Девушка шла по тропинке по направлению к деревне. Солнце уже садилось и её белое в красный горошек платье окрашивалось в чуть рыжеватый цвет.Такой же цвет преобретали перевязаные косынкой светлые длинные волосы.Девушка помахивала длинным прутиком и что-то напевала.

Вдруг сзади послышалось топанье тяжёлых кирзовых сапог и девушку нагнал парень лет двадцати пяти в красной шёлковой рубахе и старомодном картузе.

- Алёнка, привет, - дыхнул парень перегаром в её молодое лицо.
- Привет, коли не шутишь, - замахала та перед лицом рукой. Ух от тебя несёт.
- Ну так, я за четыре года нагоняю упущеное.
- Так ты же по пъяне и сел. Снова захотел?
- Да ладно, скажи лучше куда идёшь.
- К бабе Мане. Она просила подойти к вечеру. Гостинцы матери приготовила.
-А...

Оба зашагали молча. Вдруг парень резко схватил девушку за локоть.

-Алён, я же четыре года только о тебе и думал.
-Вовка, ты что?
-Спал и видел тебя во сне. Шибко ты мне приглянулась, ещё до зоны.

Парень всё сильнее сжимал нежный локоть девушки.

-Вовка, больно же делаешь. Отпусти!
-Не отпущу. Будешь моей? - часто засопел над ухом Вовка.
-Да отстань! Дурак пъяный!

Они уже дошли до окраины деревни и подошли к амбару, который стоял на откосе. Алёна рванулась из рук пъяного и побежала.

-Ты куда? А ну стой!

Не смотря на то, что он был сильно пъян, он в два скачка нагнал девушку и повалил её. Она заколотила по нему своими нежными кулачками, но тот не обращая на это внимания начал сдирать с неё платье. Она вцепилась ногтями в его плечо оторвала целый лоскут от рубашки, расцарапав ему руку.

-Помогите! - заверещала Алёна.

Вовка наотмашь ударил её по лицу. У Алёны из носа потекла кровь.

-Молчи сука! Прибъю! , - прошипел ей в ухо.

В это время девушка нащупала рукой камень и со всей дури заехала им в висок насильнику. Тот охнул и откатился в бок. Через две секунды оба были на ногах.
Вовка кинулся к стене амбара , схватил на перевес стоявшие там вилы и побежал на Алёну.

-Мамочка, - только успела сказать девушка, когда четыре острия прошили её насквозь и пригвоздили к стене амбара. Полные ужаса смотрели на убийцу, а потом медлено закрылись.

Вдруг как будто тиски сжали правую руку Вовки. Рядом с ним стоял Степан и своей огромной клешнёй вцепился в его кисть.

Степан был местным немым дурачком. Но природа обделившая его разумом, наделила огромной нечеловеческой силой, ростом в два метра , широчеными плечами и кулаками велечиной с человеческую голову. Ко всему он был добряк, помогал мужикам в тяжёлом труде и все знали, что он страшно любил Алёну. Однажды он исчез из деревни на два дня и вернулся с несолькими мешками полными лесных и полевых цветов , и завалил ими всё крыльцо Алёниного дома.

Вовка с секунду смотрел опешившими глазами на гиганта, а потом рывком попытался высвободить руку. Степан замычал и сделал круговое движение рукой , в которой трепыхался убийца. Тот ,как мешок с картошкой ,пролетел несколько метров и растянулся на земле. Боль огнём обожгла правое плечо - предплечье отвратительно хрустнуло. Боковым зрением он увидел громадную фигуру, быстро приближающуюся к нему и с низкого старта рванул в сторону леса. Степан отмеряя огромные шаги , мыча погнался в след за ним, но сразу потерял его в кромешной тьме.

Степан развернулся и зашагал к амбару. Один рывком достав из тела Алёны вилы , он отбросил их в сторону. Лёгкое девичье тело упало ему на руки и к небу вырвался нечеловеческий рёв боли утраты, безисходности и жажды мести.

* * *
Бил церковный колокол. Народ бежал по направлению к амбару. Когда толпа подбежала к амбару лучи фонариков выхватили огромную фигуру Степана, склонившуюся над безжизненым телом девушки. Какая-то женщина заголосила. Степан поднял голову и с мычанием , размахивая окровавлеными руками, побежал на мужиков. Толпа ощетинилась кольями и вилами. Вдруг всех осветили фары милицейского "козлика". Степан по-медвежьи взревел и ломанулся в сторону леса. Преследовать его никто не отважился.

* * *

Ельные лапы несчадно хлестали по лицу. Вовка всё глубже уходил в лес. Плечо адски болело. Было полнолуние, но серебряный свет луны с трудом пробивался сквозь густые кроны полесских деревьев.
Он остановился только через несколько часов. Хмель как рукой сняло. Он потрогал распухшее плечо . Вовка снял с себя пояс , нашёл более-менее ровный сук и попытался одной рукой наложить шину. Ничего не получалось и он обессиленый сел на землю и заплакал. Назад на зону очень не хотелось.
Oн проснулся от холода. Не смотря на то, что стоял июль, под утро в лесу сильно похолодало. Его трясло, но не от холода, а от воспалившегося перелома. Надо было идти дальше. Он плёлся, через каждые десять метров приваливаясь к стволу и отдыхая, не зная куда идёт.

Он заметил, что доселе дремучий и труднопроходимый лес начал редеть. Вернее он оставался таким же густым по бокам от него, но как бы расступился перед ним, образовав тропу.

Вдруг он услышал голос. Страный скрипучий старческий голос. Вовка встал на четвереньки и быстро пополз вперёд, и чуть не вылетел на открытую поляну, вовремя успев остановится. Он лёг за поваленой сосной и осторожно выглянул наружу.

Посреди небольшой поляны стоял огромный пень. Неизвестно как он образовался, ведь лесорубы так далеко не заходили. На пне восседал старик. А может и не старик то был. Зелёный какой-то, с бородой по пояс, с сухими руками-сучьями. На против него стоял Степан и слушал старика .

-Ну что, дурачёк? Весь лес мне всполошил,а обидчика и не споймал. Сам порешить его решил? Э нет, братец. Во моих владениях лишь я суд творю. Вот солнышко взойдёт , так и судилище устроим. Уж поди все собрались.

И он резко повернулся в сторону, где притаился Вовка.

- А ну выходи, убивец! - голос старика грозно разнёсся над поляной.

Вовка почуствовал как к горлу ком и он резко вскочил на ноги, развернулся и уже приготовился удирать, но остановился как вкопаный. Из ельника позади его на него глядело несколько пар жёлтых волчьих глаз.

- Выходи я сказал, срамное брюхо! А не то зверьё спущу.

Тот на ватных ногах поплёлся на полену. При виде убийцы, Степан замычал и было бросился к нему.

-А ну погодь! - остановил его старик и обратился к Вовке. Злое дело сотворил ты. Жизни лишил человека. Не обороняя свой дом, не в ратном бою. По хмельной дури да голове пустой. Так пущай...

-Я не хотел. Честно не хотел. Христом-богом клянусь!

- Молчай, когда я глагол держу! Ты мне своего Христа под нос не суй, Перун ему промеж очей . Да и сам я знаю в него не веруешь. Да самое главное в себя , Владимир, ты не веруешь. Так пущай тебя осудит тот, кого загубил ты.

И он указал своей костлявой рукой на противоположеный конец поляны. Там, в лучах восходящего солнца, пробивающихся сквозь верхушки деревьев, стояла Алёна. Она была в том же , белом в красный горошек, платье , по которому расплылось пятно крови. Лицо её было спокойное, даже грустное и и абсолютно белое.

-Что же ты Вова наделал? За что? Я же жить хотела, - как из под земли раздался её голос.

Вовка почуствовал, как у него на голове зашевелились волосы. Он закричал, даже завыл по-звериному и опрометь ринулся в лес. Сухой голый сук сосны, стоявшей на самом краю поляны, вошёл ему прямо в глаз. Он так и остался стоять, упершись головой в орудие своей казни, на долгие годы ( даже волки его не трогали) , пока его скелет в лохмотьях не обвалился, оставив череп висеть как страшное напоминание и том июльском утре.