Кирилл. Социально опасный психбольной, которого я, медбрат психушки, сопровождаю на прием к проктологу. Рядом с кабинетом специалиста по проблемам ануса вход в лабораторию. Утро туманное красит нежным светом Стену Плача. К проктологу алчут попасть на прием главным образом русские старики и старушки. У дверей лаборатории сбились в кучу бедуины и бедуинки. Нечего удивительного — больничная касса Клалит, самая убогая из израильских больничных касс, нормальные люди здесь не лечатся.

Проктолог, судя по всему, глупа. Она не хочет принимать нас без очереди. Кирилл. В молодости он был настолько буен, что, говорят, с вилами на Рублевку ходил. Прошли годы, и сейчас же его социальная опасность проявляется в том, что он не может сдержать в себе тягу к отправлению естественных надобностей в публичных местах. По приезду в Израиль Кирилл поменял свое имя на Иешуа, но и это не помогло. К нам его привезли непосредственно из здания Верховного Суда, где он насрал у главного входа. И все бы нечего, но недавно старого засранца разбил геморрой  (на иврите טחורים ) и сейчас его просто жалко.

Геморрой. Геморрой — это тот же инфаркт. И там, и там ненормальная стенка сосудов вызывает образование тромбов, которые этот сосуд и закупоривают. Просто при инфаркте это происходит в сосудах сердца, а при геморрое в другом, но тоже очень уважаемом органе. И еще. Такая закупорка сопровождается острой болью.
И Кирилл, по всей видимости, эту боль долго терпеть не собирается. Пользуясь неосторожностью дуры-проктолога, которая для беседы с нами вышла из кабинета, он резво снимает брюки и принимает характерную позу человека, с нетерпением ожидающего операции по поводу геморроя. Такую вот поразительную вещь учудил  еврейский батыр. Певец гламура, бля!
Видя такое дело, русские старушки тихо зашипели и начали произносить достаточно спорные фразы. Одна из них даже вспомнила, что ученый Менделеев, внук выкрестившегося еврея по имени Мендель, был членом «Союза русского народа», то есть черносотенцем. Но чтоб такое!?

А бедуинки… Девчата смеялись так, что на их крики сбегались родные. Вообще-то, бедуинки гульчитайки, все как одна, и им претят неологизмы. Они закутаны в черное по самые брови и смотрят на геморроидальные узлы Кирилла со сдержанным любопытством. А одна из них, жирная страшная девочка, откровенно разглядывая его мужское хозяйство, одобрительно причмокивает.

Полиция появляется удивительно быстро, и Кирилл уже объясняет свой невольный стриптиз излишним волнением. Мол, такая боль в жопе прошла, что сознание потоком хлынуло. А то, что жопу при людях оголил, так это врождённая душевная сатира проявилась, которая у Кирилла якобы срабатывает в любой повседневный момент в ответ на свинцовые тяжести жизни. Язык Кирилла и в дальнейшем был прост и изящен, но полицейские ним не соглашались, просили Кирилла взять себя в руки, требовали надеть брюки и звали его куда-то с собой.
Я же приближение полицейских учуял, унюхал, уловил шестым чувством заранее, и сейчас делаю вид, что к Кириллу отношения не имею. И даже негромко затянул песню:

Непло-хо б было также ба-абу
На печке рус-ской приласка-а-ать!
Как бы задумавшись.