Витек Полбустук откинулся как раз за две недели до Нового года. Выломился с чалки с четким желанием – завязать! Завязать с блатной жизнью - раз и навсегда. И хотя по понятиям он был аффторитетный потцон, как никак - три ходки в зону, но на своей прошлой жизни, как он считал никчемной,  решил поставить крест. «Все хватит» думал Витек «намотался я по кичам, пожрал баланды, пора и нормальной жизнью пожить, работу найти, на бабе какой жениться, детей, там всяких, завести. А с урлой хватит, все в завязку».
Не был Витек чистым, по призванию, уркаганом. Все его залеты на зону, были так : вначале - по молодости, потом -  по дурости, а в последний раз - по дерзости и по браваде глупой. Нарезался с дружками в лоскуты и давай перед бабами выебыватся. Вломили пиздюлей городским, на сельской дискотеке, а потом пошли и высадили наглухо местный ларек. За это оформили Витька как злостного рецидивиста и впаяли трояк строгача. Срок Витек, как правильный арестант, оттянул от звонка до звонка.

Причикалял он в свой родной поселок, что находился под боком одного города - миллионника.  Ясный - красный,  набухался в лоскуты, отодрал пару шмар, настучал в ебло одному местному фуцану, вообщем, оторвался потцон после отсидки, по правильному, по босятски.  Оторвался и задумался «бля, Новый год же на носу, а бабла ваще нет, мель ебанная. Надо срочно лавандоса приподнять. Но, бля, криминалом не хочу, а как по другому заработать, хуй его знает».
С какого хуя, не понятно, но шальная мысль залетела в башню Витьку « а не обрядится ли Дедом Морозом, проникнуть в дом к каким-нибудь богатым лохам и  объебошить их, по полной. Но, бля, опять гоп-стоп. Не, на хуй, на хуй. Я же решил с криминалом завязать».
Но мысля, заработать честного бабла  Дедом Морозом его не отпускала и он пришел в агентство по организации праздников, где его с большим скрипом, но все же взяли. Новоявленный Дед Мороз был весьма уголовного вида, что не скрывала ни борода, ни усы, и своей внешностью внушал скорее чувство ужаса, чем  чувство встречи с прекрасным и сказочным.
Было решено: отправить Витька окучивать простые, небогатые, рабочие окраины, где интеллигентные Деды Морозы стремались появляться, боясь быть отпизженными местной гопотой.
Вообщем, обрядили Витька в красный кафтан, приклеили бороду и усы, дали мешок с нехитрыми подарками и список адресов. И …Витек, так и охуел – представили напарницу,  Снегурочку.

Лёльку Сладкопопову  выпиннули с работы за развращение трудового коллектива. Не успев поработать и полгода в конторе, Лёлька успела охмурить весь мужской коллектив и перепихнулась, не считая обычных менеджеров, со всем начальством. Мужчины то, понятное дело,  все были довольные, но в конторе работала одна старая и глупая пизда, которая корешилась с женой генерального, и испытывая обычную, бабскую зависть к смазливой Лёльке, насвистела своей влиятельной подруге такого, что жена поставила условие – или увольняй, на хуй, свою сотрудницу, или развод. Вообщем, Виктор Михайлович, директор конторы, хоть и был доволен минетами Лёльки, но с женой расставаться не хотел.

Лёлька  Сладкопопова росла в простой рабочей семье:  папа трудяга-бухарик, мамашка - замучененная жизнью баба, да трое детей по лавкам, в рабочей общаге. Из которых, всех более выделялась Лёля. Природа наградила Лёлю красивой внешностью, отличной фигурой, аппетитной попкой, сиськам третьего размера.


Лицо Лёли было красиво и имело правильные черты, но малообразованность наложила отпечаток простоватости и наивности, а ее манеру использования косметики, не иначе, как вульгарной и не назовешь. Глаза ее, при виде симпатичных мужчин, загорались каким-то бесовским огоньком, взгляд ее был откровенно блядский, в нем читалась откровенная и необузданная похоть. Что дико сводило с ума мужчин. При виде девушки появлялось трудносдерживаемое  желание отодрать Лёлю во все ее сладкие места, сразу же на месте. Причем жестко, с особым цинизмом. Ставя ее в самые неприличные и дерзкие позы. Так, чтобы она стонала и извивалась под сильным натиском.
Вся Лёлина женская сущность: ее внешность, формы тела, манера одеваться, манера говорить, простоватость, наивность, плюс блядский блеск в глазах будили в мужчинах дикие, вульгарные, сексуальные фантазии. Любой мужчина который хоть раз видел Лёлю, обязательно считал нужным и должным, как минимум, подрочить на ее образ. Возбуждая и рисуя в воображении сцены диких, плотских оргий, где главное место в удовлетворении мужского Эго отводилось Лёли, и все ее женские прелести испытывали на себе все тайные и явные мужские желания и даже всякие извращения.

С двенадцати лет, как только  более-менее сформировались соблазнительные изгибы её тела, за Лёлей бегали мальчики, юноши, мужики и старые пердуны-педофилы. А уже в четырнадцать лет Лёля перепихнулась с первым мужчиной. Это был комисрант мелкого пошиба, который даже хотел женится на Лёле. Но куда там. Лёля на ЭТО дело, подсела так, что одного мужика её было уже мало. И понеслась пизда по кочкам. После комисранта в гостеприимных женских прелестях Лёли побывали толпы членов из самых разных слоев общества: одноклассники, студенты, работяги, интеллигенция, бандиты, профессура, гос.деятели  и прочие большие и малые, толстые и тонкие, прямые и кривые, стоячие и висячие хуи.
Но, не смотря на такое распутное поведение и откровенное блядство, Лёля не становилось потасканной и изможденной. Наоборот, как будто каждый новой член, побывавший во всех ее прелестях, вливал очередной заряд, в ее сексуальную привлекательность. Лёля никогда долго ни с одним мужиком не жила и не работала. Да и за чем? Вокруг столько симпатичных мужчин с бабками и с  хорошим стояком, нафиг ей один?!

С Лёлей, у любого мужчины ассоциировалось только одно слово «Секс». Секс, секс и только секс, много секса, в любых формах и во все места! От Лели исходили просто бешеные флюиды, увидев её, мужик уже не думал ни о чем: ни о работе, ни о семье, ни о делах. Все его мысли и желания были только об одном – засадить! Засадить, так, чтобы  красивая сучка Лёля вся текла, стонала и извивается под ним, а его член все глубже и жестче погружается во влажную, податливую мякоть ее прелестей.

При виде Деда Мороза у Лёли чуть намокли ее прозрачные трусики танго. Лёля хитро улыбнулась и, явно привлекая общие внимание, увлажнила свои пухлые губки язычком.
Лёле всегда нравились мужланы, типа Витька, этакие сильные, грубые, неотесанные, простоватые, такие - что сказал, как отодрал.
Витек поперхнулся, член уже был как каменный, мысли его были далеко от работы и роились вокруг Лёлькиной пизды и задницы.

По улице шли вначале молча, Витек был ошарашен и старался обуздать нахлынувшее возбуждение и как-то настроится на работу. Лёля шла рядом и занималась провокациями - хитро улыбалась и призывно постреливала глазками.
Витек даже начал, злится на себя - член  ни как не хотел падать, а желание поставить Лёлю раком, прям здесь, на дороге и всадить, по самый не балуй, было так велико, что Витек уже начал присматриваться - нет ли какой глухой подворотни поблизости.
Но, все-таки, чудовищном усилием воли, смог немного успокоиться – член обмяк.

- Эта, слышь, как там тебя, Лёля. А чо эта ты в Снегурки подалась?
- А я Витюша, детей очень люблю,- сказала улыбаясь Леля и чуть показала свой влажный язычок.
- Детей говоришь…Ну, ну.
Гормоны опять стали долбить Витька. Больше он ничего не стал спрашивать.

По первому адресу их ждала семья работяг, живших в простой небогатой хате: папаша с красной мордой, естественно бухой, мамаша тоже датая, в дешевом китайском блЯстящем  платье и пара пиздюков, очень обрадовавшихся Деду Морозу. Витек немного киксуя с непривычки, пробубнил, типа : «Я добрый Дед Мороз, я подарки вам принес». Раскрыл мешок и вручил подарки. Отец семейства, все время, откровенно пялился на Снегурочку, совершенное игнорируя гневные взгляды жены. Затем, сказочных гостей проводили на кухню, где Витек с Лёлей пропустили несколько стопок, под глупое бормотание хозяина дома, совершенно нелепых, в присутствии недовольной жены,  комплиментов.

- Эх, и ввалит счас мужику жена! Видел, как гневно она на него смотрела? - выйдя на улицу сказала Лёля.
- Так, не хуй было глазками стрелять, работягу провоцировать.
- Кто ж его провоцировал Вить? Сам нес чо хотел, комплименты всякие. А мне приятно. Тебе ведь приятно, когда тебе приятное говорят?
- Да мне до пизды, пошли быстрее, адресов еще целая куча,- осадил Витек Лёлькины романтические порывы поболтать.

По второму адресу была тоже простая, рабочая семья. Пока Витек исполнял свою программу - читал идиотские стишки и одаривал пиздюшню, отец семейства всячески подмигивал Снегурочке, пытался делать какие-то недвусмысленные намеки, как только недовольная жена отворачивалась.  Лёля в свою очередь, откровенно провоцировала работягу, нравилось ей это дело, особенно под явное неудовольствие жены мужика. Остограмившись Мороз со Снегуркой отвалили дальше, по списку.

- И чо, ты так со всеми мужиками будешь выебываться? Ты думаешь я не видел, как ты этому пьяному объебосу лыбилась? - Витек был явно не доволен поведением напарницы.
- Да брось ты Витя, никому я не лыбилась, показалось тебе.
- Ну-ну, бля, показалось. Да вот жене его, похоже, не очень показалось. Гляди Лёлька, вцепится тебя в рожу какая-нибудь старая сука, что ты при ней, типа шашни с мужиком ее крутишь.
- Не волнуйся, как-нибудь разберусь.
- Разберется она… что ты за баба, Лёлька?! Неймется тебе, зачем семью мутить. На скандал, по порожняку, нарываться?
- Тебе этого не понять, - игриво прищурилась Лёля.
- Да, что с тебе взять –  вертихвостка! - зло пробубнил Витек и толкнул дверь подъезда.

Третий адрес был очень даже ничего, редко встретишь такую хату, в откровенно, бедном районе. Витек, опытным уркаганским взглядом, сразу срисовал, что трешка очень даже нехило прикинута, если ее обнести наглушняк,  потом можно гужбаниться и в хуй пинать, как минимум год.
Деда и его внучку встречал хозяин хаты, весь такой сытый и холеный фраерок, бухающий вискарь. Глазки фраерка, при виде Лёли, масленно и пошло заблестели. Он аж сглотнул от нахлынувшего вожделения  и тут же взял в оборот Снегурочку, расточая в ее адрес кучу комплиментов. Лёля вся поплыла, от удовольствия, давно ей так умело, красиво и сладко не говорили. И естественно, приняла предложение проследовать на кухню и пропустить по бокальчику «Кристалл», пока Дед будет поздравлять пиздюшню.

«Вот сучка, детей она любит, сразу повелась, как только этот прикинутый пиздобол на уши ей подсел умело» злость и недовольство стали обуревать Витьком. «Иш, суки! Чо они это там делают, на кухне? Лёлька чего-то смеятся перестала. Ладно, счас мелочь пузатую одарю и позырю, чо за Кристалл такой они там пьют».
Одарив детишек, Витек без стука вломился на кухню. И охуел!
Наглый фраерок, жал за жопарь  и похотливо шарил другой лапищей по соблазнительным формам Снегурочки. Лёля  с закрытыми глазами, довольно прижималась к нему.

- Ах вы бляди!
Полбустук в ярости оттолкнул Лёлю в сторону и уебашил в табло фраерку. Фраерок завалился на итальянский кафель, увлеча за собой початую бутылку «Кристалл», стойку с посудой и часть занавески. В этот момент, в прихожей раздался звонок.
Видя замешательство  Полбустука и понимая, что он сейчас может натворить в ярости, Леля хватает напарника  и подталкивает к выходу, пока  тот не опомнился и не начал дальше ебашить хозяина квартиры, да и саму квартиру тоже.

Резко, пинком открывшаяся дверь, чуть было не припечатала, пришедшую от соседки, жену фраерка. В проеме двери появился  пьяный, с перекошенной, от бешенства, мордой,  матерящийся  «Разъебу все суки, на хуй!» Дед Мороз, с такой же пьяной, визжащей «Не надо, Витенька!»  Снегурочкой. Сказочные персонажи выломились мимо, мягко говоря удивленной женщины, чуть не сбив ее с ног, огромным мешком с подарками. Дальше появилась испуганная, ошарашенная, помятая физиономия мужа, мокрая и в мелких осколках.
До спускающихся к выходу, Деда и внучки, донёсся дикий женский вопль: «Чо за пиздец здесь произошел?! Нельзя тебя, упыря, на 15 мин оставить!»

После получаса бурных выяснений отношений, по типу «Какие все бабы суки и бляди»
и «Какие все мужики похотливые сволочи», Лёля и Витек продолжили исполнять свои должностные обязанности.

По четвертому адресу жила толстая и некрасивая мать-одиночка.
При виде Лёли, мать-одиночку всю аж передернуло и она недовольно зашипела, типа: «Вот из-за таких Снегурочек, не могу мужика нормального найти. Всю жизнь сама горбачусь и все тяну на себе. Никакой радости и женского счастья!». Лёля, во избежание конфликта на пустом месте, сказав «Витюш, я тебя на улице подожду», предпочла свалить из змеюшника. 
Полбустук поздравил хозяйскую 4-х летнюю пиздюшку, естественно, принял предложение остограмиться и проследовал за толстой жопой хозяйки на кухню, где благополучно накатил стопарь и заел оливье. Но мегерой двигали отнюдь не гостеприимные порывы. Нутром глупой и одинокой бабы, руководила искренняя ненависть ко всем красивым женщинам. Думая « что небось Снегурка вовсю ебется с Дедом Морозом», и желая хоть как-то отомстить, всем этим, симпатичным блядям!

Бухенький Витек даже не успел второй стопарик допить, как его член уже гулял во рту похотливой хозяйки. Сосала мегера старательно, причмокивала и загоняла головку члена себе за щеку, закатывала глаза от удовольствия. Витек был весьма не против такого развития событий, он был на взводе и был не против разрядиться. Да и чувство некой мести тоже было. Витек  никак не мог упокоиться, после последнего случая «Это надо же, Лёлька сучка, чуть я глаза отвел, а она уже с каким-то прикинутым фраером жмется. Блядь такая. Ух, одотрать ее надо жестко и беспощадно». И на последней этой мысли Витек разворачивает мегеру к себе задом, срывает дешевые труселя и всаживает свою елду на все длину в чвакающую пизду хозяйки. Та аж охнула от неожиданности и удовольствия.
Вообщем, напоследок, Витек ещё жестко подолбил  гостеприимное очко хозяйки, да так, что член влетал и вылетал на раз. Хорошо и смачно кончил, быстро ополоснул елду и свалил из хаты, оставив хозяйку лежать на столе, к верху, с зияющий, раздолбленной дырой и тащится от удовольствия.

Лёля стояла у подъезда, недовольно надув губки.
Витек пьяно и довольно усмехнулся, при этом слегка пальцанув правой рукой:
-Чо, подруга, заждалась? Да задержала хозяйка меня немного, по пятьдесят накатили за Новый год.
Лёля лишь недовольно хмыкнула, развернулась и пошла в направлении следующего адреса. Следом за ней, довольный и бухенький, чикалял Витек, оценивая красивую фигуру Лели.
«А чо? Нормально! Пиздато я разрядился, а то яица совсем уж скрутило, а тут эта курва, очко свое, рабочее, подставила. Заебись, одним словом. Ну, еще надо Лёлю отодрать. Иш, как задом своим вертит, недовольна сучка, задержался я. Или ревнует, или мозги мне ебет. Ладно, уже одну курицу отодрал под Новый год. Хорошее начало».

- Эй, Лёля, слышь, долго еще идти, замудохался я с мешком этим ебанным, как клоун разряженный, широебиться.
- Иш, ты, ухарь какой, замудохался он, а бабки тебе нужны? Вот и давай шевели заготовками.
- Да мне на бабки - по хуй! Хочешь, на тебя все потрачу? Забуримся куда-нибудь и рииАльно отметим Новый год, – пальцанул Полбустук.
- Хм, на меня говоришь…Посмотрим, посмотрим. Да ты на ногах то еле стоишь.
- На ногах стою, ебана, -  протянул Витек, - по хуй, как стою на ногах -  зато у меня стоит! так что …
И погрозил кулаком куда-то вдаль. В ответ Лёля лишь стрельнула глазками и как бы вопросительно и одновременно кокетливо свернула губки бантиком.

Дальше были следующие семьи работяг, где все повторялось по уже известному сценарию: поздравления пиздюшни, раздача подарков, похотливые взгляды пьяных отцов семейств, недовольные и язвящие жены,  сто грамм, оливье.
Витек стал опекать Лёлю. В его душе, потихоньку,  разгоралось какое-то не понятное чувство. То ли радость, то ли печаль, то ли ревность, то ли какая-то обида, одновременно со злостью и добротой. Хотелось забить на все, прижать к себе Лёлю и больше не отпускать. Вообщем, в душе творилась какая-то непонятная хуйня. И никак он не мог понять – что это и откуда вот так внезапно появилось? Не было у него раньше таких эмоций, никогда в жизни не было. А тут… Не нравилось ему, что мужичье, так откровенно на Лёлю зенки лупит, не нравилось жутко, и все тут. Какие-то струны, там, далеко, у него внутри задела Лёля, задела сильно.  Понимал он, что в своих мыслях, мужики пялят его Лёлю, во все дыры.
«Суки такие, охуевшие. Пиздюлей бы вам всем ввалить, за такие мысли - разом бы навертел! Стоп. А с чего это я решил, что «его Лелю». С хуя, я взял, что она "моя"? Мы знакомы то три часа. Блядь, но ведь как запала то в душу мне, стерва. Ведь мало того, что хочу ее трахнуть, ведь еще чего-то хочу, чувствую, что хочу.  Вобщем - пиздец.  Непонятно чего я еще хочу, кроме как трахнуть?».
Терзался простоватый парень Витек Полбустук, непонятным чувством терзался.

При предложении, пройти задвинутся на кухню, Дед Мороз, как бы окружал собой Лёлю от пьяных рабочих рож, по быстрому накатывал и нежно, ну, на сколько, конечно позволяло понятие о нежности Полбустука, выпихивал Лёлю в коридор и дальше в подъезд. Побыстрее, лишь бы не видеть эти пьяные похотливые, недовольные рыла.  Бесить вся эта свистопляска стала Витька. Ему хотелось побыстрее уединится где-нибудь с Лёлей, прижать ее к себе, так, по-мужски прижать, умело и уверенно. И даже желание  жестко и цинично трахнуть в разных позах, сменилось на желание, трахнуть как-то по-особому. Витек никак не мог подобрать нужные слова - нежно и заботливо, что ли.

Все когда-нибудь кончается. Рабочий день Деда Мороза и Снегурочки подошел к концу. Выйдя, пошатывающейся походкой, из последний квартиры, пьяный Витек посмотрел на часы- до Нового Года оставалось полчаса. «Может еще успеем до дома доехать?» мелькнула шальная мысль.
Дед Мороз посмотрел на свою Снегурочку. Лёля была пьяненькая, очень соблазнительная и такая хорошенькая.
«Да какого хуя!?», - подумал Витек: « День закончен, год тоже, а рядом красивая, пьяная баба, чо я сопли жую?!»
Витек прижал к себе Лёлю и стал ее нежно ласкать, Лёля возбуждалась на глазах.

Когда начали бить куранты, Витек стоял со спущенными штанами на лестничной площадке, а рядом на коленях, полураздетая и растрепанная Лёля  брала в рот.
Сосала Леля просто отлично. Умела она это дело и любила.

Закатывая глаза от удовольствия и погружая свой набухший член дальше и глубже в умелое, глубокое горло Лёли, Полбустук начал осознавать, с каждым ударом часов и, с приближающимся оргазмом, что чувство, которое он начал испытывать к Лёле гораздо тоньше и глубже всех его, до этого испытанных, переживаний, может даже глубже умелого Лёлиного горла.
«Отличная ведь телка, красивая, насчет поебаться - умница. Вон, как сосет мастерски! Жениться надо на ней, жениться и все.  Вот, бля буду - женюсь!  Любовь, ебанна! Слово даю, после Нового Года,  делаю предложение и женюсь!»

С двенадцатым ударом кремлевских курантов, Витек закричал от дикого, никогда до сели не испытываемого душевного и физического удовольствия, извергая лавину спермы в послушный рот Лёли.


… в наступившем Новом году, Витек Полбустук сдержал, данное себе, слово.