Они были вместе несколько лет. Насладились и бурной страстью и новизной ощущений. Друзья, путешествия, поиск квартиры. Долго и любовно выбирали мебель, «гнездо» все-таки.  В какой-то момент пришло осознание, что это тупик. Развлеклись шоу «ах эта свадьба-свадьба». Примерили новые роли, вроде все как раньше, но нет, обреченная глубина в отношениях появилась. Трепетно прислонился, в партнере растворился и в болоте совместной жизни утопился. Ты уже не один и ты всегда нужен (долг супружеский выполнить, дачу вскопать, еду приготовить, лекарства купить, слезы-сопли утереть и молча рядом побыть). Она привыкала к новой фамилии, он к кольцу на х…руке.

Химическая любовь (гормоны-феромоны) незаметно слилась и пришла другая напасть – взаимозависимость. И стало им так комфортно, так спокойно, что аж страшно. Думали питомца завести, чтобы было, кому их жизнь усложнять, но она хотела кота (чтоб в тапки ссал), а он собаку (чтобы тапки эти грызла). На пике жаркой дискуссии она сказала «меня от тебя тошнит» и стала блевать. Беременность оказалась прекрасным выходом из тупика.

Он был нежен и сдержано рад. Рад всему, и токсикозу, и ее внезапно наступившей тупости и пинкам детеныша. Узнав, что родится сын, первый раз в жизни пошел в казино и просрал предновогоднюю зарплату вместе с бонусом. Поглаживая живот, и отстраненно улыбаясь губами, она спросила, - «зачем». Ответ ее не удивил, - «это то малое, что я могу отдать фортуне». В его семье было 7 детей, а он был последним ребенком и единственным сыном. Их обожание и восторженное коленопреклонение чуть не сломало ему жизнь.

Это были зачарованные месяцы, наполненные волнительным ожиданием и молчаливой гармонией. Они сплели свои ауры и превратились в теплый цветастый шатер, в котором и росло их дитя.
Однажды утром он проснулся от пристального взгляда. Она лежала на боку и задумчиво ковыряла пальчиком место, когда-то бывшее пупком, - «а давай ты будешь меня за руку держать во время родов». Уходя на работу, он унес коробку забитую тематическими журналами. На следующее утро вопрос был изменен, - «а давай купим надувной бассейн, в нем так удобно дома рожать». Пришлось отключить интернет. Всю следующую ночь он в оцепенении ждал утра, а она сладко храпела ротом и присвистывала носом.

В ночи она превращалась в изголодавшуюся самку кролика. После очередного, изматывающего слияния, когда она доорала свои оргазмические рулады, он спросил утомленно, откуда-то из-под живота, - «а это пройдет после родов». Ответ его тоже не удивил, - «надеюсь нет, а если пройдет, то я стану многодетной матерью, с тобой или без тебя». Немного подумав добавила, - «пакуй чемоданы, я кажется рожаю» и они поехали в родом. В машине она дрожала и кусала губы, то ли от боли, то ли от страха. У него дергалось веко, то ли от страха, то ли от ее боли. Когда объемная фигура скрылась за дверью отделения, он понял, что хочет забраться под одеяло, закрыть глаза, выключить мозг и ждать звонка.

Звонка не было сутки, все это время он смотрел в экран телевизора, найдя единственный способ не думать. В трубке зазвучал хриплый, интуитивно узнаваемый голос, - «родила, все нормально, 4100, 55 см, неси взгрев акушеркам». Больной разум выхватил два понятных слова «родила» и «неси». В окне она сияла улыбкой и держала сверток. Ее лицо и шея были сплошь изуродованы мелкими кровоизлияниями, у свертка вместо лица было нечто красное и сморщенное. Хотелось разбить стекло и утащить их в нору. Неотвратимо навалилось одиночество и мысль «им-то хорошо, они вдвоем, а я как урод тут один стою». Потом завертелось – бухать с родителями, потом бухать с ее родителями, потом добить печень с друзьями. На третьи сутки голос в телефоне уже звенел «у ребенка нет кроватки, но есть отец-алкаш».

Она появилась, слегка покачиваясь, болезненно красивая и отдала ему белый сверток с голубой лентой. Неуверенно взял, прижал к себе суетливо. Сначала почувствовал, потом увидел «мое… пацан… копия… ишь че сотворили-то». Дома развернули, в кроватку положили. Она пошла хозяйство возрождать, а он стоял и смотрел, мыслей не было, одни пузыри радужные. Вечером восторженно-слюняво поздравлявшие ушли, сын, молока насосавшись, в который раз уснул.

Вышла из ванной как ягодка чистая, душистая, вздохнула смущенно и говорит, - «у меня после родов кажется геморрой вылез, сидеть не могу, даже стоять больно, посмотри, ты все-таки врач, хоть и стоматолог, может помазать чем». Он и посмотрел. Потом лег рядом, обнял жену свою внезапно похудевшую, и заплакал. У нее родами кишка прямая выпала и она неделю эту боль терпела. Ее каждый день врачи смотрели, акушерки швы обрабатывали, и никто внимания не обращал. Она носом зашмыгала, - «почему ты молчишь, я тебе теперь противна буду».

Он прижал ее к себе покрепче, гладил по мокрому блеску волос, гладил, а слов не было. В голове мысли-картинки «убью суку, пойду завтра и очки разобью козлу этому лечащему… натерпелась птичка моя и сколько еще боли будет… что делать-то… сына мой, крепыш, наследник… наконец-то дома… ничего, что-нибудь придумаем, починим маму твою… устал я, столько всего… надо поспать…». В этот момент раздался пронзительный плач проголодавшегося младенца.