Жизнь в деревне течёт совершенно иначе, нежели в городе. Город шумен и важен, преисполнен своей значимостью и величиной. Он шумит стадами автомобилей, дурно пукает выхлопными трубами и кричит о себе огнями реклам и камуфляжными улыбками проституток.
Деревня же напротив скромна, спокойна и уравновешена. Ничего в ней не меняется десятилетиями. По крайней мере, тех глобальных потрясений, что ежечасно испытывает город, государство и планета, деревня не ощущает. Не больно-то и надо.

Витька Левашов, по прозвищу Кальтенбруннер, живёт и работает в моей деревне всю жизнь. По молодости сходил в армию, ещё ту, что Советская и более не было в его жизни потрясений и чудес. Единственное чудо, случившееся у него на глазах, это роды его поскрёбыша. Сына Алёшки. Забеременела тогда его Лиза, и через три месяца родила Алёшку. Сам Витька в это время промышлял на сплаве. Упустил момент истины так сказать. Нет, удивился, конечно. Три месяца для того, чтобы выносить ребёнка, маловато. Но бабы посовещавшись, вынесли вердикт. Бывает.

Витька труженик и пахарь, каких поискать. Человек просто не умеет сидеть на одном месте. Сначала молодой семье понадобились деньги, много денег. А потом Витька вдруг понял. Ему интересно не просто тупо отбывать смену, но крутиться так, чтобы с конца капало. Естественно дом его всегда был чашей. Семья не испытывала недостатка в деньгах. Сам же кормилец, одевался просто, ел просто. Был скромен, не понтовит. Такой понимаешь Микула Селянинович.

Кальтенбруннером его прозвали давно, лет сто назад. В деревенском клубе была лекция. В те времена вообще грешили лекциями. Захламляя головы селян такими без балды нужными темами, как «Есть ли жизнь на Марсе» и «Сборка синхрофазотрона в условиях отдельно взятого дровяника» А лекция была на тему международного положения. Мужчина, лектор из Культпросвета, удивительно похожий на Нонну Мордюкову, задал тогда вопрос. – А кто из присутствующих назовёт сегодняшнего секретаря ООН. И Витька, не задумываясь пёрнул, в лужу естественно. – Генсек ООН, Эрнст Кальтенбруннер.

Девяносто процентов присутствующих мудро промолчали, подивившись интеллекту односельчанина. Остальные двое ржали как лошади, топая ногами по заплёванному шелухой полу. За что и получили по соплям, сразу после лекции. А Витька с тех пор стал Кальтенбруннером. В деревне это мигом. А далее всё просто. Имя и фамилию забудут, и станет человек с прозвищем жить до самой домовины.

Всё у Витьки хорошо, кроме одного. Запойный он! Может не употреблять год, два, три. Но когда попадает вожжа под хвост, - вешайся деревня. На неделю, а то и более уходит Витька в штопор. За это время успевает всё. Подраться с односельчанами. Выгнать из дому бабу и снова загнать её обратно. Белым днём упасть посреди улицы и наблевав себе под нос, в обоссанных штанах явить миру композицию «Папа вернулся».

Сказать, что Витька Кальтенбруннер плохой человек, алкаш и слякоть? Ну, уж нет! Язык не повернётся. Таких людей, как он, на земле вообще мало. Помочь старухе соседке отремонтировать плетень. Перечинить в округе все чайники, радиоприёмники и прочую дребедень? Это к Витьке. Когда у соседа Дашкова заболела дочь и понадобились деньги на операцию, Витька снял с книжки всё, что копил на машину, а было много, и отдал Дашкову. Зашумевшей по этому поводу Лизе, дал в ухо и ушёл спать на сеновал.

Каждую осень толпы горожан едут в колхозы и совхозы, с целью затоптать в грунт как можно больше картофеля и бураков. В этом году приехала группа Пермяков. Парни и девчонки из мехтехникума имени товарища Славянова. Хорошие ребята, задорные, озорные.
Витька той порой пребывал в запое, но страда есть страда. Либо работай, либо дрисни, чтобы тобой и не пахло.

Таня, как и её согруппники, работала на поле. Вслед за картофелекопалкой ходила она вдоль валков земли и собирала в мешки картошку. На обед, как и обычно, поехали на пене. К трактору прицепляется большой лист железа. Галдящая толпа запрыгивает на него и собственно общественный транспорт готов. Главное равновесие, а скорость не велика. Зато не пешком.

И в этот раз было всё именно так, за исключением двух деталей. За рычагами «Казахстана» сидел тёзка главполицая, Витька Кальтенбруннер. А рядом с ним сидела Танечка. Так ей захотелось в живом тракторе прокатиться, а Витька добрая душа не смог отказать. Зацепились, тронулись. Сзади, перекрывая рёв дизеля, верещала счастливая толпа студентов, а в кабине трактора мирно засыпал Витька. Голова его клюнула раз, клюнула другой и хозяин этой головы, уснул окончательно.

Видя непорядок, Таня попыталась разбудить нашего танкиста, и это была её главная ошибка. Всхрапнув, как конь, Витька дёрнулся всем телом, а вместе с ним дёрнулся и его стальной иноходец. Танечка, не ожидавшая толчка, нелепо взмахнула руками и выпала вон! Отравленные мозги Витьки отреагировали быстро, но не верно. Вместо того, чтобы остановиться, он переключил фрикционы и трактор начал вертеться на месте.

Слава богу! Всё закончилось, нет, не хорошо, но не совсем худо. Студенты успели спрыгнуть, благо, что прыгать рядом. Успели Таню вытащить, но не всю. А Витька отсидел в тюрьме. Наверное, и там чинил какие-нибудь чайники, а может, промышлял обычным зековским рукодельем. Ножи, брелоки, цепочки итд. А, выйдя, застал дома очередное пополнение семейства. По новой садиться не стал, просто бросил свою шалаву и уехал в город.

У девочки Тани теперь одна рука деревянная, аж повыше локтя. У неё очень хороший муж, который носит её на руках и не даёт пылинке упасть на своё сокровище. А разница в семнадцать лет совсем не мешает быть им счастливыми. В данной ситуации ровесников не ищут, мы уже знаем это. Любит Танечка своего мужа, да и как не любить этого взрослого ребёнка, - Витьку Кальтенбруннера.

Е.Староверов.