Глава-5

Ещё час Иван провалялся на полу, затем вошли двое азиатов и, не говоря ни слова подхватив под мышки, вытащили парня на улицу, пинками заставив его идти в нужном направлении. Кирпичное строение, пристрой к складу, громоздкое и древнее, как китайская стена. Стальная дверь открылась с визгом, как и положено в темнице. Протащив Ивана метров двадцать по коридору, тюремщики открыли ещё одну дверь и ускорением отправили тело вовнутрь.

Пробежав по инерции несколько шагов, Иван задумал уже упасть, но крепкие руки поддержали его. Помещение оказалось обитаемым. На Ивана с насмешкой смотрел мужик настолько колоритный, что не описать его просто не могу.
Так, наверное, выглядел былинный Илья Муромец после жуткого бодуна у князя Вовки-Киевского. Два на два метра, руки до полу, мосластые и неимоверно толстые. Плечи что глыбы, шея переплетена настолько толстыми жилами, что закрадывалось сомнение в их натуральности. Русые волосы, такого же колера бородка, грязная и давно не стриженная. Мужику было, наверное, от тридцати до шестидесяти лет. Почему такой перебег? А попробуйте человеку в тюрьме определить возраст. На воле-то не просто, а в условиях несвободы, человек словно бы линяет, обесцвечивается.

Помещение метров тридцати квадратных. Те же штукатуреные стены, пол уже не каменный, но деревянный. Вдоль стен стоят табуретки, много. Штук тридцать. Вдоль другой стены множество дверных полотен, словно бы приготовленных для транспортировки на строительный объект. «Муромец», поддержавший Ваньшу улыбнулся и, глядя в глаза парня, спросил-утвердил: - Ну что, нашего полку прибыло? Располагайся ландскнехт. Сегодня тебя не тронут, а завтра вкусишь хлеба докерского в полном объёме.

Время до вечера Иван провёл в раздумьях. Вот же влип, явно не мой год, - грустно рассуждал парень. История в деревне, побег и на тебе. Тюрьма и рабство. Ладно, хоть не на галеры.
Его нового «квадратного» знакомца, представившегося Федькой, увели почти сразу. Оказалось что он дневальный и от работ на «рампе» освобождён. Единственное что успел узнать от него Иван, это то, что подобных им рабов у Сухроба насчитывается человек двадцать. Все они используются в роли грузчиков товарного двора станции Пермь-2. Работают за жратву и возможность жить. Раз в неделю им приводят привокзальных шлюх, периодически выдают спиртягу в качестве анестезии.
- Условия нормальные, - подытожил свою короткую речь Фёдор, - жить можно. За мной двойная мокруха, и Сухроб это знает. Так что отсидимся пока здесь. А ноги сделать всегда успеем.

Оставшись, наконец, один, Иван смог провести инвентаризацию. Как он и думал, паспорта уже не было, тоже понятно. Но вот деньги, умело зашитые в амбаре, оказались на месте. Странно, почему не нашли. Или торопились? Вобщем понятно, умыкание живого человека, деяние явно наказуемое и требует сноровки.

Часам к шести вечера в казарму, так окрестил помещение Иван, вернулся его знакомый Федя. Притащив с собой две огромные матерчатые сумки.
- Ну, чё киснешь узник? – улыбнулся богатырь. – Да не сыкуйся пацан, подорвём отсюда, дай срок. К братану моему в Севастополь подадимся. Там всё своё, Родина.
Пока Федя колдовал с сумками, выкладывая из них немудрёную снедь, Иван размышлял о превратностях затейницы судьбы. Севастополь, словно сам бог или дьявол ведут его и подсовывают помощь. Парень даже в мыслях не сомневался, что удерёт.

Примерно в семь часов вечера, в коридоре затопало и в помещение ставшее сразу тесным, ввалилось человек пятнадцать мужиков. Усталые, грязные, потные. В воздухе сразу запахло нечистыми телами, потом и злостью.
Мужики дружно похватали табуреты стоявшие вдоль стен, расставили их в два ряда, и уже на них приспособили дверные полотна. Теперь только Ванька сообразил, для чего они здесь стояли. В середину были вывалены продукты, принесённые Федей дневальным. Докеры расселись по-турецки, ноги под задницу вкруг еды. Федя, безусловно являвшийся авторитетом, зычно скомандовал: - Ну, что постояльцы, чем бог послал? И трапеза началась.

Стол состоял из нескольких буханок хлеба, пяти батонов колбасы, варёной рыбы и большого круга сыра. Несколько пачек дешёвых сигарет. Центр «стола» занимал трёхлитровый бидон со спиртом. Пошли по кругу стаканы, забулькало спиртное. Руки потянулись к закуске.
Увидев недоумённый взгляд Ивана, Федька шепнул ему на ухо: - Потому и поят, что пашем как негры на плантациях, к тому же здесь такая брага собралась, что от пойла хрен куда убегут. Щас пожрут, и спать завалятся. Разве что самые стойкие ещё в карты перекинутся. Да хрен с ними. Не обращай внимания, в обиду не дам.
Пару-тройку раз Иван поймал на себе мимолётные равнодушные взгляды. Работа выматывала, и любопытством здесь видать по всему не страдали.

Примерно через час или чуть более того, когда рабы насытились и расползлись по своим местам на импровизированных нарах, Иван и Федя лежащие рядом, тихонько переговаривались.
- Ты главное пацан затаись, - говорил мужик. – Бивни не показывай, здесь этого не любят. Могут на перевоспитание в болото с камнем в ногах на пару часов засунуть. Там мелко, по горло не более. Пиявки жуть как больно кусаются. Фигня что там врут, будто они какое-то говно выделяют, и укус не чуешь. Больно! А, это не они, а клещи? Свят-свят, ещё их не хватало. А если очень сильно загрубишь, то просто шлёпнут и в, то же болото определят на вечный постой. С той разницей, что камень уже к шее принайтовят. Во как!
Уснул разбитый дрязгами Иван незаметно для себя, словно провалился. Спал мертвецки, без сновидений. А утром стал свидетелем экзекуции.

Глава-6

Утро в помещении без окон ни чем не отличалось от вечера или ночи. Просто коротко взревела сирена, и в барак вошёл жующий бутерброд толстый азиат.
- Пять минут разгладить хари, убогие, ещё пять минут хавка и арбайтен, - невнятно, с вылетающими крошками прочавкал тюремщик. Вышел.

Новый дневальный, им оказался худой бомж с руками, испещрёнными самыми разнообразными наколками, уже таскал снедь.
Ничего запредельного, - отметил про себя Иван. Хлеб, несколько батонов дешёвой колбасы, да пара пятилитровых термосов с жидкостью исполняющей здесь обязанности чая.

Когда урки позавтракали, в помещение в окружении быков охраны вошёл всё тот же Сухроб. Раскачиваясь с пятки на носок, «феодал» с минуту разглядывал притаившихся узников, затем изрёк: - Итак! Ночью была пресечена попытка побега. Слава аллаху, мои люди не спят на постах, как это делают русские собаки. Ну, что там? – нетерпеливо бросил он через плечо.

Двое узбеков надсадно пыхтя, втащили в камеру беглеца. На мужике не было живого места от побоев. Лицо-маска, в потёках засохшей крови, руки, безвольно висящие вдоль туловища. Но не это поразило Ивана. Взгляд узника, пробившийся сквозь опухоли и подсохшую кровь. Так смотрит зверь, раненый, но не сломленный. Такая злоба полыхнула из этих глаз, что Иван физически ощутил её силу.
- Вот он Каримбекович, - заискивая, проблеял один из нукеров.

По приказу хозяина, неудавшегося беглеца рывком поставили на колени, прижав его голову к полу. Пока двое держали, третий сорвал со спины строптивца жалкие лохмотья, служащие ему рубахой. Обнажилась худая спина. Иван замер заворожённый. Когда-то давно, ещё в детстве, довелось Ваньше прочесть повесть с названием «Собор без крестов». Автор уже забылся, то ли Шилов, то ли Шитов, но не в этом суть.

Там говорилось про вора-медвежатника, расписывалась воровская «романтика». Повесть была живая и оставила в душе Ивана свой след. Там же приводилось описание интересной татуировки. На спине старого уркана красовался собор, с его куполами. На одних были кресты, на других их не было. Кресты – ходки за колючую проволоку, пустые маковки – перспектива. Вот именно такое украшение отсвечивало со спины беглого раба. Видать очень не простая птица, - подумал про себя Ванька.

Сухроб улыбнулся чему-то своему и спросил: - Ну что Чегодай, потерпишь, или тебе хавальник полотенцем завязать?
- В жопу его себе засунь, - послышалась сдавленная реплика. – Лучше вафельное.
- Ну как скажешь, о инфаркт моего сердца.

Дальше и в течение всей экзекуции Иван пребывал в состоянии лёгкого ступора. Толстый, тот, что будил казарму и жрал бутерброд, вынул откуда-то из-за спины плеть. Её вид заинтересовал юношу. Если рукоять плети была обычная, из толстой округлой в сечении деревяшки, то три её конца были совсем не просты. Это были искусно вплетенные в саму рукоятку три куска тонкого стального тросика.

Первый же удар жирного, разорвал спину Чегодая, обильно брызнула урканская кровь. Собор вместе с куполами, пустыми и окрестованными, обагрился кровью. Десяток ударов и спина превратилась в кровавое месиво. Брызги щедрым веером разлетались по всему помещению тюрьмы-казармы. После пятого удара наказываемый сник и его придерживали с двух сторон, чтобы он не завалился на пол. Кровь попала Ивану на щёку. А Чегодай, не перенеся пытки, свалился в блаженное беспамятство.

Сухроб, не удовлетворённый и от того злой, резко скомандовал нукерам на своём языке. Избитого строптивца унесли, а зеков-докеров пинками выгнали в коридор. Далее всё происходило словно бы не с Иваном. Ноги автоматически несли тело вслед за основной массой рабов. Шли не долго. Среди складов, пакгаузов, непонятного назначения строений. Постоянно пересекая рельсовые пути. Наконец добрались.

На рельсах стоял обычный товарный вагон. Какой, не пофиг? Ещё бы в них разбираться. Двери вагона были распахнуты, внутренности под завязку набиты некими ящиками. Сквозь щели Иван увидел помидоры. Ну да, самые обычные помидоры. По команде одного из конвоиров, здесь остались пятеро урок, остальных увели дальше. Иван, как впрочем, и его новый знакомый Федя, оказались в «помидорной» команде. С ними остался один из чурок. Усевшись на пустой ящик, он положил укороченный автомат себе на колени, достал кулёк с семечками и ни на кого не глядя, бросил: - Пахать суки!

Глава-7

До обеда, часа четыре или более того, вкалывали, не разгибая спины. Встав конвейером, передавали ящики с овощами из рук в руки. Ставили их на тележку, которую в свою очередь по рельсам увозили в недра арочного склада. В начале работа казалась детской забавой, что там, десять-двенадцать кило? Но уже через час каждый ящик прибавил в весе. Закалённые докеры посмеивались, а Ваньке было не до смеха.

Обед состоял из буханки хлеба, канистры с холодными ополосками, и помидор. Последних, правда, было от пуза. После небольшого перекура действо продолжилось. Закончили вагон в районе пяти часов вечера. Так же под охраной узников отконвоировали в барак. По дороге двоих передали другой обойме охранников, а Ивана и ещё пару докеров отправили в казарму. Едва войдя в помещение, Иван без сил рухнул на табурет, прижался щекой к холодной грязной стене и отключился.

Снился давнишний нелепый случай. Ваньке было лет четырнадцать или около того. Он гостил под Винницей у дядьки, директора колхозного сада. Как, обычно проснувшись рано утром, подросток вышел во двор и прямо из бочки стоявшей здесь же принялся умываться. В трёх шагах от него жевался дядькин жеребец с красивым именем Чорт.
Ванька мылся, а жеребец тем временем приблизился к нему. Бархатные губы коснулись обнажённого плеча. Иван улыбнулся. Нет вернее и добрее скотины, чем конь.

И в это время дикая боль разорвала его плечо. Ещё не понимая, что случилось, Иван заорал и крутнулся волчком. А укусивший его Чорт довольный исполненным долгом счастливо улыбался.
- Ну, погоди же тварюга, - пробормотал немного пришедший в себя парень. Плечо распухло и моментально почернело. Не долго думая, он вошёл в сарайку, отыскал рукавицу воловьей кожи и натянул её на свой далеко не детский кулак. Подойдя к жеребцу, Иван улыбнулся ему как старому другу: - Ну, что лохматый, за базар ответишь? И с этими словами что есть мочи закатал обидчику кулаком в ухо.

Ещё в раннем детстве выяснилась неимоверная сила мальчишки. В возрасте пяти месяцев от роду, он например, весил двенадцать килограммов. А, будучи первоклассником, совершенно спокойно гонял пяти и даже семиклашек. Такое происходит крайне редко. Но и легендарный Илья Муромец тоже не с неба упал.

Удар, отягощённый обидой, был настолько силён, что жеребец, ударившись плечом о плетень, сломал его и рухнул на бок. Тут же вскочил и, топча дворовую утварь, с выпученными глазами ринулся на улицу. Вернулся часа через два, и как выяснилось в последствии с помощью местного ветеринара, у скотины была сломана челюсть.

***

Оплеуха и последовавший за нею пинок вывели Ивана из состояния транса. На пол он упал уже со страховкой, как учили в спортзале. Хлопнув ладонью и внутренней стороной руки по заплеванному бетону. Открыв глаза, увидел двоих урок, стоящих над ним. Что-то не понравилось Ваньке во взглядах сокамерников. Было в них такое!

Тот, что постарше ухмыльнулся и, обращаясь к подручному, сказал: - Хорошая девочка, ты не находишь Сурок? Давай-ка, пока никого нет, познакомимся с нею поближе.
Иван, будучи пацаном колхозным, дураком не являлся. И книги исправно почитывал и фильмов насмотрелся сполна. Его обдало холодом и тут же бросило в жар. Намерения урканов были более чем прозрачны............................