Глава шестая.
  - Папа! – закричал, подбежавший Емеля – я замерз и голодный, как тысяча чертей!
Я обнял сына, извинительно посмотрел на деда Степана:
  - Простите. Продолжим позже, а чемодан я спрячу в нашем доме.
Дед лишь одобрительно махнул рукой.
Через десять минут мы летели в Москву, Емеля дремал, а я замечтался…
    Меня  вышвырнуло  из  воспоминаний  самым грубым,  но  действенным  толчком:
осознанием  поразительного  и совершенно  неожиданного  факта – на нас летела фура. 
Как она оказалась на нашей полосе, или я сам на встречку заехал? Разбираться некогда –спасла нас реакция бывалого байкера. Я  насмерть перепуган,  и довольно жиденько усрался и мигом на обочине припарковался. Прямо-таки, обезумел от страха. Сынок проснулся:
  - Пап, а че мы встали? Гаишники тормознули?
  - Спи, спи, я устал надо передохнуть, все нормально, спи сынок…
Мы замерли в тягучем сновиденьи.
Нечто новое упорно маячило как раз  за порогом разума, сдерживаемое необычайно яркими воспоминаниями о последней  встрече с Климовым Андреем, и теперь  рванулось вперед с угрожающим воплем, собираясь занять свое законное место.
    Здоровый зеленый крокодил, подумал он. Нечто  вроде  крокодила,  вот что это  такое.  Не могу сказать, что именно, но чувствую, в жизни никогда так ясно не чувствовал. Во
всяком случае, во взрослой жизни. Нужно свернуть с этого пути, где таятся неизвестные опасности и соблазны одновременно. Я должен убраться
от  него подальше. Убраться от попыток спасенья.  Крокодил лишь клацал челюстями, где торчали огроменные зубища.
    -  Глупо, бояться глупо -  пробормотал  я,  зная,  что  это  не  глупо.  И  услышал
приближающееся  "Би-би-би"  - и тут я проснулся.
Придя в себя,я медленно поехал по первой полосе. Мне вспомнилось, как отходил от армии я первые года – прям вечер сплошных улетов в прошлое, не иначе.
  Отслужив срочную в загадочном и влажном Баку, я трясся в плацкартном вагончике в Москву.
Первые ощущения свободы проникали в сознание через возможность купить водки и выжрать ее со случайными попутчиками; через отсутствие запаха и духа казармы, команд отбой-подъем – словом, тело пропитывалось «гражданкой», этой неуловимой, но столь бесценной, субстанцией.
  Я ехал восстанавливаться на ФИЗТЕХ на первый курс. Время было осеннее, точнее второе ноября 1983 года. Причем, примечательно было то, что оттрубил я ровно два года и два дня, так как призвали меня тридцатого октября 1981 года.
  Как же я умудрился залететь в армию аж с первого семестра? Ох, длинная это история, но жутко любопытная. Но об этом чуточку позже.
  Прибыл я Москву, Савела, МФТИ  - восстановился!
Первый месяц я щеголял по институту в парадной форме милиционера, ибо служба моя заключалась в патрулировании кривых улочек Баку – СМЧМ расшифровывается, как специальные моторизованные части милиции. Нет, мы и отрабатывали приемы освобождения заложников из захваченных террористами самолетов.
  А вторник у нас был день боевой – сначала марш-бросок на 25-30 км с полной выкладкой (не каждый раз, иногда на машинах доезжали до места). А на стрельбище бегали «слониками» в ОЗК, стреляли, рыли окопы в полный рост, обедали, кидали гранаты, в тире пуляли из ПМ…
  Понедельник был паркохозяйственный день – самый клевый, потому что ходили в баню пешком за три километра.
  В остальные дни с утра политико-боевые занятия, обед и выезд на несение патрульно-постовой службы до одиннадцати вечера. Сколько приятных мелочей случались за эти шесть–семь часов гуляния по маршруту (от которого отклонялись на раз!) – киношка, кафешки, поедание тортов: а для этого зарабатывание бабок на «ссыкунах», пьяницах, хулиганах…
  А через примерно полгодика случился этот первый сон…
  Приятный осенний солнечный денек, типичный для бабьего лета. Закончилась последняя пара – это были занятия по английскому. Мы дружной группой перебежали Первомайскую и вот она наша родная общага номер три, где учатся «факиры». По привычке заглядываю в ящичек для писем – перебирая толстую пачку конвертов, натыкаюсь на пожухлый листок бумаги – повестка в военкомат на мое имя. Я беру его и показываю Антону, старосте нашей 336 группы:
  - Смотри, меня опять в армию призывают!
И мы заливисто хохочем, понимая, что такое невозможно физически – а мы в физике собаку съели - мы и есть самые настоящие физики.
  В комнате эта новость горячо обсуждается с Вовой, Андреем и Надиром. Острожный Вова советует:
  - Ты съезди на всякий случай. Мало ли что, может имущество в части пропало, или несчастный случай вскрылся. Тем более на Водники двадцать минут езды.
  Сегодня среда, время два дня – успею!
И я лечу в военкомат.
По дороге прокручиваю все самострелы в части, самоволки, драки и прочие мелкие прелести службы.
Вспомнилось, как командир части полковник Мамедов влепил мне пять суток губы – а за что? Не помню…
Как я сладко провел целый месяц в больничке, пытаясь пробить операцию по вытаскиванию титановых шурупов и пластин с моего убитого правого колена.
Но вышло все по-другому и я попал вместо госпиталя в другое лечебное заведение…
Дежурный сразу проводит меня в кабинет военкома.
Грузный подполковник, строго глядя мне в глаза, сообщает приказ:
  - Ползунков, Семен Семенович, вы призываетесь на срочную службу. Ваша отсрочка недействительна.
Я кричу благим матом:
  - Что за хуйня?! Я уже отслужил! Вот мой военный билет. Возьмите и посмотрите отметки о прохождении службы.
Военком бережно берет военную книжечку, раскрывает ее и … разрывает пополам. Бросает половинки в мусорку и строго кричит на меня:
  - Родина зовет тебя, солдат! Кругом, в машину бегом марш! – а серые его глаза такие добрые-добрые.
  Как завороженный, я машинально выполняю команды.
  Машина, Железнодорожный призывной пункт, майор, формирующий группу в Баку, поезд, поселок Баладжары и моя родная часть – батальон СМЧМ…
И медленно, как в замедленной съемке, открываются серые ворота с красными звездами на каждой створке.
А я думаю о том, что поможет ли мне полное знание о тяготах службы, в новом де жа вю…