Дым от сигары поднимался вверх, плыл вдоль книжных полок и растворялся в глубине кабинета. Рэм Стефанович не позволял себе курить рядом с книгами. Да и от пагубной привычки этой, по настоятельному требованию врачей, отказался уже десять лет назад. Но сегодня был особенный день, а потому грех было не налить коньяку и не выкурить победную сигару, сидя в любимом кресле.
«Представляю себе физиономию  Вербицкого – он мысленно возвращался к главному событию последних четырёх лет жизни – Небось, уже ручёнки свои потирал… Хе-хе… Уплыла, прямо из-под носа уплыла, красавица». Рэм Стефанович улыбнулся своим мыслям, и, подавшись вперёд, взял со стола «красавицу».
Это был старинный фолиант в переплёте из телячьей кожи с тиснением. Он бережно погладил обложку и раскрыл книгу. Текст был написан «вечными чернилами», из пережжённого грецкого ореха. Состояние страниц было отменным.
На тайном аукционе, где принимали участие только посвящённые, инкогнито выложил эту драгоценность из собрания Валленродтов. И Вербицкий, вечный соперник в погоне за бесценными книгами, наверняка победил бы. Но Рэм Стефанович, который в кругу букинистов имел говорящую кличку «Бульдог», переиграл самоуверенного выскочку. Только ему одному известно, какие силы и связи пришлось включить, но он вышел на заказчика, предложил ему справедливую цену, и выкупил фолиант ещё до аукциона. Который, естественно, был отменён. 
«Теперь, наверное, можно и на покой – продолжал размышлять букинист – отныне моя библиотека действительно, единственная в своём роде. Конечно, Альды и Эльзевиры тоже кое-чего стоят. Но этого добра и у других коллекционеров хватает. Моё же приобретение – уникально. Это чудо какое-то…» Мысли прервал резкий телефонный звонок.
- У аппарата – коротко ответил Рэм Стефанович. Услышав речь в трубке, он улыбнулся. Однако, голос его был исполнен печалью  - Да, друг мой, конечно, слышал. Это чудовищно! Мало того, это абсолютно противоречит правилам. Я требовал отчёта от устроителей, но они ничего ценного мне не сообщили – букинист поджал губы и картинно покивал, слушая собеседника – Со своей стороны, уважаемый Арнольд Иссакович, обещаю приложить все усилия, чтобы прояснить ситуацию. Звоните, - торжественно положив трубку на рычаг, Рэм Стефанович не переставая улыбаться, сел в кресло и вдруг резко ударил в ладоши, а затем потёр их. «Не в этот раз, господин Вербицкий, не в этот раз» - не без удовольствия подумал он, затянулся сигарой и выпустил облако ароматного дыма.

Когда букинист гасил сигару, в дверь постучали.
- Входите – громко сказал он. 
    Дверь открылась, и в кабинет вошёл молодой человек в строгом костюме синего цвета.
    - Здравствуй, отец.
    Рем Стефанович с любовью и теплотой посмотрел на наследника.
    - Здравствуй, Виктор, проходи – букинист называл сына на французский манер, с ударением на втором слоге – хочу показать тебе своё последнее приобретение, – с этими словами он подошёл к Виктору – ты не поверишь… 
    - Извини, что перебиваю, отец. Мне нужно сообщить тебе нечто важное.
    Слова сына несколько обидели Рема Стефановича, но он не показал вида. Положив книгу на стол, букинист сел в кресло и произнёс:
    - Слушаю тебя внимательно.
    Виктор не спешил говорить. Он подошёл к отцовскому столу, потыкал пальцами по клавиатуре старенького ноутбука, взглянул на часы, покашлял. Наконец, молодой человек решился.
    - Не далее, как вчера вечером мы с тобой имели разговор на предмет моего будущего, не так ли?
    - Абсолютно верно, я помню – ответил Рэм Стефанович.
    - Ты предложил мне три варианта работы. И попросил выбрать область, в которой я мог бы приложить свои знания.
    - Именно. Ты уже принял решение?
    - Да, отец, - молодой человек помолчал, вновь потянулся к ноутбуку, но одёрнул руку и продолжил - Ни одно из твоих предложений не отвечает моим внутренним желаниям.
    - Изволь объясниться, Виктор.
    Сын резко повернулся к отцу и ответил:
    - Я хочу стать писателем.
    За долгую жизнь Рэм Стефанович разучился удивляться, но ответ сына оказался совершенно неожиданным. Тем не менее, он сохранил внешнее спокойствие.
    - Чем же продиктовано твоё желание?
    - Я уже давно пишу – ответил Виктор – извини, что не говорил тебе об этом, но это так. Я выложил несколько своих работ в Интернете, на литературных сайтах, и получил неплохую оценку. Теперь я хочу написать книгу. Надеюсь, ты мне поможешь с её изданием… Ты курил в кабинете?
    - Это не имеет ровным счётом никакого отношения к нашей беседе – Рэм Стефанович сделал большой глоток коньяка – Извини, если буду несколько банален, Виктор. Судя по всему, что ты не совсем отдаёшь себе отчёт, делая подобные заявления.  Присядь.
    Молодой человек обогнул стол и сел в кресло с резными подлокотниками.
    - Ты получил неплохое образование, сынок, и у тебя прекрасные перспективы. Я уверен, если ты будешь служить в одном из тех мест, которые я предложил, ты сделаешь карьеру, приобретёшь достойное положение и мне не придётся за тебя краснеть.
    - Отец, полагаю, у тебя нет никаких оснований считать, что если я напишу книгу, она будет неудачной.
    - Возможно. Но многих из них – Рэм Стефанович указал рукой на книжные шкафы – оценили только после смерти. А многих вообще не оценили.
    - Сейчас другие времена. Писатели сегодня получают весьма неплохие гонорары.
    - Писатели? Если ты о тех писаках, которыми завалены книжные развалы, и привокзальные киоски, то уволь. Это не литература, это чёрт знает что!
    - Нет, отец! – пылко воскликнул юноша - Среди них очень много талантливых и интересных авторов!
    - Не спорю. Но тебе, я думаю, не стоит думать о высокой литературе. У тебя другое кредо.
    - Какое кредо? Ведь ты даже не читал ни одного моего рассказа! – Виктор отодвинул кресло, встал и быстро направился к выходу – Ты всегда думаешь только о своём старье!
    Молодой человек подлетел к двери и протянул руку, чтобы открыть её, когда старый букинист едва слышно произнёс:
    - Да читал я твои высеры.
    Виктор замер. Он медленно повернулся. Сделал шаг в сторону отца.
    - Что ты сказал?
    - Я сказал, что знаком с твоим, так называемым, литературным творчеством.
    Рэм Стефанович встал и с усмешкой посмотрел на сына.
    - Ты думаешь, я напрасно ношу звание почётного профессора двух университетов? Я не только прекрасно знаю классику, но и, поверь мне, чудесно разбираюсь в современной, так называемой, литературе.
    - Ты читал мои рассказы?
    - Рассказы? Это, прошу простить покорно, говно, а не рассказы. «Афтар, пиши исчо» и «тыцкну шесть звездей» – это ты называешь «получил неплохую оценку»?
    - Но, отец, откуда…
    - Настоящая твоя оценка, которую ты всегда пропускал мимо ушей, точнее, глаз, это «афтар, разбей себе об голову бутылку, а потом горлышком почеши свою задницу, может, там мозгов прибавится».
    Изумлённый Виктор не знал что сказать. Повисла пауза.
    - Знакомый камент… – наконец выдавил он.
    - Афтар, возьми монитор, выеби его в самую узкую щель и когда тебя ёбнет током, ты поймёшь, какую хуйню написал, - с издёвкой произнёс Рэм Стефанович.
    - Сукапиздохуй! Ты! – Виктор стиснул кулаки и зло прошептал - Гандооон!
    - Да. Это мой «ник». Прошу любить и жаловать. И ебало завали, дрочер ебучий!
    - Так это ты постоянно срал под моими креативами???
    - Чем? Креативами? Это не креативы, сука, это высеры малолетнего уебана!
    - Что??? – Виктор подскочил к отцу и взял его за грудки – Ща я те пизды дам, козлина!
    - Рискни здоровьем, ушлёпок. Крикну охрану, они тебя так отделают, долбоёб, мама родная не узнает, упокой Господи её душу.
    - Во, во, сука, только и можешь за чужими спинами прятаться. Всё он чё то ищет в текстах, Гугл ёбаный! И сам нихуя ни строчки не написал, и другим мозг ебёшь!
    - Да чем так писать, блять, лучше застрелиться!
    - Вот и застрелись, пидарас!
    - Ты кого пидарасом назвал, чмо ебаное???
    - Изззвини, папочка, блять.
    - Ты не находишь, что мы слишком раздухарились, сынок?
    - Действительно – Виктор отпустил отца и отвернулся – извини… всё так несуразно… я уйду, - с этими словами юноша развернулся и быстро пошёл к двери, продолжая говорить – Ты никогда не понимал меня! У тебя всегда была на всё своя точка зрения. А моя была тебе безразлична!
    Хлопнула дверь. Рэм Серафимович подошёл к креслу. «А может быть, сын прав? – подумал он – куда мне со своим старым свиным рылом, да в современный литературный калашный ряд? Он же от всего сердца… от души… В конце концов, научится, созреет…»  Букинист сел в кресло, пододвинул поближе телефон, набрал номер и приставил трубку к уху. Очень скоро ответили.
    - Вербицкого будьте добры… Спасибо – он помолчал, и, когда услышал приветствие, произнёс – Арнольд Исаакович? Рад слышать вновь. У меня к вам несколько неожиданный вопрос. Ваше издательство, если мне не изменяет память, ищет новых авторов? Да? Знаете, я кое-что узнал о Валленродтах, в связи с этим у меня к вам есть, на мой взгляд, весьма заманчивое предложение. Предлагаю назначить рандеву.

КОНЕЦ.