Петрович, сидя на завалинке, под теплыми лучами осеннего солнышка, закурил уж неизвестно какую по счету в его долгой, идущей к закату жизни самокрутку. «Эх, и сколько ж мне осталось коптить-то этот свет?»  Вновь зачесались и заболели глубокие рваные шрамы на шее в области яремной вены, оставленные кривыми клыками свиньи. Заныли старые переломанные кости. Явный признак – к перемене погоды. Воспоминания метнулись к тому дню, когда Петрович получил этот безошибочный барометр.
    Вообще по молодости Петрович, будучи талантливым инженером, совершенно  не был востребован нашей советской системой, в связи с чем плотно подсел на граненный стакан. В состоянии пьяного бреда его неоднократно посещали гениальные на его взгляд идеи. Так, вновь находясь в привычном состоянии сильнейшего опьянения Петрович – тогда еще просто Витька, вдруг понял,  как сгондобить аппарат для телепортации живой материи. Что немаловажно, для этого понадобились в основном лишь пустые бутылки в качестве накопителей энергии, тормозные автомобильные шланги да старенький пылесос «Циклон».

    В помощь был вызван привычный ко всему фиксатый  сосед Пашка со схожими в плане выпивки взглядами и через очень небольшое время аппарат был готов к испытаниям. Поставленный на пылесос замызганный вонючий стакан при испытаниях действительно исчез! Затем исчезли и сапоги, но вот куда они проебались – неизвестно. После безуспешных поисков Витьке и пришла в голову очередная гениальная идея: запхать на пылесос поросенка. Обычного домашнего порося. Где бы он не оказался после терепортации: своим визгом по любому покажет свое местонахождение.
    Витька побежал на баз, где боролись за выживание брюхатая свинья Машка и тощий, недокормленный хряк Василий.  Васька в этот момент самозабвенно драл Машку и  куда либо идти с пьяным Витькой он категорически отказался, так как был по существу обычной глупой свиньей, весьма далекой от науки.  Но Витька, как истинный инженер и тут нашел выход, сбегав домой за поллитрой ядреной, настоянной на курином помете и глистах самогонкой, оную, завалив Ваську в жидкое свиное гавно  – и залил тому в пасть. После того, как пьяный с непривычки Васька довольно захрюкал и перестал сопротивляться – за уши дотащил его до хаты и кое как запхал на пылесос. Пардон – на машину телепортации.  Отметив это дело отошел от машины и воткнул шнур пылесоса в розетку.  Глупый порося не исчез. Просто произошел банальный взрыв и все затянуло дымом. «Перегрузка»:  подумал Витька. «Хуясе»: подумал Пашка, который в момент запуска держал поросенка за задние ноги и был отброшен в угол комнаты взрывом. Затем вскочил и  помчался на улицу в сортир, ему очень захотелось срать. Что подумал поросенок: до сих пор неизвестно.
    Быстро оклемавшись после взрыва, неблагодарный свин выскочил из кухни и побег на заплетающихся худых ножках по огороду, но был мгновенно изловлен Витькой и водворен на баз, где активно скучала по мужскому вниманию беспутная, бесстыжая  свинья Машка.

    Расстроенный Виктор, облокотившись о загородку база – свернул и закурил очередной чинарик, размышляя над причинами такой неприятной оказии и
вдруг углядел, что пьный Васька, бесстыдно вывалив член, вновь пристраивается к Машке. Однако член у него оказался совершенно человеческий, с яйцами, большой багровой залупой и продольным шрамом.  Уронив бычок за пазуху, охуевая над увиденным Витька успел подумать, что точно такой же шрам на хую у его другана Пашки (того в детстве тяпнула псина, которую он, будучи уже пиздатым падонком - учил делать минет).
    Свин воткнул член в Машку, повернул рыло в сторону Витьки и пернув, внятно сказал: «Хули вылупился, мудак?» и оскалил в улыбке совершенно человеческие, обкуренные, покрытые кариесом зубы. На верхней челюсти блеснула фикса…

    Сползая на почву по эту сторону загона охуевающий Витька услышал рев, полный изумления, ярости и желания  кого-то убить, растерзать, перегрызть нахер глотку. Рев исходил из туалета…  Судя по звукам, его обладатель быстро приближался к скотному двору….