Они всегда появлялись в нашем дворе вечером. Когда наша “ботаническая компания” ребят и девчонок собиралась возле какого нибудь подъезда на лавочках, чтобы вместе провести время. Когда они появлялись, мы замолкали в противном предчувствии, что сейчас начнется что то нехорошее. Гаврик был младше нас года на два. Ему было тринадцать. А Рыба старше. Ему уже исполнилось семнадцать, И он занимался боксом в дюсш.

Обычно первый начинал Гаврик. Он нагло хватал какую нибудь девчонку за руку, и говорил ей – пойдем ка лучше с нами погуляем, подруга. Портвейна выпьем. Девочка вырывала руку, и с надеждой смотрела на своего парня. У каждой девочки из нашей компании был так называемый свой парень. А Рыба стоял неподалеку и, набычившись, ждал момента, когда он будет бить.

Если пацан пытался заступиться за девчонку, то следовал мощный удар Рыбы ему в челюсть. И парнишка с разбитым в кровь лицом падал на асфальт. Или же обратно на лавочку, с которой только что встал. А Гаврик смеялся  при этом: – ну, и что вы за парни, если за своего друга вступиться не можете? А ты, подруга, подумай, с кем тебе лучше дружить  - с этими позорниками, или с нами? И они, вразвалочку, уходили.

После нескольких таких вот спектаклей Гаврика и Рыбы девчонки из нашей компании стали смотреть на нас, как на никчемных придурков. Которые боятся какую то дворовую шпану. И вскоре я встретил одну из наших красавиц, Любу, идущую под руку с Гавриком, который был ее года на два младше. Гаврик, судя по всему, был немного пьян и демонстрировал всей улице, какой он крутой. А Люба шла с ним, и улыбалась загадочно - порочной улыбкой.

С тех пор она в нашей компании уже не появлялась, но демонстративно ее избегала. Мы приуныли и придумывали различные варианты мести Гаврику и Рыбе. Но все это был  лишь пустой треп. Однажды, когда мы, трое пацанов, допоздна засиделись на лавочке у подъезда, где жила Люба, она прошла мимо нас в обнимочку с Гавриком. Люба курила сигаретку. И, швырнув презрительно окурок в нашу сторону, скрылась  в подъезде вместе со своим одобрительно хохотнувшим ей отморозком.

Тогда мы поняли, что пришла пора что то делать. И, поднявшись с лавочки, отбили ногами верхнюю ее перекладину. На концах у нее  торчали длинные гвозди. Разборку с Гавриком мы поручили бывшему Любиному парню, Олегу. Мы знали, что он продолжал любить ее.

Когда Гаврик вышел из подъезда, демонстративно застегивая ширинку и ухмыляясь, Олег взяв в руки перекладину, размахнулся и ударил концом, где торчали длинные гвозди, ему по груди. Гаврик вскрикнул, и начал оседать на асфальт. Следующие удары пришлись ему уже по голове. Олег, очевидно, впал в состояние аффекта, и мы испугались, что он убъет его. Услышав шум  и крики, некоторые жильцы открыли окна и начали орать: – милиция! Вызовите же, кто нибудь, милицию! И мы убежали, оставив лежащего Гаврика на асфальте.

Той ночью Гаврик попал в реанимацию. А потом месяц еще провалялся в хирургическом отделении. Ржавый гвоздь пробил ему легкое. Началось нагноение, и легкое ему, в конце концов, удалили. Выйдя из больницы, Гаврик стал инвалидом. Он ходил по улице медленно, хватая воздух ртом, как рыба. А Рыба прекратил свою дружбу с ним, и как то присмирел. Единственное, что достойно было уважения - Гаврик не сдал следователю, который приезжал к нему в больницу, ни Олега, ни нас, как в какой то мере, его соучастников. Все таки он был настоящий уличный пацан, хоть и беспредельщик. А Люба так и не бросила его. И оставалась его девушкой до тех пор, пока он скоропостижно не умер через полгода после того вечера возмездия.