Бля буду, глупее парней я встречал только в кинофильмах, типа «Тупой и еще тупее», «Белая ворона» и прочих подобных про неадекватных ебанатов,  с необъяснимой логикой и загадочными мыслями.
Познакомился я с этими отморозками в конце девяностых, и эти два типа действительно были отморозками, так как принадлежали к одной из местных преступных группировок. Оба они любили старые гангстерские фильмы, оба бездарно пытались подражать красавчику Карлито.  Не буду  пока  описывать внешность, скажу лишь, что каждому из ебланов в ту пору было под тридцатник. Первого звали Лешей, второго Ленькой Дурачком, то есть оба – Алексеи, но звали так, чтобы не путать друзей тех неразлучных. Кадры были те еще.

Однажды они где-то срубили деньжат, и первым делом купили подержанную «семерку» - не бэху, разумеется, вазовскую. Прав ни у того, ни у другого нет, но им все было похую, и когда как-то они взялись меня подбросить по делу в другой конец города, выглядело это так: Ленька Дурачок сидел за рулем и хуярил как в тетрисе, обгоняя машины и подрезая как справа, так и слева. Причем на дорогу почти что не смотрел, так как щелкал кнопками на кассетнике, отыскивая свою любимую песню Гарика Сукачева «Ямщик, поворачивай к черту!»
Друг Леша вместо того чтобы кореша образумить, орал: «Хули, ты плетешься!» - и своей ногой пытался надавить на газ и только усугублял аварийную ситуацию, так как у него была еще в одной руке сигарета, в другой – бутылка пива. Я сидел сзади и охуевал от этого паноптикума, но вы бы еще видели, как они одевались: Ленька Дурачок в брюках без стрелок по причине глубокой измятости, рубашке от неизвестного китайского Кутюрье и белых тапках «спи спокойно». Брючного ремня не было. Зато был пейджер  на блестящей цепочке. Сам Ленька был лохмат и непричесан как дворовый пес. Леша наряжался неизменно в спортивный костюм, как требовала бандитская мода, но вместо кроссовок щеголял в грязных вечно ботинках с тупыми носами.

Обошлось, отвезли, не угробили, и хуй бы с этим. Но машина долго у них не продержалась. Однажды Ленька, разогнавшись с горы под сто двадцать, включил вместо пятой передачи первую, - коробку разнесло так, что шестеренки посыпались на дорогу.  Хоть самим и было под тридцатник, но в семейной иерархии они прочно занимали положение рядовых шестерок, да и держали их в рядах братвы не за личные заслуги и уличный авторитет, а потому что Ленька Дурачок доводился племянником одному из лидеров шпаны. Желая выслужиться, он постоянно влипал в разные передряги, результатом которых были неизменные стрелки и рамс с представителями других семей. Как-то они выиграли в карты  пятьсот тысяч рублей, деньги сумасшедшие (для сравнения годовалая «девяносто девятая» в 98-ом году стоила восемьдесят-девяносто тысяч), но денег с проигравших не взяли, а великодушно дали им отыграться на другой день и проебли и эти пятьсот тысяч и своих под сотню. Им уже отыгрываться никто не соизволил дать,  и тогда опять были разборки и рамс, где  Леньки утверждали, как они поступили охуенно и благородно, а их противники – хуево. Но те, кто пришел говорить за парней в выигрыше, быстро пресекли их ушлость, сказав, что каждый поступает так, как считает нужным, и что кто-то поступает мудро, а кто-то благородно и остается лохом. Всем пришлось согласиться с этой трактовкой, хотя боссы у двух Леш были те еще рыси и ушлаганы. Денег у обалдуев, естественно, расплатиться не было, машину свою искалечили, да  и на ходу она не стоила тех денег, и пришлось Ленькиному дяде в очередной раз ссужать непутевого племянничка  деньгами и приговаривать: «Леньк, на хуя вот ты на скрипке выучился играть, не пойму. Бля буду, посажу тебя тебя на цепь возле пивнушки и будешь своей скрипкой долги отрабатывать… А кореш твой рядом танцевать будет...»
Ленька деликатно молчал. Его друг заискивающе лыбился. Дядя насчет цепи, конечно, шутил, но и не собирался вечно спонсировать припизднутого племянничка, хоть и был всегда при бабосах.

В другой раз, заручившись поддержкой дяди, Леньки взяли у каких-то коммерсантов консервы на астрономическую для них сумму, отвезли в Нижний Тагил, где их благополучно шваркнули, и они явились смиренные с потупленным взором. Последовали обычные движения, поиски человека, кто их кинул, но конечно никого не нашли, и деньги пришлось возвращать. Разумеется, дяде из своего кармана.
    Своя братва над ними то и дело прикалывалась и глумилась. Леньки в долгу не оставались, но происходило все это не со зла или ради глумежа, а из-за их несчастливой звезды и распиздяйского характера. Однажды один из боссов вручил им букет из двадцати пяти роз, чтобы отнесли его подруге, которой стукнул четвертак, так они и здесь ухитрились влипнуть в историю. В лифте букет им прищемило, срезав несколько бутонов, так они сообразили привинтить  их обратно синей изолентой, чтобы не было заметно. Но мадам, кому букет предназначался, заметила, устроила своему разнос, потому как привыкла получать от него самое лучшее – и драгоценности, и шубы, а тут – цветочки на изоленте. В другой раз оставили им на хранение «тэтэшник», так они первым
делом поехали с ним за город – пострелять, где напились и благополучно ствол утеряли.
    В общем, дохуя было казусов, все и не вспомнить. Сейчас они в столицу перебрались – жизнь, блять, удалась. Один таксует. Другой на кладбище. Могилы роет.