Наталья Петровна жила одна в своей двыхкомнатной квартире, окна которой выходили на вылет на обе стороны дома. Утром ее будило яркое солнце, бившее прямо в глаза сквозь занавески, вечером это солце вновь заставляло Наталью Петровну нервничать, мешая разглядывать двор.
У Натальи Петровны была астма. А еще у нее был телевизор "Витязь".
Детей и друзей у старушки не было по разным причинам, но в основном из-за хронического недоверия к людям.
Старушка очень любила молоко с булкой и передачу "Большая стирка" с этим молоденьким симпатичным мальчиком. Наталья Петровна еще смотрела телесериалы, но из-за ухудшающейся памяти плохо их различала и путалась в сюжетах.
Когда Наталья Петровна смотрела телевизор, то по многолетней привычке разговаривала с экранными героями, вступала с ними в пространные диалоги и даже в сердцах обижалась на них, а с ними и на весь свет.
Зачастую, такие беседы проходили не вслух, а про себя - в последнее время Наталье Петровне становилось трудно поддерживать долгую беседу, не хватало дыхания и приходилось пользоваться ингалятором.
*****
В это субботнее утро Наталье Петровне было нехорошо. Самое обычное утро. Обычные утренние ощущения. Обычные автоматические системные действия, движения. Полная гнетущая тишина вокруг и внутри вдруг стала невыносимой. Наталья Петровна заволновалась, стала задыхаться. Пришлось воспользоваться ингалятором. Лекарство сняло приступ, но волнение осталось. Она решила заняться чем-нибудь. Старушка отправилась в туалет и попыталась покакать - ничего не выходило. заняться было решительно нечем. Волнение усиливалось. Снова пришло удушье. Ей стало казаться, что в воздухе стало меньше кислорода, будто квартира полна дыма.
Наталья Петровна выскочила в коридор чтобы отдышаться. Держась за обвисшую старческую грудь, слабо перхая, она тупо смотрела перед собой.
Взгляд упал на дверь соседей. Под кнопкой звонка была вделана табличка с надписью "Ренсоны". Ниже красовалось нестираемое окончание настенного подросткового форума "сам Хуй йобаный пашол ф песду лох" и аксиоматичное "реп - калл".
****
Наталье Петровне стало чуть лучше. Диалог с самой собой возобновился, мир опять принимал отчетливые границы. Вернулась жалость к себе, захотелось пожаловаться кому-нибудь.
Наталья петровна решительно подошла к двери и нажала на звонок, раз, другой, третий.
-А Маша дома?
***
Она хотела довериться открывшему дверь юноше, объяснить ему, что она устала, ей одиноко, участились приступы астмы, что она уже год стесняется засунуть в свою старческую песду круглую деревянную ручку от старой поварешки - ее некогда любимую игрушку - потому что ведущий "Большой стирки" постоянно подглядывает и смущает ее, что сегодня даже просто посрать не получилось...
Ей хотелось сказать это все. Но то ли от того, что старуха разучилась разговаривать вслух в одиночестве, то ли из-за своей ебаной недоверчивости так и на смогла продвинуться дальше фразы "- Ребята, пожалейте старуху. Очень вас прошу, не курите. Астма у меня."
Непонимание росло.
Юноша, младший Ренсон, начинал тихо беситься, Наталья Петровна же стала паниковать. Ее рот не слушался,лепетал какую-то херню про астму, отказываясь расставаться с тайнами о тяжком расставании с ручкой поварешки и невозможности дефекации. Она была в отчаянии.
**
Перед ее носом захлопнулась дверь. Наталья Петровна была на грани обморока. Она еще раз судорожно нажала на кнопку звонка, с надеждой уставившись на блеклую надпись "сам Хуй йобаный пашол ф песду лох". Напряжение достигло предела. Она хотела орать. Визжать. раскрыть рот и пробить плотину немоты. Время растянулось, немилосердно заставляя страдать дольше... дольше...
*
- Фак Ю!!!! Умри, умри от астмы , скандалистка ебаная! - прозвучало из-за двери. Наталья Петровна, не выдержав чудовищного напряжения, осела на пол. Кал жирной пастой лез из старушки, пульсируя в такт со звучащими сумасшедшим эхом словах в ее голове "Фак Ю!!!!"
На холодном бетонном полу площадки лежать было хорошо, дышалось легко и свободно, спокойствие наполняло мозг старушки. Кряхтя, она оперлась на локоть правой руки и села. С интересов стала разгядывать заляпаные дерьмом ноги и халат. Потом поднялась, зашла в квартиру за своим стареньким кошельком. Выйдя на площадку, Наталья Петровна вновь оглянулась на соседскую дверь. Ухмыльнулась, громко, со вкусом произнесла "сам ты Хуй йобаный пашол ф песду лох" и пошла покупать водяру.