Глава 1: Intro  http://udaff.com/creo/99003.html#13765432

Отрочество

Я лежу на тёплой крыше недостроенной многоэтажки и смотрю на звёзды. В руке баклажка какого-то дешёвого пива. Я уже порядочно пьяный и мне хорошо. Рядом со мной сидит мой друг Санёк и его текущая девушка Люба. Санёк такой же как и я, то есть приблизительно в говно. Нас постоянно пробивает на всякую философию, смысл жизни и прочую дребедень. Люба гораздо трезвее нас, по её лицу видно, что ей совершенно неинтересен наш бред, но так уж повелось. Негласный договор: мы учимся в престижных ВУЗах, мы крутые и умные. А о чём ещё могут разговаривать «крутые и умные», насосавшись дешёвого, отдающего консервантами пива, сидя ночью на крыше? Конечно, о философии. Ещё можно о нашем превосходстве над «стадом», но до этого состояния мы ещё не допились, хотя, учитывая количество пива, которое мы сюда притащили – вполне можем.

Люба была бы и рада поговорить о своём превосходстве. Она абсолютно несимпатичная, с кучей комплексов, но считает себя непризнанной звездой. Не знаю, что в ней нашёл Санёк – ему тогда было виднее. А мне просто по фиг. Мне так даже лучше – всякие сиськи-письки не отвлекают от Большой Медведицы или Кассиопеи.
Тут я понимаю, что Кассиопей уже две, а мне дико хочется в туалет. Я иду отлить, а когда возвращаюсь, Александер уже что-то втирает Любе. Мне становится интересно, к тому же у меня закончилось пиво, так что я подхожу ближе.

- Люба, ты понимаешь, - жарко дышит ей в лицо перегаром Саша. – Это всё вокруг нас – это ничего не важно. Люди пытаются всё купить, заработать кучу бабла. Для чего? Вот посмотри как вокруг красиво. Эти звёзды, эта крыша. Этого же не купишь за деньги?

Я беру ещё одну пластиковую «двушку», открываю, делаю большой глоток тепловатой пены, морщусь и смотрю на Любу. В её глазах видна безысходная тоска. Я понимаю, что она бы с удовольствием сейчас бы потрахалась, посплетничала с подружками, залезла бы в пенную ванну, ну или что ещё придумала. Вместо этого она должна сидеть на дебильной крыше с двумя пьяными мудаками, слушать их ахинею, пачкать задницу о грязный рубероид и изображать неподдельный интерес.

Видимо это удел всех некрасивых девушек, компенсировать внешнюю привлекательность «душевной красотой». Ни хера у вас обычно не получается, дорогие мои озлобленные страшилки. Для того чтобы прокатить на данном поприще – нужно иметь нехилый актёрский талант, а боженька не настолько добр, чтобы кинув с внешностью обязательно выкатить кучу прочих ништяков. Друзья мои, мужского полу! Никогда не женитесь на страшилках, не портите породу. Не стоит. Даже если искренне поверили в их «душевность». Развод это и наебалово, с целью выскочить замуж. Жёны из них, как показала практика, получаются абсолютно сучные, неадекватные и помешанные на чувстве собственности.

Так что я прекрасно вижу этот бездарный моноспектакль в Любином исполнении и мне смешно. Однако Сашу всё устраивает, он пьян, неадекватен и ему нужен слушатель, а не гениальная актриса.

А ещё я отчётливо вижу в её глазах мольбу, обращённую ко мне: «Только ты не влезь, это же тогда до утра!». Хрен тебе, моя сладенькая, мне всё равно нечем заняться.  Я мужественно делаю ещё один глоток того, что мы когда-то называли пивом и вступаю в диалог:

- Сань, а с чего ты решил, что деньги вообще не нужны? Вот дом этот на что построен? Пиво наше на что куплено? И вообще; бессеребренничество – это главное зло, которое себе придумала Русь.

В глазах Любы в этот момент гаснет последняя искорка надежды на хотя бы подобие нормального вечера. Она знает, что я как сын бизнес-леди, начитавшийся всякой продвинутой ерунды типа Айн Рэнд и иже с ней, в этот теме просто дьявольски силён. А её любимый Александер просто очень упёрт и неплохой оратор.

- Ден, ты опять за своё, - Саша звучно отхлёбывает из горла. Люба морщится. – Ты не понимаешь, деньги  - это не смысл жизни. Конечно, их надо иметь сколько-то, чтобы покупать себе необходимое.

- А что для тебя необходимое? – по скорости приближения к алкогольной нирване я не уступаю Александеру. – Вот это пойло, крыша и всё?
- На сегодня – да.

- А завтра?

- Завтра – не знаю. Но мне хватает того, что я зарабатываю.

- А откуда ты знаешь, что будет завтра? Может, тебе потребуются какие-то дополнительные расходы? Может, родственник или ты заболеет? И ты опять будешь утверждать, что не в деньгах счастье?

- Ты утрируешь, - Саша не на шутку разошёлся и даже отсел от своей девушки. Та по-моему, была даже рада этому событию, так как он, в порыве жестикуляции уже не единожды попытался полить её пивом. – Это единичные случаи в жизни, к которым можно подготовиться.

- У тебя получилось подготовиться к собственному рождению? – я продолжаю наседать. – Вот также практически невозможно подготовиться ни к одному ключевому событию в своей жизни. И вообще; что за удовольствие жить по средствам, особенно когда они серьёзно ограничены? Так неинтересно. Если я не могу себе это позволить, так не потому, что это дорого стоит, а потому что мало зарабатываю. Опять же стимул расти вверх. Высокие доходы обычно отображают высокий статус.

Саша завис. В принципе, можно было закруглять сегодняшнюю тусу, пиво подходило к концу, а в глазах уже и так стояли пьяные звёзды, поярче, чем на небосклоне. И вообще, вечер переставал быть томным. Неудержимо хотелось спать и трахаться, но по причине недавнего расставания с последней девушкой я был один, а держать «запасные аэродромы» тогда ещё не научился. Так что самым правильным было просто на радость родителям пойти домой. Но я не мог насладиться паузой, когда сам Станиславский, глядя на конкретно затупившего Александера, подпрыгивая и хлопая в ладоши, заорал бы: «Верю!».

И тут как на грех он (Александер, а не Станиславский, не так много мы уж и выпили) вспомнил про последний веский аргумент. Саша оглянулся на попытавшуюся спрятаться под рубероид Любу и во всю мочь подпитого горла завопил: «Ни хера! Мы сейчас узнаем ещё одно мнение! Люба, ТЫ КАК ДУМАЕШЬ?»

У Любы на лице отразилась вся гамма чувств. Было сразу понятно, что то эротическое направление, куда часто ходят и посылают наши соотечественники было для нас всего лишь отправной точкой. Но, проявить собственную несознательность в данном животрепещущем вопросе она не могла, поэтому изрекла единственную политически правильную фразу: «Я с тобой, Денис, не согласна!». Оглянулась на мгновенно расплывшегося в лыбе Сашу и продолжила: «Не в деньгах счастье. Ведь есть куча несчастных богачей. Это же доказательство?».

Тут уже расплылся в улыбке я. Обожаю ставить её в неудобную позу. Морально, извращенцы, только морально…

- Люба, а ты не думала, что человек не может быть счастлив изначально? Счастливый человек замирает в своём развитии. Смотри, (тут я на правах оратора нагло конфисковал у них из-под носа последнюю баклажку волшебного нектара), возьмём три простейших слагаемых счастья. Любовь, богатство, здоровье. У каждого чего-то не хватает. Например, влюблённые и молодые часто не могут себе позволить то, что хочется, потому что они стоят в самом начале карьеры и немного зарабатывают. Но у них есть любовь и здоровье.

- Так это же здорово! - пытается меня перебить Люба. Видимо, ей тоже ужасно хочется домой, обычно спорить с нами она не любит.

- Но им не хватает денег, солнышко! – улыбаюсь ей я.

- Но потом же они их заработают? – недоумевает она.

- А кто даёт гарантию, что к тому времени у них останется любовь или здоровье? Для того, чтобы заработать деньги нужно время. Его придётся отбирать у любви. Или посадить себе здоровье. Третьего не дано. Вот и опять неполный комплект.

- Но любовь и здоровье важнее денег! – Люба делает обиженную гримаску и пытается отобрать у меня пиво.

- Нет, ты абсолютно не права, - отвечаю я, плавно убирая руку с остатками пива за спину. – Важно то, чего нет.

Люба понимает, что пиво я ей не отдам, спор этот она уже проиграла, так как это уже не первый раз. Она отходит к Александеру, обнимает его и выдаёт: «Ну и дурак же ты, если пытаешься сравнивать любовь с деньгами. Вот у нас с Сашей есть любовь и мы счастливы. А денег мы заработаем, правда, дорогой?».

При слове «дорогой» меня передёргивает. Девушка, которая только что доказывала мне малозначимость денег обозначает своего «любимого» ценовой категорией. Однако мне уже совсем неинтересно объяснять дуре, что она дура, в чём она дура и почему. Хочется всех их послать и реально, просто тупо плестись спать.

Ситуацию разряжает вконец опьяневший и разомлевший Саша. Он подходит ко мне, обнимает и говорит: «Да ладно, камрад, какая разница? Пойдём лучше за пивом сходим».

Я готов идти хоть на Голгофу, лишь бы не продолжать этот тупой и бесполезный спор, поэтому соглашаюсь и под неодобрительные взгляды Любы победоносно начинаю спуск вниз.

Внизу Саша долго и слюняво прощается со своей девушкой. Что-то втирает ей про мужские беседы и что вместо того, чтобы забивать ей голову мы лучше посидим водвоём на лавочке. Кроме того, он обещал её родителям вернуть их дочь домой «пораньше». На этих словах я не выдерживаю и начинаю довольно громко гоготать. Люба поворачивается ко мне, но Александер, обняв за плечи, подталкивает в сторону дома, показывает мне глазами: «Я сейчас вернусь» и под его бубнёж типа: «Это он не над тобой, это он какую-то свою херню обдумывает» они исчезают за углом.

Я сажусь с ногами на грязную лавочку, стоящую под 100 лет назад погасшим фонарём, достаю сигареты и думаю: в каком-же всё-таки дерьме я живу. Общаюсь с людьми, которые мне неприятны, пью это дерьмовое пиво, которое я никогда не любил и спорю с дурами на дурацкие темы. Завтра опять просплю долбаный институт. Всё-таки моя жизнь – полное дерьмо. Я в последний раз глубоко затягиваюсь, оглядываюсь в поисках урны и не нахожу ничего, что даже мельком бы её напоминало. Выругавшись про себя на местное жилищное хозяйство, я отбрасываю сигарету в сторону. Она падает  и расцветает россыпью ярких в темноте звёзд. И тут вдруг меня как будто подбрасывает, и я отчётливо понимаю, что мне надо ВАЛИТЬ. Валить отсюда, из этого грёбаного города, из этой грёбаной жизни. Иначе, моя жизнь так и будет похожа на выпитую баклажку от дешёвого пива и в ней не будет ничего ярче этого выброшенного сигаретного фильтра. Я встаю и никого не дождавшись, нетрезвой походкой отправляюсь в сторону дома. Саньку завтра что-нибудь насочиняю.


Продолжение следует…