. Почему местные жители не устают от этого шума и не делают друг другу замечаний я не пониманию. Я многого здесь не понимаю. Я просто не сплю.

По ночам  я слушаю, как  девушки зазывают в бары клиентов, как веселятся местные картежники и  продавщицы магазинов. Я наблюдаю, как по улицам бегают дети и выпрашивают деньги у белых туристов. Я смотрю, как тщедушные кампучийки волокут в отели  отчаянно орущих  песни австралийцев, немцев и британцев. Я вижу пьяных до смерти французов и яростно веселящихся, раскатывающих на тук-туках, русских.

Я ложусь спать в четыре-пять часов утра. Зачастую, к этому времени я так напиваюсь, что падаю замертво и засыпаю, не обращая внимания на продолжающийся за окнами вечный праздник.

Мы живем на 130-й, угол Риверсайд, флэт ту. Приезжайте.

В городе под названием Пномпень, я живу не одна. У меня есть муж. Он не кхмер, как подумали некоторые из вас. Мой муж - одессит, что ничуть не лучше.  Моему мужу настолько нравится Пномпень, что иногда я думаю, что этот город придумали его одесские  родственники, для того чтобы мне было хреново, а им хорошо.

Пномпень  - город, просто созданный для одесситов.

Безобразная какофония  пномпеньских улиц,  моему мужу кажется замысловатым джазом. Безвкусное сочетание ярких одежд – этническим дизайном, а визжащие тормоза неисправных машин - голосом мегаполиса.

И главное. В Пномпене сбывается мечта каждого одессита. Здесь они все время на виду, постоянно окружены вниманием и подобострастием аборигенов.. Белых здесь обожают, как зрелище и рассматривают непрестанно и восторженно.

Каждый день мой муж просыпается в шесть часов утра. Вернее вскакивает. Знаете, бывают люди подвижные, а бывают неукротимые. Вот мой именно такой. В шесть часов утра он вскакивает и сразу включает телевизор, компьютер и музыкальный центр. Затем хватает гантели и начинает делать зарядку. В случае, если я проснулась под Майкла Фрэнкса - это победа. Если же под Эрс Винд энд Файер, то мою несчастную, невыспавшуюся голову можно сразу отрезать и выбросить на съедение крысам.

К тому моменту,  когда я выхожу из спальни, супруг успевает разбить что-нибудь из посуды, поболтать с балкона с местными попрошайками, выскочить в магазин, сжечь чайник и сбегать на рынок. Узнать новости из Одессы, Нью-Йорка, Киева и прочитать Пномпень Пост. К моменту, когда я просыпаюсь,  меня ждет столько новостей, что  сразу хочется выпить водки и умереть обратно.

Мы живем  в Пномпене, на 130-й. Второй этаж.

Выслушав  новости «от мужа»,  я варю себе кофе, беру комп и осторожно выхожу на балкон. Я надеюсь,  что там меня никто не достанет.

Но, не тут-то было. Именно в это время русскоязычные пномпеньские мамаши везут в школу детей. Проезжая на байках мимо нашего балкона они останавливаются и неистово  орут на весь Риверсайд : «Алёёё-Наа!!!» В кхмерском языке частица наа, является частицей усиливающей действие. В ту же секунду, казалось бы,  занятые своими делами кхмеры,  задирают головы, ослепительно лыбятся и, глядя на наш балкон, дружно вопят: наа, наа, наа.

Почитать не удалось. Творю на лице дружелюбный оскал, благодарно киваю кхмерам и выслушиваю репорт о ночных происшествиях в русской диаспоре Камбоджи.

Ленкин любовник, бельгиец, умер в публичном доме. Мать троих детей, проститутка Мишель, уехала на заработки во Вьетнам. Кхмерская няня опять украла детей Сергея  и требует выкуп.  Наши парни поймали вора и отрезали ему палец. Полонский вышел из тюрьмы и набирает стафф на остров. Разбился на байке пьяный русский турист. У русскоязычного полицейского Остапа новая тачка, а казахи открыли ресторан…

Всё. Пора ехать в офис. В офисе воняет только что сожранной  кхмерской едой. Менеджеры неистово орут по-английски и надеются, что  так я их лучше пойму.

Опять забыли оплатить  интернет. Телефонная  связь с Россией и Украиной не работает. Монивонг перекрыт, бастуют швейники. Китаец не вышел на работу, а болгарин ушел в запой.

Полдень, кхмеры бегут на ланч.

ТИШИНА. Тридцать минут. И все по-новой.

Тарелка тайского супа в местной кафешке.

Магазин, рынок и два часа у плиты.

Вечер. Гости. Вино. Сигареты. Клуб. Наши музыканты  играют у французов. Французы дурачатся и поют «Дорогой длинною».

Тук-тукер не знает, где находится наша улица. Попытка ограбления, отбились, посмеялись.

130-я, ночь, крысы, крики, визги, песни, смех. Кхмерская, русская, английская, французская речь.

Вино. Новая книга.  Литсайт. Фейсбук.

Я не сплю. Я почти не сплю. Я живу в Пномпене, это город в Камбодже.