Девочка чудо хороша – вздёрнутый носик, косички-бантики. Розовые коленки, оформившаяся грудь. Губки чуть дрожали, слёзы капали на порванное платье. Интересно, что там в головёнке у неё, какие мысли? Принудительная дефлорация дело такое, расслабится ли, получит ли удовольствие? Он, а сегодня вечером это был именно ОН, всегда заботился о своих жертвах. Им не должно быть больно до самого последнего момента. Самого последнего, сладостного момента.

Сегодня улов был скромным: помянутая девочка, мальчик того же возраста и перезрелая бабёнка. Обычный десерт две собаки и кошка. Люди сидели вдоль стены, животина в клетках. Собаки что-то не поделили, дворняга пыталась огрызаться на приличного вида овчарку, та злобно рыкала. Кошка находилась в странной прострации, даже не пыталась лизать яйца. Видать это действительно была кошка, коты питают поистине страсть к собственным гениталиям, отлизывая их при каждом удобном случае.

Он снял куртку, закатал рукава, отчего пленники сбились в кучу. Взяв за горло бабёнку с толстой задницей и большими грудями, он вытащил нож. Баба только не обоссалась и стала подвывать. Покачав отрицательно головой, он стал срезать её одежду. Бельишко оказалось замысловатым и дорогим, чего не сказать по бесформенным юбке и жакету. Ох уж эти библиотекари с работниками рано – мышки-мышками, а извращенки ещё какие. Пристегнув наручники к специальному кольцу в столе, он поставил бабёнку в свою любимую позу. Оставив чёрное бельишко, неплохо смотревшееся на бледной коже, надел ей туфли на высоком каблуке, свалившиеся, когда вталкивал её в подвал. Оттянул стринги и поглядел ей в промежность – выбрито гладко, озорница библиотекарша. Оглядев композицию, он остался доволен видом стройных ног, огромной жопы и слегка тронутой прыщами спины, со спадающими на неё черными волосами.

Теперь мальцы. Чтобы удовольствие было полным, требовалось зрелище. А какое зрелище может возбудить больше, чем потеря невинности? Но только не рвущиеся целки – это блюдо только для него. Первый минет, тоже ничего себе зрелище. Мальчонка поначалу не понимает, потом отнекивается, но пинок-другой, нехотя раздевает девчушку. Сам раздевается, трясутся, закрываются. Так не пойдёт, но девочка, как все бабы быстро ориентируется и непроизвольно вставший стручок мальчишки начинает её притягивать. Обычное дело, хотя он знает, что это её брат. Что ж, пикантнее будет, вон как рассосалась. Худенькая спина с выступающими лопатками ритмично двигается, руки хватают беспорядочно мальчонку за всякое, причмокивает и глаза закрывает, но потом снова смотрит в глаза мальчишке. Тот в полном ахуе, обеими руками двигает её голову по своему члену, забыв про всё.

Он, глядя как подпрыгивают груди девчушки, медленно вошёл в бабу, распятую на столе. Она даже не вскрикнула, когда вошёл в её маленькую дырочку. Видать практика имелась, даже постанывать начала. Он с наслаждением двигался в ней, глядя как ребятишки вошли в раж, как мальчонка пихает ей как может, а она давясь слюнями, заглатывает всё глубже. Подкручивая себе соски, он хватал бабу за грудь, но лифчик мешал. Быстро разрезав все дурацкие лямки, чтоб не возиться с замком, он стал мять рыхлые и обильные груди, с огромными сосками. Баба там похоже кончила. Однако он только разогрелся, всё глубже засаживая ей в жопу. Детишки там похоже кончили, девочка сидела, пуская слюни и сперму на отличную грудь, а мальчишка присел с удивлением глядя на свой торчащий конец. С каждым движением наслаждение всё прибывало, глядя на ошеломлённую девчушку, он кончил протяжно и долго. Не снижая темпа, он представил как будет трахать эту молоденькую целку во все дырки и радостно засмеялся. Детишки глядели, не без интереса, как он раскинув руки, с улыбкой драл уже поскуливающую бабу. Второй оргазм был проще, немного болели яйца, но это того стоило.

Следующий час, он провёл с девчушкой. Баба оставалась пристёгнутой к столу, он только заткнул ей рот, чтобы не просила освободить. На её счёт у него были ещё планы. Мальчишку закрыл в кладовке, благо больше он не требовался. Зачем ему мальчики были нужны, непонятно, сосать девчушки могут и здоровым мужикам. Не тянуло причём на мальчиков, их голые задницы совсем не впечатляли, хотя попадались очень хорошенькие. Но, он всегда припасал одного мальчонку.

Девонька быстро освоилась. Её ручонки ласкали его конец, который снова встал. Она взвешивала в своих руках яйца, мяла их, обхватывала член ладонью, удивляясь видимо размерам. Ну, что ж, сказать, что вытворял такое из-за маленького члена или импотенции нельзя. Нормально, в его-то годы, даже отлично. Только вот с такими подростками, оргазм приходил ярче, резче, стоял как в школе. Эта ему напоминала гимнастку Катю из его 7б, её ругали за чрезмерно развитую грудь и выгнали из сборной. Вся школа дрочила на неё, включая учителей. А вот эта, надрачивала его конец, даже получше Кати.

Положив девчушку на топчан, застеленный белоснежной простынёй, но вошёл в неё осторожно и любя. Двигался медленно, глядя на её личико с закрытыми глазами и закушенной губой. Косички смешно болтались, груди даже когда она лежала на спине не потерялись, двигались в такт. Просто смотреть было удовольствием, а двигаться в ней небывалым наслаждением. Большой палец уже подготавливал следующую ступень блаженства – массировал анус. Девонька подстанывала и двигала бёдрами, схватив кулачком простыню. Когда она выдохнула, он вытащил палец, смазанный лубрикантом из её попки и задрав ей ногу, вошёл уже членом. Она слегка вскрикнула, глазки округлились, появились слёзы. Удовольствие было полнейшим и совершенным – он кончил будто из миномёта – мощно и внезапно. Он даже сделал то, что редко себе позволял – поцеловал её трепещущую грудь. Для него это был знак наивысшего признания.

Оставив девчушку в оцепенении, он вернулся к бабёнке на столе. Следовало подкрепиться, когда он много трахался, одолевала изжога. Вырезав из задницы извивающейся бабы куски мяса, он разделил их полосками и насадил на шампуры. Топка, работавшая в подвале дала огонь, от которого зажёгся купленный в супермаркете уголь. Вскоре мясо посерело, и с него закапал жир. Баба перестала дёргаться, видимо потеряла много крови, которая стекла в специальное корыто, где стоял стол. Присев рядом с девчушкой, смотревшей стеклянными глазами в стену, он сунул ей мясо. Она машинально жевала, пока он одной рукой поглаживал её груди, а второй держал шампур. Подкормив девчонку, он быстро проглотил две порции, чуток остывшие. После жратвы у него снова встал.

Положив безвольную девчушку поперёк простыни, где расплылось маленькое пятнышко её крови, он долго и остервенело трахал её. Кончить всё не удавалось, почти потерявшая сознание малышка его уже не возбуждала. Он вспомнил всегда выручавшую его двоюродную сестру. Представив, что трахает свою молоденькую сестрёнку, теперь уже мать троих детей и совсем не похожую на ту тростинку, с которой они по-детски трахались на даче, он почувствовал подход. Протяжно кончив, он свалился на топчан, тяжело дыша.

Пора - пришёл Истопник. Отличный сообщник – глухонемой, неграмотный и похоже умственно отсталый. Ему нужны были только кошки и собаки. Что этот дегенерат с ними делал непонятно, только распотрошенные их тушки находили обычно повешенными в лесопарке. Видимо, ещё трахал мальчиков и мужиков, но ОН этого не видел. К тому моменту его пламя угасало, подвал становился не уютным гнездом изысканных плотских утех и тонкого гастрономического наслаждения, а тем, чем был. То есть залитым кровищей столом, всхлипывающими подростками, метущимися собаками, предчувствующими судьбу. Показав пальцами, чтобы глухонемой прибрал всё, он получил утвердительный кивок и вышел на свежей воздух. Пройдя три квартала и не встретив людей, он сел в машину и поехал домой.

- Ну что там у тебя? – нахмурился заместитель прокурора перепрыгивая лужи и грязь, - опять кошкодавы?
- Да, Семён Романович, традиционный Новый год нашего городка, - кивнул старший опер, - две собаки с отрезанными лапами и похоже одна изнасилованная, кошак, прибитый гвоздями к дереву, типа распятый.
- А кошак изнасилован? – хмыкнул человек из прокуратуры.
- Вам бы всё шутки шутить, - закурил опер, - думаю это связано с пропажами людей, слишком уж регулярно это происходит – люди пропадают и на следующий день расчленёнка собак. Уже третий Новый год.
- Так в прошлый раз таджиков же укатали? - махнул папкой зам прокурора, - обедать поедем?
- Через пять минут подойду, - пошёл разбираться опер, потому как у прокуратуры зазвонила мобила.
- Да Катя, - сказал Семён, - да, Машеньку из школы заберу, всё понял, молоко и батон. Целую. Пока.

Семён Романович постоял, глядя как эксперты забирают распотрошённых собак. Он себя не проявлял, это начиналось где-то за неделю до Нового года. Придёт время, он снова будет наслаждаться удовольствиями и ловить или покупать кошек-собак Истопнику. Но слишком уж напоказ тот развешивает животину, можно проколоться. Он, конечно, не обращает на такие мелочи внимания, но Семён Романович обязан. Надо подтолкнуть следствие опять к таджикам или цыганам. А Истопника похоже придётся убрать, от людских тел избавляется идеально, но эти кошки! Хотя, ещё пару раз, такое наслаждение затягивает, а там поглядим. Он пока спал где-то в глубине зампрокурора. Семён Романович с удовольствием ощутил лёгкую боль в промежности и поспешил за опером к машине. В кафешке сегодня подавали украинский борщ, может быть очередь, в школу бы не опоздать. И в магазин заехать не забыть. Купить шампанского, Новый год скоро.