Кирилл прибыл поздно вечером тридцать первого декабря. Он проклял свою службу, которая доводила его до сумасшествия, чтоб ни дна ей, ни покрышки. Деревня тонула в глубоком рыхлом снегу. Оказалось, что усадьба находится на высоком холму сразу за околицей. Но ее не было видно. Туман и тьма закрывали ее, и она не давала о себе знать ни малейшим проблеском света. Долго стоял Кирилл на деревянном мосту, который вел с проезжей дороги в деревню, и смотрел в кажущуюся немую пустоту.
  Потом он отправился искать ночлег. На постоялом дворе еще не спали, и хотя комнат хозяин не сдавал, он так растерялся и смутился приходом позднего гостя, что разрешил Кириллу взять соломенный тюфяк и лечь в общей комнате. Тот охотно согласился. Несколько крестьян еще допивали пиво, но Кирилл ни с кем не захотел разговаривать, сам стащил тюфяк с чердака и улегся у печки. Было очень тепло, крестьяне не шумели, и, окинув их еще раз усталым взглядом, Кирилл заснул.
  Ему снился дом, наряженная елка, красавица жена, сын Коля и дочка Маша. Они сидели за праздничным столом, водили хороводы, встречали деда Мороза и снегурочку…
  Но вскоре его грубо разбудили. Молодой человек с лицом вампира — узкие глаза, густые брови, яркие красные толстые губы — стоял над ним рядом с хозяином. Крестьяне еще не разошлись, некоторые из них повернули стулья так, чтобы лучше видеть и слышать. Молодой человек очень вежливо попросил прощения за то, что разбудил Кирилла, представился — управляющий имения госпожи Дауриной господин Драконов — и затем сказал:
  - Эта деревня принадлежит нашей госпоже, и тот, кто здесь живет или ночует, фактически живет и ночует в ее пределах. А без ее разрешения  это никому не дозволяется. У вас такого разрешения нет, по крайней мере вы его не предъявили.
Кирилл привстал, пригладил вихрастые волосы, взглянул на этих людей снизу вверх и сказал:
  - В какую это деревню я попал? Мне нужна усадьба княгини Дауриной.
  -  Разумеется, — медленно проговорил молодой человек, а некоторые окружающие поглядели на Кирилла и неодобрительно покачали головами — Здесь находится усадьба княгини Дауриной.
  - Значит, надо получить разрешение на ночевку? — переспросил Кирилл, словно желая убедиться, что ему эти слова не приснились.
  - Разрешение надо получить обязательно, — ответил ему молодой человек и с явной насмешкой над Кириллом, разведя руками, спросил хозяина и посетителей: — Разве можно без разрешения?
  -  Что же, придется мне достать разрешение — сказал Кирилл, зевнув и откинув одеяло, словно собирался встать.
  - У кого же? — спросил молодой человек.
  -У госпожи Дауриной — сказал Кирилл — что же еще остается делать?
  -  Сейчас, в полночь, брать разрешение у княгини? — воскликнул молодой человек, отступая на шаг.
  - А разве нельзя? — равнодушно спросил Кирилл — Зачем же тогда вы меня разбудили?
Но тут молодой человек совсем вышел из себя.     
  - Привыкли бродяжничать? — крикнул он. — Я требую уважения к служащим госпожи Дауриной. А разбудил я вас, чтобы вам сообщить, что вы должны немедленно покинуть ее владения.
  - Но довольно ломать комедию — нарочито тихим голосом сказал Кирилл, ложась и натягивая на себя одеяло — Вы слишком много себе позволяете, молодой человек, и завтра мы еще поговорим о вашем поведении. И хозяин, и все эти господа могут все подтвердить, если вообще понадобится подтверждение. А я только могу вам доложить, что я тот нотариус, которого княгиня вызвала к себе. Мои помощники со всеми бумагами подъедут завтра. А мне захотелось пройтись по снегу, но, к сожалению, я несколько раз сбивался с дороги и потому попал сюда так поздно. Я знал и сам, без ваших наставлений, что сейчас не время являться в усадьбу. Оттого я и удовольствовался этим ночлегом, который вы, мягко выражаясь, нарушили так невежливо. На этом мои объяснения кончены. Спокойной ночи, господа! - И Кирилл повернулся к печке.
  - Нотариус?! — услышал он чей-то робкий вопрос за спиной, потом настала тишина. Но молодой человек тут же овладел собой и сказал хозяину голосом достаточно сдержанным, чтобы подчеркнуть уважение к засыпающему Кириллу, но все же достаточно громким, чтобы тот услыхал:
  - Я справлюсь по телефону.
Значит, на этом постоялом дворе есть даже телефон? Превосходно устроились. Хотя кое-что и удивляло Кирилла, он, в общем, принял все как должное. Выяснилось, что телефон висел прямо над его головой, но спросонья он его даже не заметил. И если молодой человек станет звонить, то, как он ни старайся, сон Кирилла обязательно будет нарушен, разве что Кирилл не позволит ему звонить. Однако Кирилл решил не мешать ему. Но тогда не было смысла притворяться спящим, и он снова повернулся на спину. Он увидел, что крестьяне робко сбились в кучку и переговариваются; видно, приезд нотариуса — дело немаловажное. Двери кухни распахнулись, в дверном проеме застыла тонкая фигура хозяйки, и хозяин, подойдя к ней на цыпочках, стал что-то объяснять. И тут начался телефонный разговор. Сама кастелянша спала, но помощник ее, вернее, один из его помощников, господин Федорчук, оказался на месте. Молодой человек, назвавший себя Драконовым, рассказал, что он обнаружил некоего Кирилла, человека лет тридцати пяти, весьма хорошо одетого, который преспокойно спал на соломенном тюфяке, положив под голову вместо подушки кожаный желтый портфель, а рядом с собой — зеленый трость-зонт. Конечно, это вызвало подозрение, и так как хозяин явно пренебрег своими обязанностями, то он, Драконов, счел своим долгом вникнуть в его дело как следует, но Кирилл весьма неприязненно отнесся к тому, что его разбудили, допросили и пригрозили выгнать из владений княгини, хотя, может быть, рассердился он по праву, так как утверждает, что он нотариус, которого вызвала сама госпожа Даурина. Разумеется, необходимо, хотя бы для соблюдения формальностей, проверить это заявление, поэтому Драконов просит господина Федорчука справиться в канцелярии, действительно ли там ожидают нотариуса, и немедленно сообщить результат по телефону.
  Стало совсем тихо; Федорчук наводил справки, а тут ждали ответа. Кирилл лежал неподвижно, он даже не повернулся и, не проявляя никакого интереса, уставился в одну точку. Недоброжелательный и вместе с тем осторожный доклад Драконова говорил о некоторой дипломатической подготовке, которую в усадьбе, очевидно, проходят даже самые незначительные фигуры. Да и работали там, как видно, на совесть, раз канцелярия была открыта и ночью. И справки выдавали, как видно, сразу: Федорчук позвонил тут же. Ответ был, как видно, весьма короткий, и Драконов злобно бросил трубку. 
  -  Как я и говорил! — закричал он. — Никакой он не нотариус, просто гнусный враль и бродяга, а может, и похуже.   
В первую минуту Кирилл подумал, что все — и крестьяне, и Драконов, и хозяин с хозяйкой — бросятся на него. Он нырнул под одеяло — хотя бы укрыться от первого наскока. Но тут снова зазвонил телефон, как показалось Кириллу, особенно громко. Он осторожно высунул голову. И хотя казалось маловероятным, что звонок касается Кирилла, но все остановились, а Драконов подошел к аппарату. Он выслушал длинную тираду и тихо недоуменно проговорил:
  - Значит, ошибка? Мне очень неприятно. Как, звонил сам начальник канцелярии? Странно, странно. Что же мне сказать господину нотариусу?
  Кирилл насторожился. Но тут подобострастно подскочил хозяин и предложил в комнату хозяев. Там Кирилл только принял из рук хозяина стакан питья, а от хозяйки — таз для умывания и мыло с полотенцем; ему даже не пришлось просить очистить зал, так как все уже теснились у выхода, отворачиваясь от Кирилла, чтобы он утром никого не узнал. Лампу погасили, и наконец его оставили в покое. Он уснул глубоким сном и, хотя его раза два будили шмыгавшие мимо крысы, проспал до самого утра.
  После завтрака — и еду, и пребывание Кирилла в гостинице должна была, по словам хозяина, оплатить канцелярия усадьбы — Кирилл собрался идти к княгине. Но так как хозяин, с которым он, памятуя его вчерашнее поведение, говорил только по необходимости, все время молча, с умоляющим видом, вертелся около него, Кирилл сжалился над ним и разрешил ему присесть рядом.
  - С госпожой Дауриной я еще незнаком, — сказал он, — говорят, она за хорошую работу хорошо и платит, верно? Когда уедешь, как я, далеко от семьи, хочется привезти домой побольше.
  - Об этом пусть господин не беспокоится, на плохую оплату здесь еще никто не жаловался.
  - Да я и не робкого десятка, — сказал Кирилл — могу настоять на своем и перед княгиней, но, конечно, куда лучше поладить миром с этой госпожей.
Хозяин примостился напротив Кирилла на самом краешке подоконника — усесться поудобнее он не решался — и не сводил с Кирилла больших синих испуганных глаз. И хотя перед этим он сам все время ходил около Кирилла, но теперь, как видно, ему не терпелось сбежать. Боялся он, что ли, расспросов про княгиню? Или боялся, что "господин", которого он видел в Кириле, — человек ненадежный? Кирилл решил его отвлечь. Взглянув на часы, он сказал:
  - Скоро подъедут и мои помощники, сможешь ли ты пристроить их тут?
  - Конечно, сударь, но разве они не будут жить вместе с вами в усадьбе? Неужели он так легко и охотно отказывается от постояльцев, и от Кирилла в особенности, считая, что тот непременно будет жить в усадьбе?       
  - Это не обязательно, — сказал Кирилл — сначала надо узнать, какую мне дадут работу. Если, к примеру, придется работать тут, внизу, то и жить внизу будет удобнее. К тому же я боюсь, что жизнь в усадьбе окажется не по мне. Хочу всегда чувствовать себя свободно.
  - Не знаешь ты усадьбы. Не знаешь ты княгиню — тихо сказал хозяин.
  - Конечно, — сказал Кирилл — заранее судить не стоит. Об усадьбе я покамест знаю только то, что там умеют подобрать для себя хороших нотариусов. Но, возможно, там есть и другие преимущества.
И Кирилл встал, чтобы освободить от своего присутствия хозяина, беспокойно кусавшего губы. Не так-то легко было завоевать доверие этого человека.
  Выходя, Кирилл обратил внимание на темный портрет в темной раме, висевший на стене. Он заметил его и раньше, со своего тюфяка, но издали не разглядел как следует и подумал, что картина была вынута из рамы и осталась только черная доска. Но теперь он увидел, что это был портрет, поясной портрет женщины лет пятидесяти пяти. Ее голова была опущена так низко, что глаз почти не было видно и четко выделялся только высокий выпуклый лоб да крупный крючковатый нос. Волевой раздвоенный подбородок резко выдавался вперед. Левая рука была запущена в густые волосы, но поднять голову кверху никак не могла.
  - Кто такая? — спросил Кирилл. — Госпожа?
  - Нет, — сказал хозяин, — это ее кастелянша. У нее огромная власть.
Она людей топит, как щенят. Не так, как у вас – добавил он с едва заметной усмешкой.
  - Однако ты неплохо все подмечаешь, — сказал Кирилл — Откровенно говоря, никакого могущества у меня действительно нет. Должно быть, оттого я не меньше тебя уважаю всякую власть, только я не так откровенен, как ты, и не всегда желаю в этом сознаваться.
И Кирилл слегка похлопал хозяина по щеке — хотелось и утешить его, и снискать больше доверия к себе. Тот смущенно улыбнулся. Он и вправду был похож на мальчишку — лицо мягкое, почти безбородое. И как это ему досталась такая стройная красивая молодая жена — через оконце в стене было видно, как она, широко расставив локти, хозяйничает на кухне. Но Кирилл не хотел сейчас расспрашивать хозяина, боясь прогнать эту улыбку, вызванную с таким трудом. Он только кивком попросил открыть ему двери и вышел в погожее зимнее утро. И только сейчас понял, что так и не встретил Новый год…