В начале октября, в перерыве между уроками, Андрея вызвала к себе в кабинет зам. директора по организационной работе, или попросту «организатор», Елена Ивановна Красюк. Она была настоящая копия Ульяны Громовой, расстрелянной комсомолки из старинного фильма «Молодая гвардия». Точнее, молодой Нонны Мордюковой, сыгравшей эту роль.
        - Здравствуй, Максимов, проходи, садись. Как успеваемость? Отчёт на среду подготовил? Есть ещё одно ответственное комсомольское задание – Елену Ивановну, пристально изучавшую какие-то бумаги на столе, видимо, совершенно не интересовали ответы на поставленные вопросы – У нас в районе будет проходить конкурс политической песни имени Виктора Хара. Слыхал? – наконец она подняла голову.
        - Успеваемость нормальная, Елен Иванна. Отчёт подготовил. Про Хару не слыхал, – Андрей привык к стилю разговора «организатора».
        - Не Хару, а Хара. Не склоняется. О конкурсе ты знаешь?
        - Нет.
        - Теперь знаешь. Есть решение, что честь нашей школы будешь защищать ты. Разучи какую-нибудь политическую песню. Конкурс в четверг. Вопросы?
        «Пиздец, влип» - подумал Андрей, а вслух спросил:
        - А где мне искать эту политическую песню? У вас есть?
        - У меня нет – Нона Мордюкова развела руки в стороны - Максимов, ты меня удивляешь. На дворе восемьдесят восьмой год. В Советском Союзе полным ходом идёт перестройка. И в мире неспокойно. Мохнатая лапа империалистических наймитов пытается задушить ростки свободы. Одним словом, кто ищет, тот всегда найдёт. Вопросы?
          - Почему я?
          - Если не ты, то кто же, Максимов, кто же, если не ты? На гитаре играешь? Играешь. Песни поёшь? Поёшь. Иди, готовься.
          Понимая, что спорить бессмысленно, Андрей вышел и двинулся в сторону кабинета биологии.
          Не смотря на богатый песенный репертуар, никаких политических песен Андрей не знал, а беглый опрос знакомых показал, что подобные произведения абсолютно непопулярны среди народа. В магазине «Мелодия» о них слышали, но сказали, что в данный момент, ничего такого у них в ассортименте нет.
          Андрей брёл к дому, невесело рассуждая о своём положении. «Блять, козёл ты, вот и ездят на тебе кто не попадя. Что ты её не послал то? И где теперь эту политическую поебень брать?» В этот момент к нему в голову пришла неожиданная мысль. «А почему бы не написать такую песню самому?» Придя домой, он пообедал, вымыл посуду, достал чистый лист бумаги и ручку.
          «Приступим – деловито подбодрил он сам себя – Итак, про что писать будем?»
          Вариантов было много. Ключевые слова – Афганистан, Никарагуа, США, Сектор газа, Чили. Он раскрыл газету и наугад выбрал столбик из политических новостей.
            «ТАСС сообщает. В конце прошлой недели, в Никарагуа, закончилась операция сандинистов по освобождению городов Санг-Санг и Уаспан от «контрас». Президент Республики Даниэль Ортега, заявил, что эти действия серьёзно подорвали боеспособность «контрас», финансируемых правительством США».
            «Никарагуа. А почему нет?» В чём там дело, строго говоря, Андрей знал весьма отдалённо, но был в курсе, что в местных лесах и горах, какие-то ребята с автоматами борются за независимость. Или за свободу, не важно. Одним словом, данных было выше крыши.
            «Никарагуа, - прикидывал начинающий поэт-песенник - Звучит охуенно романтично. Кроме того, Никарагуа это что? Это, блять, Латинская Америка. А Латинская Америка - это что? Правильно! Гитары. Бородатые ребята в перерыве между боем поют под гитару песню свободы. Заябись! Тема есть»!
            Охваченный творческим волнением Андрей выбежал на балкон, быстро покурил и вернулся обратно в комнату.
          «С чего же начать? Мда, бля…» В поисках ответа, Андрей решил обратиться к собственным творческим поискам. Их, правда, было немного. В первом классе, помнится, им был написан стишок для стенгазеты. Звучал он так:
            «Осень. Падают листья.
            Часто льют дожди.
            Но нам всё равно это, сёдня
            Мы первый раз в школу пошли».
            Не смотря на откровенную ебанутость материала, в нём присутствовала  доля здравого смысла. «Рассмотрим, - начал мысленный штурм начинающий Визбор - Итак, сначала мы описываем обстановку. Сухо и даже аскетично. «Осень. Падают листья». Далее, мы указываем, что это не просто, понимаешь, осень, тихая и романтическая, как Болдинская. Нет. Она не «очей очарование». Она серая и мрачная, так как «часто льют дожди». Не осень, одним словом, а хуй пойми что. Потом идёт кульминация, в которой проявляются, пусть и весьма абстрактно, личностные черты героев, такие как решительность и смелость – «нам всё равно это». Похуй, короче. И, наконец, следует развязка, полная романтизма, детской непосредственности и даже отражающая некое таинство происходящего – «сёдня мы первый раз в школу пошли».
            Таким образом, Андрей решил, что вполне можно ещё раз попробовать себя на поэтической ниве. Тем более, выходило, что когда-то давно наивным юным сердцем ему удалось почувствовать универсальную структуру, которую можно применить абсолютно к любому произведению, а потому начинающий поэт решил не экспериментировать.
            «Первое. Начать следует с обстановки. Нет, даже с природы. Точнее, с какого-то природного явления. А какие у них там, в Никарагуа, природные явления? Цунами, извержения вулканов, ураганы, торф на болотах горит… Что за хуйня? Дожди, сто пудов, идут редко. Значит – светит солнце». - Фантазия набирала обороты. Вот-вот Андрей должен был нащупать нужные слова – «Мало того, солнце… Солдаты где песню должны петь, осёл? У костра! Это же естественно…» Всё стало на свои места.
            «Медленно уходит день за горизонт» - вывела на листке рука пиита. «Пиздато. Теперь не рассусоливать. Сразу брать быка за рога».
            «Взял боец гитару и сыграл аккорд» - дописав строчку, он хлопнул себя по ляжкам. Затем снова сел в позу мыслителя. – «Спокойствие, только спокойствие. Переходить к личностным качествам рановато. У них же там война. Надо это осветить. Привал, костёр…»
            «В сторону отложен чёрный автомат» - написав, Андрей подумал, что маловато образности, зачеркнул слово «чёрный» и написал «теплый». Стреляли. Следующая строчка, благодаря естественной рифме, получилась сама собой.
            «Полетела песня в огненный закат». «Пиздато, – оценил себя поэт - Сразу нарисовался образ бойца с гитарой. Дальше про, собственно, исполнение песни». Здесь особого труда Андрей не испытывал. Строчки сплетались из чудесных фраз типа «Пальцы заскорузло дёргали струну», (исправлено на «Заскорузлый палец дёргает струну»), «А рука со шрамом ноет и болит», «Девушка утерла на щеке слезу», но самым удачным, на его взгляд, получилось «Очередью губы стрельнут в темноту».
            Накатав три столбика, Андрей понял, что пора бы уже и честь, как говориться, знать. То есть, переходить к кульминации и развязке. Это не составило труда.
            «Зажигались звёзды в тёмной вышине.
            Песню подхватили и запели все…»
            И вот тут то стихотворец понял, что не знает, про что они все поют. «Что про свободу – это ежу понятно. Но как-то непонятно…» Он попытался составить последнее двустишие…
            «Как с колен поднялись к жизни мертвецы
            Про свободу пели смелые бойцы».
            «Тьфу, блять! Ну, что за «Мёртвые с косами»? Что за «Возвращение живых мертвецов»? Почему мертвецы то? Ну, навстречу, типа, новой жизни. К чёртям такую анатомию». Внутренний спор был не в пользу строчек.
            «Руки позабыли тяжести оков
            Пели они песню дедов и отцов…»
            «А деды и отцы про что пели? Про свободу! Логично… но всё равно хуйня выходит». Зачёркнуто.     
            «Зазвучала звонко в небе нота «ля»
            «Пели про родные нивы и поля…»
            «Да какие, нахуй, нивы? Какие, впизду, поля? Они колхозники нечерноземья что ли? И эта нота «ля»… Почему не «си»? Ну, песня в «ля-мажоре» играется. Не пойдёт».
            Поэт вздохнул и снова решил выйти перекурить. На балконе было прохладно. Он поёжился, подкурил, и тут Андрея осенило. «Они кто – эти бойцы? Кто они, долбоёб??? Они – сандинисты! Они сподвижники какого-то там Сандино! Какого Сандино? Да какая разница какого?» Он влетел в комнату, схватил ручку и написал:
            «Голоса сливались в яростный поток,
            «Пели про Сандино, пели все, кто мог».
            Андрей откинулся в кресло и затянулся. «Покурю здесь. Родители всё равно часа через два придут – проветрю».
            С припевом, после таких чудовищных творческих поисков проблем не возникло вообще. Он взял гитару, и на три бессмертных аккорда положил незамысловатые строчки.
            «Это Никарагуа,
                        Это Никарагуа,
                                Это Никарагуа
            На ноги встаёт.
                        Это Никарагуа,
                                Это Никарагуа,
                                        Песни революции
              Новые поёт».
              Загасив сигарету, Андрей переписал текст произведения на чистый листок, положил остальные стихотворные столбики на те же три аккорда и сел за уроки.


                                                Продолжение следует.