29 августа. 17:03.

Игорь мыл руки. Струя розовой от крови воды убегала в слив. Он выключил воду,  вытер руки полотенцем, а потом им же протер краны от отпечатков. Вышел с кухни, осторожно, чтобы не испачкать ботинки переступил через валяющийся в коридоре труп, зашел в зал. Методично обыскал шкаф, забрал деньги, золотые часы, подхватил с рояля стопку нот и вышел из квартиры.

29 августа. 16:45.

Игорь почти бесшумно вскрыл замок на входной двери и проник в квартиру. Несколько мгновений он просто стоял, пытаясь сориентироваться. Из спальни доносились женские стоны, там занимались сексом. Игорь кивнул сам себе, достал нож (он любил нож и очень редко прибегал к пистолету) и пошел на звуки.
Мужчина и женщина. Он сверху, спиной к нему, миссионерская поза. Глаза женщины прикрыты, она приближается к оргазму или удачно его изображает. Ему – лет тридцать, ей – за сорок. Надо сделать шесть шагов, шесть тихих шагов. Пальцы сжали нож, костяшки побелели. Первый шаг, второй, третий. Женщина открыла глаза, в них – страсть, сменяемая изумлением, испугом. Тишина не имеет смысла, четвертый шаг – быстрый. Крик. Пятый шаг. Мужчина смешно дернулся, вышел из нее (шестой), попытался отпрянуть и зачем-то прикрыться одеялом и все понял. Игорь прыгнул на него, одновременно ударив женщину в скулу, надеялся вырубить. Голова женщины дернулась, но сознания она не потеряла. Игорь подмял мужчину под себя. Тот, музыкант, пианист, мать его, но все же сопротивлялся. Игорь мог сразу ударить его в живот ножом и выпустить кишки, но после был бы весь в крови, поэтому теперь хотел перевернуть его на живот и перерезать горло. Женщина, путаясь в одеяле и не переставая вопить, вскочила с кровати. Игорь попытался схватить ее за руку, но она выскользнула. Мужчина хрипел, Игорь ударил его лбом в переносицу, наконец-то перевернул, правда, на бок и вонзил нож ему в горло.
Женщина, схватив в охапку юбку и рубашку, бросилась к коридору в коридор. Игорь вскочил на ноги, он был быстрее и настиг ее в коридоре. Ударом кулака он впечатал ее в стену, еще одним – свалил с ног, схватил за волосы и тоже перерезал горло.

29 августа. 15:18.

Это было тихое кафе, где никогда не собиралось больше пяти человек. Посетители имели возможность рассесться по разным углам и мирно обсуждать свои дела, точно зная, что их никто не услышит. Незаметные официанты здесь возникали у столика по первому твоему зову.
За столиком в самом дальнем от входа углу сидели двое. Одним из них был тот самый Игорь, второй – известный композитор Олег Витальевич Левитин. Олег Витальевич писал оперы и балеты, Игорь убивал людей. Игоря Олегу Витальевичу посоветовал один из криминальных авторитетов, для которого композитор когда-то написал песню ко дню рождения кореша. Олег Витальевич чувствовал себя не в своей тарелке и много курил, в пепельнице перед ним уже лежало семь бычков, и это за полтора часа. Игорь мелкими глотками пил капучино и ел торт. Олег Витальевич нервно раздавил очередной окурок в пепельнице, в очередной раз потянулся к пачке с сигаретами, но остановился.
-Не волнуйтесь вы так, - мягко сказал Игорь. – Все будет хорошо.
-Я не волнуюсь, - Олег Витальевич дернулся.
-Все будет сделано чисто, без грязи. Никаких следов и ничего не укажет на вас.
-Хорошо, - Олег Витальевич сглотнул, потянулся к кофе, но выбрал в итоге сигареты.
Олег Витальевич был композитором, хорошим композитором, продаваемым, он был творческий человек и никогда бы не подумал, что вот так будет сидеть в кафе вместе с киллером и заказывать убийство. Сейчас ему было пятьдесят три, он был женат, его дочь пошла по стопам отца и тоже занималась музыкой. Но был какой-то провал, чего-то не хватало.
-Он будет один? – вопрос вырвал Олега Витальевича из мира раздумий. Он посмотрел на собеседника и кивнул.
-Должен быть один, а там кто знает. Он же молодой, может и друзей или какую-нибудь блядь привести. Но вообще тихий, проблем быть не должно.
Игорь кивнул. Смешной. Не должно быть проблем – с убийством. Как будто это также просто как сделать омлет. С убийством всегда есть проблемы, никто не хочет расстаться с жизнью просто так.
-Может, сделаем это завтра, надо бы понаблюдать, осмотреться. Нельзя так просто врываться и валить его. Завтра, - и он отхлебнул кофе.
-Нет, молодой человек, - Олег Витальевич дернулся, как от удара, и перешел на крик. – Завтра никак нельзя. Он должен уме… - тут он спохватился и перешел на резкий шепот. – Этот человек должен умереть сегодня. И как можно быстрее. Ждать нельзя. Я заплачу больше.
Игорь думал и жевал торт. Сейчас у него не было денег, последний заказ был слишком давно. Наконец, он кивнул.
-Ладно, как бишь его зовут?
-Михаил Лерман.
-Тоже композитор? – удивился Игорь.
-Да, хотя композитором я бы его не назвал, - губы Олега Витальевича презрительно скривились.
-Хорошо, давайте адрес.
Олег Витальевич написал на салфетке адрес и подвинул салфетку к Игорю. Тот прочитал адрес, кивнул сам себе, поджег бумагу и бросил в пепельницу. Через десять секунд салфетки не стало. Одним глотком Игорь допил остававшийся кофе и встал.
-Если он будет не один, то за каждого по столько же. Если почувствую опасность, то уйду. Как все будет сделано, я позвоню, - сказал он и накинул куртку.
-Стойте… - Олег Витальевич поднялся и перешел на шепот. – И сделайте так, чтобы никто ничего не заподозрил. Ну, может, как ограбление…
-Не учите меня, Олег Витальевич, - ответил Игорь и вышел.
Олег Витальевич сладко потянулся. Конечно, он будет не один. С ним будет эта шлюха, которую Олег Витальевич называл своей женой. Уже очень давно Олег Витальевич ненавидел свою супругу, хотя и улыбался ей за завтраком. Он прекрасно знал, что она спит с Мишей Лерманом, но на развод не подавал. Зачем?
Олег Витальевич пил кофе и улыбался своим мыслям.

27 августа. 13:30

Тонкие длинные пальцы легли на клавиши рояля, босая нога опустилась на педаль, и Михаил Лерман извлек из рояля первые ноты. Олег Витальевич сидел в кресле недалеко от рояля и смотрел на Мишу. Миша, ученик, ученичок. Когда-то ты приехал из своего хуева-кукуева и попал к маститому Олегу Левитину, который в свои сорок четыре был одним из самых известных и уважаемых московских композиторов. Это же под его чутким руководством ты делал первые шаги в мире большой музыки. Олег Витальевич всегда же был добр к тебе и относился как к сыну. А ты? Ты вместо благодарности спишь с его женой. Конечно, это она тебя совратила, обещав, что ты будешь писать музыку к новому балету, который осенью 2009-го пойдет в Большом, но разве это тебя оправдывает? Олег Витальевич смотрел на своего худого, взлохмаченного ученика и думал, трахались ли они на рояле? Когда-то по молодости Олег Витальевич проделывал это с женой, а Миша? Нет, этот вряд ли. Для него инструмент был священным.
Когда Михаил Лерман начинал играть, мир вокруг для него просто исчезал. Прикрытые глаза, поджатые губы, он пропускал музыку через себя, и в этом было что-то от секса. Олег Витальевич невольно любовался его профилем, в нем было что-то от Шопена, но мысли о том, что сейчас он, Олег Витальевич Левитин, сидит в кресле и спокойно слушает музыку любовника своей жены, не давала ему покоя.
Миша позвонил сегодня утром и просил Олега Витальевича приехать. Когда Олег Витальевич добрался до Мишиной квартиры на Покровке, тот был немного пьян, взъерошен и сильно нервничал, курил дамские сигареты и жестикулировал. Ни слова не говоря, он потащил Олега Витальевича в зал, где у него стоял рояль и сел на табурет.
Ночью Миша написал мелодию, которая так запала ему в душу, что он решил позвонить учителю и спросить его мнение. Олег Витальевич же хотел сегодня объясниться с Мишей и может быть, даже скорее всего, дать ему в морду. Хотя ладно, бог с ним, пусть сыграет.
И Миша заиграл.
Олег Витальевич вначале думал о жене, о Мише, но потом все вдруг отошло на второй план, стало совсем неважным, осталась лишь музыка.
Такого Олег Витальевич не слышал никогда. Моцарт, Бетховен, Шопен, Шуберт, даже идол и кумир всех композиторов Бах нервно курили в сторонке. Это невозможно было описать. Нежные арпеджио вдруг переходили в основную тему, вовремя вставленные синкопы, крещендо в середине, диминуэндо в конце, паузы… Каждая нота была на своем месте, идеал, то самое, к чему стремился каждый музыкант, и Михаилу Лерману это удалось. Это было новое слово в музыке.
В голове у Олега Витальевича не осталось мыслей. Вместо них была музыка.
Миша закончил играть и повернулся к учителю. Его глаза горели, он прекрасно осознавал, ЧТО он написал.
-Ну как вам, Олег Витальевич? – спросил он и улыбнулся.
Олег Витальевич вернулся в реальность, трясущимися руками достал из пиджака сигареты. С первого раза прикурить не получилось, наконец сигарета затлела, и Олег Витальевич выпустил струю дыма, пожал плечами.
-Средне, - наконец выдал он свою резолюцию. – Неплохо, но все же средне. Вот это место в середине, когда аккомпанемент уходит в субконтроктаву – очень хорошо, место, где у тебя модуляции, ну явно просто из Скрябина, а остальное – ну, неплохо.
Миша как-то немного поник.
-Мне она очень нравится, - как-то немного по-детски сказал он.
-Все, что ты ни напишешь, будет тебе очень нравиться, Миш, - отечески ответил Олег Витальевич. – Просто есть вещи, которые несмотря на это, лучше спрятать в стол и никому не показывать, играть друзьям, любовницам, - он как-то особо подчеркнул это слово, но Миша не заметил, - но не публике.
-Значит, не нужно издавать, Олег Витальевич? - в голосе Миши звучала надежда, что учитель все-таки согласится, что это гениально.
Резолюция Олега Витальевича была иной:
-Нет. Ты ее кому-нибудь играл?
-Вы первый, Олег Витальевич.
Миша тяжело встал из-за рояля и бросил листы, исписанные нотами, в кипу таких же.
-Спасибо, Олег Витальевич, что приехали. Извините, что потревожил.
Олег Витальевич пожал руку ученику.
-Ничего, Миш, звони, не забывай старика.
И ушел, совершенно забыв, что хотел поговорить про жену.
Около подъезда Олег Витальевич прислонился к дверному косяку, достал из кармана сигареты и закурил. Каждый композитор – да чего уж там, каждый творческий человек – мечтает создать шедевр, то гениальное, о чем будут говорить еще долго. Олег Витальевич был отличным композитором, но он не умел писать шедевры. А шедевр был нужен, в пятьдесят три ты смотришь назад, а позади – пустота. Выход был – взять то, что ему не принадлежало. Это было нечестно, но победителей ведь не судят, а свидетелей не будет.
Олег Витальевич улыбнулся сам себе и достал из кармана телефон.

29 августа. 18:50

Во второй раз они встретились в открытом кафе в Камергерском переулке. Олег Витальевич посмотрел на Игоря. Тот выглядел так же уверенно, как три часа назад, на губах играла улыбка.
-Сделано?
-Сделано, - подтвердил Игорь и закурил. – Их было двое. Он был с женщиной.
-Не такая – лет сорока с длинными белыми волосами?
-Вы ее знаете? – Игорь удивился.
-Моя жена, - ответил Олег Витальевич и выпустил струю дыма.
-Во как, - ответил Игорь. – Все нормально?
-Все нормально, - подтвердил Олег Витальевич. – Трахалась с ним, сука.
-Вот ноты, - Игорь передал пакет.
-Очень хорошо, - сказал Олег Витальевич, и руки его мелко задрожали.

29 августа. 20:00

Олег Витальевич сел за рояль и закурил.
Жена… Теперь и ее нет. Это не страшно, даже хорошо. Несчастный случай, погибла у любовника во время ограбления как раз перед триумфом законного мужа. Теперь у него будет все, что он захочет, в том числе и толпы молоденьких цыпочек. Зачем ему эта старая шлюха?
Осторожно достал из пакета ноты. Пальцы привычно перебирали листы, а глаза бегло читали партитуры. Это не то, снова не то, опять не то, не то, не то, не то. Где же? Олег Витальевич просмотрел все еще раз, теперь внимательнее и убедился, что нужного произведения там нет. Побарабанил пальцами по крышке рояля. Не может быть. Попытался наиграть произведение. Конечно, у него вышло похоже, но в нем не было завершенности музыки Михаила. Трясущимися руками взял телефон и набрал Игоря.
-Добрый вечер, Игорь, это Олег Витальевич. Извините, вы уверены, что взяли все ноты?
-Конечно, все, больше ничего не осталось.
-Все, значит… - и отключился.
Пальцы барабанили по роялю.

27 августа. 14:00

Когда Олег Витальевич вышел, Михаил откупорил бутылку вина и отпил прямо из горла. Учитель старел и терял нюх, он не понял, что Михаил написал шедевр, действительно шедевр, то, что перевернет современное представление о музыке. Совершенную мелодию.
Он достал телефон и набрал номер знакомого музыкального продюсера.
-Саня, это Лерман. Ты сейчас занят? У меня для тебя есть потрясающая новость…

2 сентября.

Радио «Классик» просто гремело. Последняя композиция Михаила Лермана, написанная им за два дня до смерти, переворот в классической музыке и ее восприятии. Лерман посмертно был объявлен гением. О шедевре говорили, говорили, говорили, вся музыкальная общественность была сражена наповал.

3 сентября.

Олег Витальевич Левитин покончил жизнь самоубийством, наглотался таблеток. В его некрологе было написано, что он не выдержал измены и смерти жены.