5).


Идем с Витьком по улице. По обе стороны вырисовываются гробы пятиэтажек с торчащими из них костями антенн. Начертанные синей краской номера домов, сменяют друг друга, уступая место покореженным баракам, в которых обитают таджики, работающие на стройках в области. Пять раз в неделю за ними приезжает автобус и отвозит на место работы.
Таджики за редким исключением ведут себя спокойно и стараются не высовываться на улицу. За отсутствием газа готовят они на улице в больших черных котлах, так что запах протухшей требухи разлетается за много кварталов, смешиваясь с прогорклым воздухом и смрадом переполненных пищевыми отходами мусорных контейнеров. Ходят слухи, что гастарбайтеры не брезгают человечиной и частенько ошиваются на окрестном кладбище, где якобы за сходную цену выкупают у могильщиков свежевырытых жмуриков. В слухи я не верю. 
-Не нравится мне все это, - говорит Витек.
-Что именно?
-Чурки эти. Понаехали, как будто у себя не живется. Сидели бы в своих юртах, лошадей жрали, так нет же…
-Да кому он мешают? – возмущаюсь я. – Работают себе, строят.
-Ага, а то, что мой дядька - крановщик со стажем - уже полгода как без работы, это как?
-А при чем тут твой дядька и таджики?
-А при том, работодателям выгодней набирать этих рабов черномазых. Платят им копейки, содержат, как скот в бараках, а из-за этих вот такие, как мой дядька работы лишаются.
-Давай замнем, гнилая тема, - говорю я.
-Как хочешь.

***

Мы заходим в «Продукты». Тетя Света о чем-то болтает по мобильнику, не обращая на нас внимания.
-Ну, что возьмем?
Я достаю из кармана мятые червонцы.
-Можно портвейна взять пару.
-А, может, водки? – предлагает Витек.
-Давай портвейн, а?
-Ну ладно.
Мы берем две бутылки «Кавказа» и садимся на скамейку за магазином. Витек подпаливает зажигалкой пластиковую пробку и, дождавшись момента, когда пластмасса начинает плавиться, срывает ее ключом. Он делает первый глоток и передает мне бутылку.
-Мамка рассказывала, что раньше «Кавказ» чуть ли не элитным вином считался. Даже на стол не западло было поставить, - сообщает Витек.
-Представляю, что тогда говном считалось, - усмехаюсь я.
Мы вместе смеемся. Первая бутылка распивается в считанные минуты.
-Катьку-Хлеборезку помнишь? – спрашивает Витек, откупоривая новую бутылку.
-Которая на год младше училась?
-Ага. Прикинь, замуж вышла за какого-то маслокрада московского, то ли депутата, то ли бандюка. Мать моя ее недавно видела, вся такая-растакая, на тачке понтовой приехала к своей родне. А ведь шалава была еще та. Когда у них выпускной был, Катьку-то по кругу пустили. 
-Да, жизнь - штука сложная.
-И не говори, - соглашается Витек, и после глотка оценивающим взглядом смотрит на бутылку. – О, уже лучше идет!
Витек прав, портвейн уже не кажется таким противным, а по телу расплываются волны блаженного тепла.
-А Леху-Пузыря помнишь?
-Это который из двенадцатого дома?
-Он самый. В Германии сейчас.
-Он что, немец?
-Ага, такой же, как ты и я. По контракту поехал, строителем, за год поднялся. Теперь у него там контора небольшая, дом, все дела.
-А я бы за границей не смог жить, - говорю я. – Один, как хуй в рукомойнике, болтаешься, чужое все вокруг, ни друзей, ни знакомых.
Витек перехватывает у меня бутылку.
-А я бы свалил. Похуй куда, главное, отсюда подальше. Хоть в Африку.

***

Витек выцеживает из бутылки остатки портвейна и безнадежно швыряет бутылку в кусты.
-Надо бы добавить, - замечает он.
-Может, у Тараса займем или в магазине? – предлагаю я.
-Тарас на дачу уехал, а тетя Света не даст, ей мамка моя наказала мне в долг не давать. Можно, конечно, самогона намутить, но я как-то не поклонник…
Витек облизывает сухие губы кончиком языка.
-Может, по поселку пошаримся? – прелагает он.
-Думаешь, имеет смысл?
Витек делает задумчивое лицо.
-Тут, в подвале, неферы тусуются. На прошлой неделе пацаны шли мимо, слышат, музыка играет, решили посмотреть, что к чему. Ну, дверь выбили, а там - шобла целая. Сидят, растворитель нюхают.
-И что?
-Ничего. Пиздюлей им навешали, сказали, еще раз увидим, за яйца подвесим.
-Ну?
-Гну, я мимо этого дома сегодня шел, сам видел, как эти лохи волосатые опять туда  щемились, я им свистнул, они типа не определяются.
Было часов семь, настроения идти домой не было, а выпитый портвейн провоцировал на движение.
-А где этот подвал? – спрашиваю я.
-Да тут недалеко.
-Пошли, - говорю я и с готовностью поднимаюсь со скамейки.

***

На ощупь, скобля рукавами грязные стены, мы бредем между ржавых труб и костей арматуры.
-Башкой бы не уебаться, - замечает Витек. 
-А ты пригнись.
Полоса света пробивавшаяся из темных пустот подвала, была руководством к действию. Витька поднимает лежащий на полу кусок водопроводной трубы и плечом высаживает дверь.
Мои глаза атакует порция света, исходящего от моргающей лампочки. Замечаю как, расставшись с желанным пакетом, за тумбочку ныряет худенькая фигурка подростка.
-Эй, вылазь, разговор есть, - кричит Витек. 
Он ожидает несколько секунд и, не дождавшись ответа, хватает за шкирку матерящееся существо с коротко остриженными волосами.
-Мразь, кусается, - Витек берет подростка за хилые плечи. - Вань так это же баба.
Лицо маленького существа усыпано посевами красных прыщиков и черной, спадающей на лоб челкой.
-Отпусти, урод! – визгливо вскрикивает она.
В ответ Витек  заходится истеричным смехом. Девчушка врывается, и выбегает из подвала. Витек бросается вслед за ней.

***

Витек волоком затаскивает девчушку назад.
-Будешь кусаться, тварь? Будешь, говорю, кусаться? Наркоманка, блядь, хуева? Будешь?
Он стягивает ремень и, обмотав им кулак, бьет ее в живот.
Я закуриваю сигарету. Лицо девчушки кажется мне знакомым. 
-Вить, я вроде ее знаю. Сестра младшая Черного.
-А, мне похуй на твоего Черного, она мне руку прокусила. Тварь. 
Витек отшвыривает ремень в соседний угол и с хрустом расстегивает ширинку.
-Ты что, она же сплячка совсем, - пытаюсь я остановить Витька.
-Хуй ровесников не ищет. Дверь подопри лучше, - говорит он.
Я подпираю дверь куском водосточной трубы и, обнаружив, стоящий на кустарной полочке магнитофон, нажимаю на «пуск».

***
Колонки магнитофона противно скрипят, так что вырывающийся из них звук напоминает внутриутробный скрежет больного кишечника.
-Выруби ты эту хуйню, - фыркает Витек, сползая с девчушки. - Будешь?
Я выдергиваю вилку из розетки.
-Да ну ее. 
Девчушка поправляет джинсы и отползает к стене. 
-Я заяву на вас накатаю, - в ее затравленном голосе отсутствует решительность, только бесконечный, прожигающий душу страх.
-Пиши, пиши, - одобрительно кивает Витек, справляя малую нужду на пол, - тебя же первую под раздачу пустят и всю вашу шайку за одно.
Он поворачивается к ней лицом.
-Ты, пойми… Как тебя?
-Оля, - отвечает девчушка.
-Оля, ты ж нормальная девчонка и брат у тебя не хуй с горы, в поселке, между прочим человек уважаемый, а ты связалась с говном всяким, с наркошами. Ходите как бомжи, по подвалам, срете где ни попадя, - он поднимает ее на ноги и отряхивает коленки. - Вот, видишь, уже не плачешь. Я плохого не посоветую, меня на районе каждая собака знает, я в обиду не дам. А твои эти? Одному в ухо вмажешь, все разбегутся, тебе правильных пацанов надо держаться.
Оля всхлипывает, вытирая ладошками замаранные щеки.
-Ну, я пойду, наверное.
-Иди, конечно, - кивает Витек, - и помни, если что, сразу ко мне обращайся. Кто пальцем тронет, по стене размажу, - с этими словами он демонстрирует ей свой загорелый кулак со сбитыми костяшками. - И с дрянью с этой поосторожней…
Оля глупо косится на пакет с растворителем.
-Хорошо.
-Честное слово?
-Честное.
-Ну, тогда иди.

***

Мы выходим из подвала. Когда почти доходим до Витькиного дома, он оборачивается и досадно причмокивает губами:
-Ты магнитофон, что в подвале был, видел?
-Ага, кассетник, рухлядь допотопная.
-Надо было подрезать, на самогон бы сменяли, - хозяйственным тоном замечает Витек.
-Да кому он нужен?
-Твоя правда.
Единственный работающий на нашей улице фонарь моргает взбесившейся фотовспышкой. Завтра обещали снег с дождем, я почему-то верю прогнозам синоптиков.